Игорь Сотников - Память совести или совесть памяти

• Название: Память совести или совесть памяти
• Автор: Игорь Сотников
• Жанр: Русское современное

Откуда проистекает это непонятно чем мотивированное желание изменить свое прошлое? И что нас раз за разом сознательно и бессознательно заставляет обращаться к нему? Ответ лежит на поверхности. Покопайтесь в своем настоящем.

---

А ведь утром никто из охраны и не заикнулся о его вчерашних поползновениях дать кому-нибудь из них в нос. Так что версия о том, что он был вчера кем-то из охраны скручен, не выдерживает никакой критики. Правда, судя по виду одного из охранников, ему все же удалось заехать одному из них в ухо. Но ничего страшного, видимо, он был туг на ухо, и Лу пришлось разрядить обстановку непонимания с помощью таких действенных методов. На то он и слуга, чтобы находить общее понимание со своим хозяином. Конечно, сейчас не те прежние времена, когда слуга был опорой и почти членом семьи хозяина. Сейчас эта категория людей называется «наемный персонал», и от него уже не стоит ждать той преданности и верности, так присущей слугам прошлого. И теперь на место обслуги пришел интерьер, необходимый для обозначения твоего общественного статуса. И ведь какие-то слова неживые все чаще употребляются по отношению к казалось бы живым людям. «Телохранитель», тоже что и валенок – «ногохранитель», можно смело употреблять к любому виду согревающей одежды. «Бойфренд», здесь хоть слово и заимствовано из иностранного лексикона, но в адаптации к нашим реалиям можно только употреблять: бл… ть, бл… ть… – так и слышится эхо от крика очередного френда твоей подружки, после того, как ты покажешь ему свой бой.

Но что же наш слегка удрученный охранник? Вот Лу выходит из дома, чтобы отправиться на встречу и, проходя мимо охранника с разорванным ухом, смотрит на него немигающим взглядом. И что вы думаете случилось дальше? «Что, что. Да зарядил ему охранник так, по самое не хочу, что Лу и забыл про свои помидоры, летя кувырком через свою голову!», – выдвинет свою версию очень справедливый человек. Но в мире нет справедливости, или же может, потому что все же слуги никуда не исчезли, а поселились глубоко в человеческой душе. А в нашем охраннике, как раз по хозяйски расположился один из них, и которому для его комфорта проживания не нужны никакие честолюбивые тревоги человеческого я. Так что наш Лу, не встретив сопротивления: ни свободного духа охранника, ни собственной совести, спокойно добрался до своего автомобиля, где, садясь в него, решил, что разодранное ухо охранника будет портить интерьер внешнего фасада дома, и что, вообще, раз он не смог себя оградить от пьяных поползновений – то тогда и его, Лу, сохранность находится в опасности. Так что, надо бы его уволить, а пока что у него есть более важные дела, и он, сев в автомобиль, унесся на встречу, где мы и застали его беседующим с Консультантом.

Но вот Лу прибыл в ресторан, где у него должна состояться встреча с его партнерами по бизнесу. Хотя, по большому счету, эта встреча скорее была заседанием нескольких давно друг друга знающих людей, собирающихся за столом, чтобы за между прочим (их бизнес), перекинуться своими мыслями по поводу современной событийности, пытаясь тем самым понизить свой дефицит общения. «И даже, как-то странно об этом слышать!», – могли бы они возразить, не подумавши. Казалось бы, при всей их общественной жизни, когда приходится быть в гуще событий, когда к твоим словам не просто прислушиваются, а исходя из них, делают выводы и прогнозы, разве может возникнуть какое-то подобие (как там назвали?) а, дефицита общения. Но мы не будем их переубеждать, да и не сможем, ведь демагогия – их конек, и они в два счета заткнут нам рот. И мы даже не станем заглядывать в глубину их души, откуда исходит эта волнительная побудительность, заставляющая их раз за разом встречаться вместе в одном и том же месте. Пусть это останется на их…? Их, а вот на чем, я, пожалуй, и сам не знаю. Что же рассказать о тех великих людях, с кем так часто столовается наш Лу. Это были его старшие деловые партнеры по ведению бизнеса, как в плане владения инвестиционного портфеля, так и в плане возраста. Лу же для них, несмотря на его положение, был своего рода ученик, типа Пралинского, которого они учат уму-разуму. Им импонировал их прилежный, внимательно слушающий ученик, и от этого они, даже иногда выпив лишнего, рассказывали также немало лишнего, чего в принципе не следовало бы делать. Но Лу не видел для себя (в таком к себе отношении) ничего обидного. Он слушал их разглагольствования и, поддакивая им, только смеялся про себя, а уже когда оказывался у себя дома, сверяя баланс поступивших средств, и вовсе разрывался от смеха.

