Анатолий Иващенко - Спелый ветер

• Название: Спелый ветер
• Автор: Анатолий Иващенко
• Жанр: Поэзия
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-7949-0534-2

«Уважаемый читатель.

Перед тобой книга стихотворений одной формы, которую я хотел бы называть „Русский сонет“. Строение её, в отличие от франко-итальянского и английского сонетов, имеет свои особенности, которые выражаются в „рифмологической архитектуре“. „Скелетом“ формы является триолет, растянутый дважды – 16 строк, триолетные строки расставлены симметрично – через каждые семь строк, второй катрен разбит на две парные рифмы, а заключительная часть может читаться как отдельное русское восьмистишие. Иногда триолетные строки могут быть вариационными, инвариантными, трансформированными, но обязательно связанными либо тематически, либо звуками и образами тонально, или метроритмически. Форма „Русского сонета“, как и всех сонетов – является „твёрдой“, устойчивой, симметричной, и здесь она также соблюдена…»

---

«Ледовой фигуры душа нараспашку…»

Ледовой фигуры душа нараспашку.
Тепла бы чуть-чуть, но убежища нет.
Все стали на год ускользающий старше,
скатился январь по зеркальной тропе.

Там снежная Баба под маскою пса
у крепости снежной стоит на часах,

а здесь – надевают на тело тельняшку,
ледовой фигуры душа нараспашку…

Сквозящие тембры всегда динамичны.
Тепла бы немного, но нет и костра.
Но, как и всегда, божества ироничны,
февральского Пугала совесть чиста.
Сосульки под крышей щетинятся страшно.
Прочитан в окне приглашения знак.
Ледовой фигуры душа нараспашку.
И хочется чудо на ужин позвать…

«Сирень ли только в этом виновата…»

Валентине П.

Сирень ли только в этом виновата —
исчезли в бездну сумрачные дни,
гуашь, мазки, и майские раскаты,
бессвязный лепет, шорохи страниц…?

Качнулся ворох высушенных роз,
влетел в окно без спросу чёрный дрозд,

жирней и ярче – на палитре пятна,
сирень ли только в этом виновата?

Пока не надо друга, пары, тени.
На холст набросок вполз из полусна.
Бокал вина. Луна. Прозрачный тенор.
Взлетел вскипевший стебель со стола.
Болит в душе какая-то утрата.
Теперь рукой подать до первых гроз…
Сирень ли только в этом виновата
иль в память залетевший чёрный дрозд?!

«Случайность каждая – знаменье…»

Случайность каждая – знаменье.
Острее, ярче каждый штрих,
чувствительней подтекст измены,
проникновенней каждый стих.

Скрывает много каждый знак.
Не знает партитура дна.

Палитра – крен самосожженья.
Пятно – акцент, – предвосхищенье.

Чернила с клюва… Сантименты…
Просторней: небо забытья,
коллаж размётанных фрагментов
и… гениальности изъян!
Над этим всем – грозы затменье
и, как молитва, капель стук,
и каждая деталь – знаменье,
и значимее каждый звук.

«Изъяны и изнанки…»

Изъяны и изнанки
картонных масок спят.
Ползут по окнам знаки
в цветные сны ребят.

Лиловый огонёк
окрасил уголок,

на этом фоне явно
звучат едва изъяны…

Пусть всё вот так и будет
у нас под Новый год —
подарков детских груды,
искристый небосвод,
улыбка обезьянки,
нечаянный звонок,
изъяны и изнанки
как… времени итог.

Фантазия-экспромт

Звучит вступления аккорд:
смола душистой хвои свежей,
и запахи прибрежных гор,
лаванды утренней и нежной.

Йод, канифоль, имбирь со спиртом,
цветные жидкости в пробирках.

Значений, знаков, чисел брод.
Звучит вступления аккорд…

Сиреневый струится свет,
огонь под колбой, дым и всплески…
Чу! – восковых фигур квартет,
горбатый карлик – у челесты.
И пахнет мистикой фиорд,
и непонятно время года.
Вот и вступления аккорд —
разбита чаша небосвода!

Капельмейстер

Белые перчатки, взмаха выпад,
фрака мышь летучая летит,
заросли гобоев, хохот выпи,
струнные скелеты в забытьи…

Каждой ночью – чёрная работа:
под сарказмы хриплые фаготов,

реплики казарменных острот…
Белые перчатки… Хаос строк…

Сцены у фонтанов, шорох ложи,
флейт аттракционы, тушь, перо,
и дирекционы в мягких кожах
и раненья лёгкого тавро,
хляби интендантского обоза,
станции, станицы, дождь и град…
Белоснежная перчатка с розой —
лучшая награда из наград.

