Маргарита Коровина - Санта-Матрешкино – 2, или Какая же ты, Маргарита?

• Название: Санта-Матрешкино – 2, или Какая же ты, Маргарита?
• Автор: Маргарита Коровина
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

После событий, описанных в «Санта-Матрешкино» прошло полгода. Маргарита Алексеевна снова мирно жила в своем домике. Но жизнь стала казаться пресной и скучной… И тогда Маргарита решила понять, какая же она на самом деле и чего же ей хочется. Скорее всего любви? И тут же – как по мановению волшебной палочки – появился Он, волшебный принц ее грез. Только вот откуда он знает ее имя? Сама Маргарита никак не могла вспомнить, где и когда с ним познакомилась… Да еще сводная сестра Любочка вдруг получила нежданное наследство… Посовещавшись, сестры решили, что это все козни их братца Влада. И тут же решили страшно отомстить…

---

Я поставила лилии в большую стеклянную вазу и повернулась к поклоннику:

– Чаю хочешь?

Севочка кивнул. Я вздохнула и пошла на кухню. Поклонничек тенью следовал за мной.

После чаепития, обсуждения кошачьих проблем и осмотра Владова подарка Севочка, естественно. перешел к поцелуям и прочим нежностям. Я решительно отстранилась. Не дай бог, он решит, что ко мне можно являться, как только ему этого захочется! Я вовсе не жажду быть игрушкой в руках мужчины, даже если он утверждает, что любит меня, как Ромео Джульетту.

Севочка насупился:

– Все еще обижаешься?

– Нет, – спокойно ответила я и улыбнулась. Он обескураженно замолчал, – я думаю, тебе лучше поехать домой…

– Риточка, извини меня, идиотку… – Любочка влетела в комнату и растерянно замерла. Сцена была весьма красноречивой: я в халате, рядом со мной смущенный и стремительно краснеющий поклонник, – ой, я не знала… Простите. – Любочка начала пятиться к двери.

– Все нормально, сестричка, Всеволод Михайлович уже уходит, – с видом великосветской львицы произнесла я и повернулась к Севочке, – до свидания, Всеволод Михайлович.

– До свидания, Маргарита Алексеевна, – обреченно пробормотал он и вышел.

Заурчал мотор машины, мелькнул свет фар, и снова стало тихо. Я повернулась к Любочке:

– Надеюсь, ты не будешь утверждать, что не видела его машину?

– Нет… То есть, да… Я ее видела, но думала, что это к Валере кто-то приехал. У него Лексус, да?

– Не знаю. Что-то блестящее и большое.

– Ну, ты даешь! – начала Любочка и осеклась. Потом продолжила, как ни в чем не бывало, – извини меня, еще раз. Ты, как всегда была права, насчет этого олуха Пашки.

Я холодно молчала. Сегодняшний вечер извинений показался мне несколько длинноватым. Любочка помялась немного и попросила:

– Можно я у тебя на ночь останусь? А то уже поздно…

Я кивнула:

– Оставайся. Ужин себе сама приготовишь.

– Ага, – ответила Любочка и ушла на кухню.

А я отправилась в постельку.

Через полчаса сестрица втиснулась в мою комнату с огромным подносом в руках. На нем возвышалась горка блинов, благоухала селедочка в маринаде и исходил паром чайник с крепко заваренным чаем. Вот момент, ради которого стоит жить!

Я села на постели и позволила Любочке налить мне чайку и завернуть пару кусочков селедки в сладкий блин. Конечно, сейчас она начнет делиться со мной подробностями своих отношений с господином Петровым, но в компании блинов я готова выслушивать все, что угодно.

– Нет, ты только представь, – начала сестрица…

– Марго, слушай, я был неправ, – ворвался в комнату Влад.

Ну вот, прощайте, блины. Прощай, селедочка. Я засунула себе в рот то, что еще держала в руках, а дальше просто пассивно смотрела, как братец уничтожает мое угощение и допивает мой чай.

– Так, вот, Марго, – продолжил Влад, дожевав последний блинок, – я приехал домой и позвонил папе. Рассказал ему о моем подарке. Ну, и он устроил мне форменную головомойку. Что с моей стороны очень некрасиво подсовывать тебе животное, которое, я знаю, ты не любишь. И если я хочу сделать доброе дело, то должен делать его своими руками, а не твоими. И так далее, и тому подобное. В общем, он меня убедил, и я приехал забрать Корнелиуса.

– Какого Корнелиуса? – изумленно вытаращилась на меня Любочка.

– Вот этого, – я махнула рукой в направлении печки, около которой спал котенок.

– Ой, какая прелесть! – заверещала Любочка, – Владик, можно я себе его заберу? Пожалуйста.

Влад решительно покачал головой.

– Я обещал папе, что буду заботиться о нем самостоятельно.

– Подожди, дорогой, – я решила, что должна восстановить статус кво, – насколько я помню, ты мне его подарил, да?

– Да, но это была ошибка.

– Поздно. Отбирать подарки – это верх невоспитанности, – сурово продолжила я, – и кота зовут не Корнелиус, а Мурзик.

Влад смотрел на меня, как на восьмое чудо света.

– Марго, что с тобой? Ты заболела? Зачем тебе этот зверь?

– Чтобы заботиться о нем и любить его.

Теперь изумление было и в глазах Любочки.

– Но ты ведь не любишь животных!!!

