Инна Тронина - Людоеды

• Название: Людоеды
• Автор: Инна Тронина
• Жанр: Детектив

Перед началом нового, 1992 года, в Петербурге были зафиксированы случаи продажи с рук и на рынках человеческого мяса. Расследование поручили сотрудникам оперативно-розыскного бюро – Турчину, Озирскому, Грачёву и другим. Уцепившись за несколько нитей, взяв в разработку продавцов, оперативники вышли на банду каннибалов. Те не только употребляли в пищу мясо своих врагов или просто случайных людей, но и сбывали его, пользуясь сложной ситуацией в стране. Горожанам не хватало самого необходимого, и торговля практически не контролировалась. Для того, чтобы наверняка взять банду, туда решили внедрить девушку-агента. Главарь, кроме человечины, был падок на молодых блондинок…

---

– Я. конечно, попробую узнать, только это очень сложно. Надо ведь не вызвать подозрений. Ншан удивится, с чего вдруг я заинтересовалась торговцами мясом.

– Ариша! – раздался вдруг из прихожей низкий женский голос. – Почему гости в комнату не заходят?

– Они спешат, мам! – чирикнула дочка. – Завернули ненадолго.

– Ну, смотри, чтобы не обиделись! – И Аринина мать удалилась.

– Действительно, нам пора. Как-нибудь заскочу и посидим подольше. – Андрей встал. – Ншану скажи, что такие слухи по городу ходят, и ты боишься нарваться на человечину. Он чтит тебя как вдову своего друга и брата. Так что, думаю, не откажется помочь.

– Не сглазить бы! – Арина плюнула через плечо и постучала по подоконнику. – Матери передавай привет и поздравления – мы ведь с ней знакомы. Как дети?

– Нормально. – Озирский был не склонен говорить о своей семье. – Аринка, ты пойми – заворачивается такое дело, что каждая улика может стоить дорого. Постарайся выяснить как можно больше, а я уж в долгу не останусь.

Арина не сдержалась, взяла руку Озирского в свои и стала ощупывать его ладонь, задерживаясь на шраме. Всеволод давно знал об их отношениях, да и Турчин уже догадался, что заставляет вдову бандита работать на милицию.

– Я понимаю, как рассуждают новые предприниматели, – продолжал Озирский. – Зачем горбиться, растить скотину, когда столько мяса шляется кругом, да ещё есть просит? Каждый день, или через два на третий будет погибать человек, совершенно осознанно предназначенный для съедения. Мне кажется, что они убивают не абы кого, а с разбором. Все кости мужские, как определили эксперты. На женщинах больше жиру, а часть мужчин занимается спортом, имеет развитую мускулатуру. Торговцам же мясо нужно…

– Андрей, прекрати! – Арина вся дрожала. – Мне сейчас худо будет!

– Смотри, не выкинь! – Озирский погладил её по голове. – Мне просто хочется тебе объяснить, какая опасность грозит людям из-за происходящего с этим мясом. Если друзья Зураба про этих дельцов знают, нам же станет легче. Ну, а на нет и суда нет…

Из-за стены вдруг раздалось мощное хоровое пение. Знакомый мотив заставил всех четверых разом обернуться направо, в сторону соседской квартиры. Хмельные мужские и женские голоса с упоением горланили «Интернационал».

Арина округлила свои узкие небольшие глаза.

– Это что-то новое! Наши соседи гуляют каждое воскресенье, но «Вставай, проклятьем заклеймённый!» я слышу от них впервые.

– Я их понимаю! – с тихой, но страшной яростью сказал Озирский. – Ничего другого на ум прийти и не может. Мы с ребятами видели, как к ним поднимались гости. На поминки и то идут более счастливые люди! Ладно, не будем портить тебе Новый год и раздражать родителей…

– Вы мне и так его испортили. Теперь ничего есть не смогу. Совсем недавно токсикоз прошёл, а тут это мясо, – упрекнула Арина. – Ладно, постараюсь добиться чего-нибудь от Ншана, но наверняка не обещаю.

– Счастья вам в Новом году! – Турчин поцеловал Арине руку. – Самое главное – благополучно стать мамой, а остальное приложится. Передайте извинения своим домашним и поздравьте их от нашего имени.

– Обязательно! – засмущалась Арина. – Спасибо большое!

Всеволод вышел в прихожую, Саша последовал за ним. Обоим показалось, что Арина с Андреем тайком поцеловались на кухне.

Когда все трое вернулись к машине, было ровно одиннадцать. Пустырь, кинотеатр, окрестные «хрущёвки» замерли под снегом, и половина окон домов оставалась тёмной. У Турчина в ушах так и звучал грозный хор, который теперь почему-то распадался на отдельные голоса, звенящие и непримиримые. Саше стало неуютно, и очень захотелось поскорее оказаться дома.

– Едем сейчас на проспект Славы, – скомандовал Озирский. – Севыч, отсюда максимум десять минут на «тачке» до твоего дома. – Он подождал, пока спутники усядутся в машину. – Потом Сашку отвезу, и – к своим, праздновать. Надо нам всем передохнуть денька два. Первое действие пьесы окончено. Антракт до третьего января!