Авангардная пьеса

Нестройных сплетен музыкантский трёп
на языке, кларнета «Es-ного», рассвета!
Распутаны узлы дремучих троп,
блестят очки, монокли и лорнеты.

Осиный унисон как фон валторны.
Всё ярче и сильней смычковых ссоры.

Аллитерация губная проб,
нестройных сплетен «ползающий» трёп…

Намёк картавит пищиком рожок,
и в приступе признанья окарины.
И вот уже бесчувствия порог
бесстрастья знаки оставляет в минах.
Вот эпилог – тромбонов с гонгом рёв,
ворчанье контрабасов затихает,
нет больше сплетен, невозможен трёп,
на три piano точка коды тает…

Паганини. Кантабиле

Продолжают звучать, мимолётными делая дни:
кантилена, щелчки, флажолеты, и россыпь стаккато.
Пролетел отголосок, заученной в детстве, цитаты,
и к подснежникам тянутся снова дремучие пни…

Настороженность хочется слышать листвы прошлогодней,
угадать контрапункт разветвлённых контрастных мелодий.

Консонирующие подстрочия струнных станиц
продолжают звучать, мимолётными делая дни…

О глазах проницательных этот короткий рассказ,
о мгновенности жизни, о таинстве вечном начала,
и о том, кто болезненно принял тактичный отказ
и теперь обречён на общенье с виолой ночами.
В недосказанности, многозначности трудно винить.
Откровенья смычка доверительно и величаво
продолжают звучать, мимолётными делая дни,
заставляя забыть о себе в просветлённой печали.

Ветер ледяного городка

Блестят пилёных льдин осколки.
Метелица. Всё как во сне:
На фиолетовых иголках
стал серой ватой колкий снег.

Русалки блекнет чешуя.
Хитрит лисица. Рядом я.

Зеркальная дорожка в сколах.
Померкли мутные осколки.

Бесхвостый пёс застыл как в коме,
оброс сосульками дракон.
Ушли от Белоснежки гномы,
без хобота скучает слон…
Как жаль, – и это – ненадолго.
Январь простился навсегда…
И ветер дует на осколки,
раздуть, пытаясь искры льда…

Затмение

То вместе, то попеременно
звучат откровения гласных:
там – спрятавшихся манекенов,
здесь – двух мельхиоровых масок.

Я слышу – то громко, то тихо,
там – женственных амфор партита,

здесь – стретто пчелиной поляны,
и шёпот то мнимо, то явно…

И – пятого времени года —
прелюдии пылких желаний,
мгновеньям украденным оды,
ноктюрны прекрасным обманам.
И – пауз воздушные ямы,
где я в полутьме, полусонно,
бесплотный, то мнимо, то явно
впадаю опять в невесомость…

«Поэма счастья путает страницы…»

Поэма счастья путает страницы
и недомолвки юной чистоты.
Последний снег не так уже искрится,
не те: наивность, смех, не те черты.

Цветы воспринимаются не так.
И музыка не наша и не та…

Закрой глаза – мелькают годы, лица.
Поэма счастья путает страницы…

Нет теплоты, и не нужны подарки,
нет тайных встреч, наития темны.
И нет тебя в старинном нашем парке.
Как будто нет, и не было весны!
Мне с детства снятся: шорох Синей птицы
и лампочек сиреневых аккорд.
Поэма счастья спутала страницы.
Всё где-то рядом. Но – как далеко!

Тсс!

Перебираю грани слов
под скрип пера, страницы шорох.
Мне слышен тихий, с эхом, зов,
вздохнули шёлковые шторы.

Строка, не прерываясь, кружит,
ведёт туда, где память глубже…

Узлы, прощупывая строф,
перебираю грани слов.

Вот: Чёрной магии число,
латунных губ живой эпитет,
вот сдержанный иконы слог,
и необузданность палитры…
Так и сижу до сквозняков,
несущих белоснежный лепет,
перебирая грани слов
насторожённого столетья.

Что мне не жаль сжигать в костре?

Пусть тянет в темень дым костра,
бредущий от конструкций песен,
сгорают: отклонений стан,
и штампов масляная плесень…

Сухой малинник недомолвок,
подтекст приятельских уловок.

Пусть ветер будет сплин листать,
тянуть в темноты по кустам…

Укоров корки тлеют и —
сухих картавинок заплатки,
плетёнка гибких догм дымит
и – бородатых шуток вата,
и – вороха подвохов, хлам.
Но не горят времён осколки!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Триолетная строка, как правило – первая строка, повторяющаяся трижды, требующая не повторяющуюся рифму. В этом – состоит особая рифмологическая «архитектура» «Русского сонета».