Ангелина Злобина - Ход серой мастью (Сборник рассказов)

• Название: Ход серой мастью (Сборник рассказов)
• Автор: Ангелина Злобина
• Жанр: Короткие истории

«Ход серой мастью» – авторский сборник из десяти рассказов, опубликованных в российских литературных журналах. В этих текстах есть мистика, любовь, предательство, заблуждения, отчаянное невезение и неожиданные откровения, словом, то, от чего взгляд на мир становится немного иным.

---

Флердоранж с тех пор хранится в моём уголке, напоминая мне жаркую южную весну: зелёную траву, цветущие деревья, синее небо, голубые тени, голубые горы вдали…

Странно, у меня ведь нет долгой памяти. Откуда я вообще знаю о каких-то садах? Я даже не помню, где я жил раньше. Может быть, я родился прямо здесь, в этой квартире? Интересно, от кого? Уж не порождение ли я Хозяйкиного депрессивного бреда… Всё может быть. Но иногда мелькает в голове что-то – яркое, необъяснимое, как короткий путаный сон: тихий смех, желтая пыльца на веснушчатом носу, глаза зелёные, а волосы красноватые, как медная проволока, волнистые, с блеском. За ухо заправлена веточка с белыми цветами и бутонами, похожими на крошечные пальцы в белых перчатках.

– Тебе нравится?

Не помню, на каком языке она спросила. А может быть, это было: «Te gusta?» Или: «Tu l’aimes?» Как же её звали, ту девушку…

Звук открывшихся дверей лифта отвлёк меня. Потом шаги на лестнице, тихий разговор у двери, звон ключей, двойной щелчок замка.

– Проходите.

Какая-то странная мысль мелькнула у меня в тот момент, когда они поднимались по лестнице от лифта до двери, возникла и тут же исчезла. Рассеянный я стал в последнее время. Погодозависимость, что ли?

Хозяйка демонстрировала жильё – «уютно, стильно и недорого, учитывая сегодняшние цены», приглашала взглянуть на вид из окна.

– Да, симпатично, – отозвалась гостья.

Наконец я её услышал. Голос негромкий, интонация не то усталая, не то высокомерная, а может, посетительница просто не хотела обнаруживать интерес, соглашаться сразу на все условия. Представить её мне было легко: наверняка это худенькая шатенка с короткой стрижкой, нервная, категоричная, замкнутая. Знаю я таких. Скромницы в серых одеждах, туфли третий сезон донашивают, а духи – высший класс, свитерок дешевый, колготки дорогие – такая жизнь, на всё не хватает. Зато характер! Ничего, справлюсь, и не таких выживали, через две недели её здесь не будет.

– А тут гардеробная, – дверь отъехала в сторону, и меня ослепил свет из окна, расходящийся белыми лучами вокруг двух силуэтов. Никакой тонкой шатенки и в помине не было – рядом с Хозяйкой стояла чуть полноватая девушка среднего роста.

– Можете войти, посмотреть.

У гостьи оказалось светлое лицо с мягкими чертами, взгляд сквозь очки спокойный и серьёзный, губы как у упрямого ребёнка. Русые волосы небрежно заплетены в косу. Бежевый свитер грубоватой вязки, широкая юбка в клетку, на запястье браслет – цепочка с монетой.

Девушка сделала шаг в мою сторону и огляделась. В какой-то момент мы едва не встретились глазами, я уж было решил, что замечен. Но что она могла видеть, кроме древесного рисунка на задней стенке гардеробной – расходящиеся линии, два овальных сучка с тёмными зрачками внутри? Да и кому из посетителей придёт в голову, разглядывая съёмную квартиру, изучать древесный узор на мебели.

Интересно, а придёт ли кому-нибудь в голову, что древесный узор изучает его?

– Ну, вот как-то так, – произнесла Хозяйка.

Девушка кивнула:

– Хорошо. Я подумаю до завтра и утром вам позвоню.

– Как хотите, – Хозяйка как будто слегка обиделась, – я не уговариваю, дело ваше…

Обе вышли из гардеробной, дверь задвинулась.

«Метро в середине следующего года обещали открыть», – донеслось из прихожей.

Щёлкнул замок, послышались шаги на лестнице и невнятный удаляющийся разговор.

* * *

Последние сутки в пустой квартире мне испортил дождь. Ненавижу сырость, ненавижу звук льющейся воды, стук капель по стеклу. К тому же за дождём совсем ничего не было видно – всё серое: небо, силуэт недостроенного дома, кусты, деревья. Тоска…

Я сидел на Хозяйском диване, обняв подушку, и мечтал о том, чтобы всё как-нибудь устроилось само собой. Чтобы очкастая девица нашла квартиру получше, и чтобы Хозяйка, устав от хлопот, уехала к подруге на дачу и там за чаепитиями и разговорами надолго забыла о том, что надо искать жильцов, отвечать на звонки и ездить в такую даль показывать жилплощадь. А ещё, конечно, хорошо бы каждую ночь было полнолуние, но это уже слишком прекрасно и потому – невозможно.