ГЛАВА 3

Как и предвидел Грачёв, Зинаида Фоминична Муравьёва оказалась хоть и интеллигентной с виду, но достаточно вздорной старухой. Она долго кобенилась, блестя толстыми линзами очков, не желала давать показания и описывать внешность торговца. До сих пор не поверила, что купила тогда не свинину, и во всём обвиняла невестку. В конце концов, она договорилась до того, что милиция спелась с Новеллой, и теперь они хотят довести пожилого человека до гроба.

Минцу пришлось выслушать историю о бесплодных попытках Муравьёвой получить знак «Житель блокадного Ленинграда». Он узнал, что Зинаида Фоминична по рождению москвичка. В город приехала только в сорок третьем году, как раз накануне снятия блокады. Для получения знака нужно прожить в осаде четыре месяца, а у неё выходит три с половиной. Но вот их соседка, по фамилии Заноха, сволочь такая, родилась в сентябре сорок третьего, до января сорок четвёртого набрала положенный срок. И теперь пользуется всеми льготами.

– Разве справедливо это, молодой человек? – патетически вопрошала Муравьёва. – Обо мне тогда даже в газетах писали. Ради героического города я родную столицу бросила! Моя фамилия в те годы была Шарина. Я работала на Победу, а теперь стою в общей очереди и плачу за проезд в общественном транспорте! А эта гадина и не помнит ничего – только пелёнки тогда марала. А теперь передо мной нос задирает…

Далее Муравьёва перешла на воспоминания о нормах военного времени. Саша, не нажимая на свидетеля, плавно довёл разговор до позавчерашнего приключения на рынке. К тому времени из Зинаиды Фоминичны вышел весь полемический задор. Она удовлетворилась тем, что симпатичный парень, да к тому же ещё и культурный, с хорошими манерами и тихим, терпеливым голосом выслушивал её, не перебивая. Не то, что сын, невестка и внуки, которым бабка, надо сказать, порядком надоела!

На исходе второго часа беседы Муравьёва надела цигейковую шубу, шляпу из каракуля и важно спустилась по лестнице к машине. Минц был рад, что не взял шофёра – тот убил бы их обоих, и оказался прав. Зинаида Фоминична от самого проспекта Ударников до рынка без передыху болтала, всё больше чепуху. Но попадались в потоке слов и ценные зёрна информации.

Воображая, как с Муравьёвой побеседовал бы Грачёв, Минц уточнил:

– Какого возраста был продавец?

– Ну, лет под пятьдесят, – солидно отвечала бабуля.

– Одет как?

Минц жалел, что напялил дублёнку – в салоне при включённой печке было очень жарко.

– Как? – переспросила Зинаида Фоминична. – Да обычно – ушанка такая богатая, новая. Полушубок, фартук, нарукавники. Да, у него есть такое противное родимое пятно под носом! – вспомнила старуха.

Они ехали мимо заснеженного парка, расположенного близ Шоссе Революции.

– Большое? – уточнил Минц.

– Не так большое, как неприятное. Как будто грязь он не вытер, – объяснила свидетельница. – Но мужчина при этом очень вежливо улыбался. У него две золотых коронки во рту, – прибавила она. – Вот, торгаши-то смолоду золото себе ставят, а мне всё никак. Уже и материал давно лежит – на свои кровные покупала. Так ведь не допросишься. Нахальства во мне мало, не вытребовала удостоверение участника войны…

– Извините, – мягко перебил Саша. – Родимое пятно, два золотых зуба… А какой у него цвет волос – шатен, брюнет, блондин? Цвет глаз не запомнили? Вот в таком ключе, что можете сказать?

– Он, кажется, рыжий, а глаза карие. Очень приветливый человек! – ещё раз подчеркнула Муравьёва. – Сейчас ведь уважения не дождёшься – каждый норовит нахамить. А этот такой приятный, даже ласковый. Кушайте, говорит, на здоровье!

Хотя рынок уже был закрыт, старуха довольно толково объяснила, где стоял тот торговец. Около ворот толкались дядьки с протокольными рожами – они торговали водкой из-под полы. На месте происшествия Зинаида Фоминична вспомнила ещё, что, пока она раздумывала, покупать мясо или нет, торговцу поднесли ещё один поддон со свежей свининой. Он спросил того парня, получится ли у них торговать третьего числа. Парень ответил, что, наверное, товар ещё поступит.

– Значит, третьего он должен быть здесь? Правильно я понял? – обрадовался Минц.

– Говорю, что слышала! – Старуху опять что-то разозлило. – Парень, который с поддоном пришёл, сказал, что товар ещё будет.

– Парня-то не разглядели? – с надеждой спросил Саша, усаживая свидетельницу в машину.

– Нет. Только помню, что голос у него гнусавый, будто соплей в носу полно. Я же плохо вижу вдаль. Так что больше ничего не запомнила. Рядом с тем мужчиной ещё женщина торговала, в павлово-посадской шали. Хорошая шаль. Я давно хотела себе такую же приобрести…

Проводив Муравьёву до дверей квартиры и поздравив с наступающим Новым годом всё семейство, Минц спустился к машине, аккуратно разложил в «дипломате» папки с исписанными листами. Он не любил называть такие встречи допросами – от этого слова веяло чем-то враждебным, казённым. Потом достал зеркальце, причесался, осмотрел своё усталое лицо – разговор с бабулей даже его выбил из колеи.