На этот раз за столом, кроме его известных партнеров, чьи имена мы не будем раскрывать в виду их большой известности, ведь эта их известность является той веской причиной, чтобы не предавать их имя известности, иначе сопутствующие с их стороны известные шаги, приведут к известным последствиям (да чтоб тебе пойти подальше по известному адресу!!!). В общем, вместе с ними за столом находилась еще одна известная (своей известностью) весьма колоритная личность. Весь внешний вид которой: взъерошенная прическа, костюм, свободный от правил сопоставимости, как цветовой гаммы цветов, так и предметов входящих в ансамбль, этот вид не оставлял вам сомнений в принадлежности этого типа. «Но вы, что-то уж совсем заговариваетесь, заявляя о принадлежности. Разве может либерал кому-то принадлежать? Заблуждаетесь господин… Как вас, там?», – возмутится сей тип человеческого я. «Да, конечно, прошу прощения. Ведь я совсем забыл, что свобода – это дорога с односторонним движением!», – пытаюсь оправдаться я. Но что же делает здесь, среди нас, простых смертных, сей выдающийся человек? А оказывается все просто. Они, представители сего свободного течения, еще не достигли всех вершин свободы и скорбно должны признать, что все-таки земное, человеческое, зачастую берет в них верх, и им приходится идти на поводу требований их желудка. В общем, скажу без всякой патетики, наш Веня (а именно так звали эту выдающуюся личность) был приглашен на обед нашими деловыми партнерами, дабы он мог внести свои предложения по дальнейшей деятельности, спонсируемого нашими партнерами проекта просветительной направленности в сторону тех ценностей, которыми дорожили его спонсоры. Иначе сказать, наш Веня был рупором, глашатаем свободной мысли, еще треплющейся в головах у некоторых представителей большого бизнеса, и как любой рупор, он имел громкий голос и стальные нервы, но для смазки его связок, всегда требовались дополнительные средства, ради которых он и присутствовал здесь, в кругу сильно-уважаемых им господ. Веня же, прибыв на встречу и решив, что на голодный желудок трудно соображается (да к тому же и отказываться совсем невежливо), и поэтому, не долго думая, последовал примеру приглашающей стороны и накинулся на мясные блюда, дабы восполнить свой запас железа, так необходимого для твердости его убеждений. А ведь голод имеет странный побочный эффект, так с его возникновением, ваши убеждения начинают терять свои силы, подтачиваясь сонмом сомнений, и в твоей голове уже зреет провокационный, неумолимый вопрос: а стоит ли оно тех жертв? На который, в конце концов, всегда слышится один и тот же ответ, правда, так трудно различимый из-за набитого рта говорящего. Вот сытость, да еще с накопившемся жирком – совсем другое дело, она создает у борца за справедливость ощущение твердой основы, на которую он может опереться, черпая из нее свои силы. Все-таки материалисты со своим тезисом о первичности материи, всегда сумеют вставить палки в колеса их противникам, идеалистам безнала.

Что ж, когда наш герой подошел к столику – то застал следующую картину: его партнеры, не спеша ковыряясь в блюдах, вели меж собой застольную беседу, когда как их гость, решив, что будет лучше им не мешать, в одиночку пересчитывал перышки у принесенной официантом птицы.

– А я ведь говорил Каланче – не торопись. Подожди. Ведь для того чтобы выйти на большую политическую сцену, нужен какой-нибудь взрыв. Штиль в политической жизни – самая неблагоприятная погода. Но нет, он никого не хочет слушать, – рассуждал степенный партнер в очках с золотой оправой.

– Так, наверное, с его места ему видней, – засмеялся второй степенный господин, склонный к язвительным шуткам над другими участниками-партнерами рынка, а также страстно любящий поучаствовать в играх на фондовых биржах, где его шутки с голубыми фишками часто оставались недопонятыми, и приводили к обвалу рынка.

– А вот, наконец-то, и ты, – заметив Лу, сказал благодушный степенный господин.

– «Ай-Ти», чего задержался? – опять подшучивая, добавил язвительный господин.

– И не просите, я свою долю не продам. Говорил вам, что за ай-ти-технологиями – будущее, – улыбаясь, ответил Лу.

– Ладно, ладно. Давай присаживайся, – сказал язвительный степенный господин. – Кстати, познакомься с будущим уже наших информационных технологий, с Вениамином, мастером слова риторики. И я скажу – он может все, и даже больше. Ведь каждый продвинутый политический риторик использует свое риторическое имя на всю катушку, имея право не отвечать за свои слова. Ответ вы, конечно же, получите, но ответственность за него – вряд ли вам гарантирована. Вот такие у нас работают кадры.