Ничего, утешал я себя, пусть она въезжает, я и не с такими справлялся. У девицы, кстати, длинные волосы, можно приплести их ночью к бахроме диванного пледа. Эзотерическую даму в индийских одеждах это очень напугало, собственно, после этого она и съехала. Очки тоже важный предмет, попробуй их найди! Особенно без очков. Не очень оригинально, но выматывает сильно. Что ещё… Остальное узнаю постепенно. Надо приглядеться, сразу пугать нельзя.

Она явилась к вечеру. Сама втащила две здоровенных сумки, ещё две – на длинных ремнях, надетых крест-накрест, сняла через голову, отставила, выдохнула и опустилась на диван. Она расстегнула куртку, стала разматывать шарф, и я вдруг заметил: причёска изменилась! Теперь у девушки были ровно подстриженные волосы, открытая шея, прямой пробор. Значит, приплести её к пледу не получится. И очков на ней нет, значит, не так уж близорука. Как, однако, непросто всё складывается… И манеры-то у нас независимые, и взгляд серьёзный, и губы сжаты. Значит, не боишься ничего? Ну что ж, посмотрим, посмотрим.

* * *

В первый вечер она обзванивала знакомых, говорила: «Здравствуйте. Это Александра Никифорова»; или: «Привет, это Саша», – и сообщала, что переехала и что звонить ей теперь можно только на мобильный телефон.

У неё обнаружились интересные привычки.

По утрам, услышав сигнал будильника, она хмуро смотрела на экран невидящими глазами и тут же засыпала снова. Следующий сигнал вызывал у неё досадливый стон в подушку, и только после третьего звонка – как в театре! – Александра Никифорова наконец поднималась и, зевая, брела в ванную.

Потом она пила кофе на кухне, судя по запаху – растворимый (никогда не понимал, как можно пить эту пахнущую сургучом чёрную водицу), потом быстренько одевалась, кидала в сумку телефон, наушники, книгу и уходила всегда в одно и то же время.

Иногда после работы она до ночи сидела со стопкой распечатанных листов, читала, помечала что-то на полях. Я заглядывал пару раз – бред: «консигнация, антиципация, шоуинг». Что-то связанное с финансами, как я понял. Ну что ж, наверное, так принято, финансам нужны надёжные шифры.

Она засыпала в наушниках, а ночью выпутывалась из проводков и отодвигала их в сторону, так и не выключив плеер. Я садился на пол рядом со свисающим с дивана наушником и слушал. Мне особенно нравился Стинг. Я думаю, он такой же, как я, или станет таким когда-нибудь. Иногда, целый день бродя по квартире, я бормотал как заклинание слова из одной его песни – о том, что всякий раз, когда тучи скрывают луну и мир кажется таким чужим, я чувствую – что-то изменится, что-то должно измениться…

Всё так. Если бы я сам умел петь, я бы спел именно это.

Александра, как и я, любила сидеть на подоконнике. Ела жареный миндаль, пила крепкий чай и смотрела в окно. Или бормотала что-то и как будто отсчитывала медленный ритм, рисуя в воздухе невидимый зигзаг, совпадающий поворотами с окончаниями фраз. Иногда она писала карандашом в блокноте, потом отрывала листок, комкала, роняла на пол, а после выбрасывала. Несколько таких листков я забрал к себе – разгладил, попытался прочесть, но почерк оказался уж очень неразборчивым. Я понял только вот это:

«…весна, конечно, тоже будет чёрной, а лето дымным, а после снова пойдут дожди, запахнет старым кровельным железом, сырыми брёвнами, землёй, водой, дорогой… Когда-то будет, а пока – зима. И кажется, как будто навсегда и тьма, и сырость.

Но иногда здесь чёрный слой припудривают белым, подсвечивают солнцем, и обводят колючим инеем бурьян на пустыре, и размечают снег следами птичьих лап, цепочками, похожими на эскадрилью, летящую слегка нестройно…»

А всё-таки забавно, что Саша меня не видит, даже когда сидит напротив.

И ещё мне жаль, что она остригла волосы, – с короткой стрижкой она похожа на сельскую библиотекаршу. Эдакий осколок большого города, тускнеющий в неблагодарной, нечуткой глуши, из века в век умиротворённо зарастающей лебедой да крапивой. Так и представляю себе строгую Сашеньку за столом на фоне старых книжных полок: серый пуховый платок на плечах, пальцы аккуратно перебирают формуляры в узком фанерном лотке. На ногах – валенки.

Интересно, откуда это во мне? Впрочем, мне гораздо интересней, откуда это в ней. И нужно ли ей всё это. И вообще, кому-нибудь – нужно? Саша-Саша, что ж ты там опять такое бормочешь…

Можно было легко устроить ей опоздание – скажем, закрыть её утром в ванной. Мало ли, может, просто заклинило замок, ведь так бывает.

Кофейная чашка могла расколоться прямо у неё в руках – эффектно! Мне самому этот приём очень нравится, в нём всё на грани – случайность и преднамеренность.

Листы с её правками я мог каждый вечер перепутывать самым изощрённым образом, а когда она обсуждала с автором текст по интернету – я мог осторожно вынимать из разъёма сетевой кабель и вставлять обратно. Сеть есть – сети нет. Нервно! С геймером это работало безотказно, просто опасный цирковой номер, да и только.