– Животных не люблю. А Мурзика люблю. Он стал мне роднее всех, после того как я битый час его молоком из пипетки кормила. Все. Разговор окончен. Спокойной ночи, – и я повернулась к стенке, демонстрируя нежелание продолжать разговор.

– Все-таки ты гадина, – прошипела мне в спину Любочка, – я не буду у тебя оставаться. Владик, отвези меня домой.

И они, осуждающе топоча, вышли из моей комнаты.

Глава 2. Хорошая девочка

…Умница моя, хорошая девочка, – папочка погладил меня по головке, и вышел из комнаты. Я тихонечко достала из под юбки книжку и положила ее поверх тетради. Математику успею сделать на переменке, а если мне не удастся узнать, чем закончились злоключения леди Ровенты, то точно не смогу заснуть. До конца романа отставалось еще страниц сто – как раз часов до двенадцати. Вот сейчас посижу за столом, изображая приготовление уроков, потом поужинаю со всеми и лягу спать. Под кроватью у меня спрятан мой личный фонарик, купленный на деньги, выдаваемые на мороженое, и с его помощью я буду читать до победного конца…

Наверно, это было не очень красиво обманывать родителей. Но страсть к книгам была сильнее морали. К тому же так приятно было слышать, что я умница и хорошая девочка. Мои родители часто хвалили нас с братом. Хотя Влад, по-моему, далеко не всегда заслуживал похвалы. Особенно когда рисовал моим куклам усы черным фломастером.

Несмотря на то, что кукол я не любила, мои дальние родственники дарили их мне на каждый день рождения. На игры с лупоглазыми «Катями» и «Валями» у меня обычно не хватало времени, как и на любое другое нелюбимое занятие, но и рисовать на их глупых лицах усы я братцу не разрешала. В конце концов, это мои куклы. А еще брат не заслуживал похвалы, когда съедал мои конфеты. А еще когда дразнил меня книжным червем. Он утверждал, что я такая худая, потому что уже начала превращаться в червяка, и скоро, совсем скоро, буквально через год-два у меня отвалятся руки и ноги, и я стану ползать по дому, как червяки, переливаясь розовато-коричневым полупрозрачным телом. Он направлял свет настольной лампы на мое ухо и говорил, что оно уже стало настоящего червякового цвета. Не то что я ему верила на сто процентов, но он был старше, а, значит, умнее, и его слова вполне могли оказаться истиной. Я боялась, но чтения не бросала. Только каждый раз после душа минут по десять разглядывала свое тело, пытаясь определить, не появились ли у меня такие полосочки на теле, как у червяков…

Я пила утренний кофе и вспоминала, какими же эпитетами награждали меня мои родители, друзья, знакомые и враги. От папочки я слышала только приятные слова. Он никогда не ругал меня. Да и Влада тоже. А мамуся, поймав меня на чтении очередной книжки, грустно смотрела на меня и говорила: «Какая ты у меня все-таки странная». А я не могла понять, почему любовь к книгам превращает человека в странного. Хотя, конечно, забывать поесть из-за приключений красных дьяволят сейчас мне кажется немного необычным.

Учителя в школе… Совершенно, не помню, что они мне говорили. А раз не помню, значит, ничего особенного в их словах не было. Одноклассники и одноклассницы говорили про меня разное. Мой сосед по парте Алеша (не помню его фамилию) любил перед контрольной польстить мне, чтобы я помогла ему решить задачки. Наша математичка все время удивлялась:

– Как ты, Ряпушкин, контрольные ухитряешься решать, а у доски плаваешь?

– А я у доски стесняюсь, – отвечал Алеша, густо краснея.

В общем, одноклассники не говорили мне гадостей. Только Надя Царева иногда презрительно шипела, что я воображала. Но мне было все равно. Наверное. Потому что большую часть школьных дней я почти не помню. В отличие от книг, с которыми коротала перемены. Надо же, я даже не знаю, как ко мне относились в школе! И как я к ребятам относилась…

Так, со школы, пожалуй, и стоит начать анализ моего отношения к миру и мира ко мне, и понять в конце концов, какая из себя Маргарита Алексеевна, дама среднего возраста и вполне еще себе приятной наружности. Придется поднапрячь память. Она у меня последнее время стала какая-то дырявая…

Ой! Мурзик! Совсем про него забыла! Его ж надо покормить! И выгулять! Ой, нет, выгуливать не надо, потому что он кот!

Работа в банке не располагает к философствованиям, поэтому к своему аналитическому списку мне удалось вернуться только поздним вечером. Придя домой, я затопила печку, поужинала и накормила кота. После еды котенок стал больше похож на поросенка, и мне пришлось его вымыть. Намочив густую шерстку звереныша, я с ужасом увидела в ней черные копошащиеся точки. Блохи! Вот кошмар. Они ведь кусают бедненького малыша, а он их даже гонять не может из-за своей неуклюжести!

Часа два я вылавливала у своего питомца паразитов. В мокрой шерсти они были почти обездвижены, и поймать их не составляло труда. Вот только Мурзику эта процедура не очень нравилась, и он вертелся и орал. Потом я решила помыться сама. Вдруг какая-нибудь шальная блоха забралась на меня, и ночью будет меня кусать? В общем, от забот я освободилась часам к одиннадцати, легла в кроватку, взяла листок бумаги и ручку и стала вспоминать.