Ирина Калюжнова - Седьмой выстрел киллера Наденьки

• Название: Седьмой выстрел киллера Наденьки
• Автор: Ирина Калюжнова
• Жанр: Криминальный детектив

Наденька знала не понаслышке – либо тебя уничтожат, либо ты сама должна убить. Ей давали пистолет и она стреляла. Но потом появилась возможность спастись самой и вырвать из лап смерти молодого изобретателя Егора. Они уехали за границу. Егор успешно работает в одной из тамошних фирм. Состоялась свадьба. Но сердце Наденьки осталось в родном городе, с человеком которого она любила, и ради встречи с которым жила. Она возвращается, не предполагая, что любимый снова даст ей в руки пистолет. Действие происходит в конце 90-х годов.

---

Она спасла себя, это правда, но ей здесь плохо, не именно здесь, а вообще на земле. Она скучала, слоняясь по непривычно обширной кухне, осваивая кухонную технику, которая казалась ей чем-то чуждым, ненужным и громоздким. Хотя, если унять постоянное раздражение, все было удобным и рациональным. Когда Наденька была дома у Егора, она видела, что там каждая вещь знала свое место в отличие от их с мамой безалаберного хозяйства. И теперь, когда они жили вместе, она решила, что ей стоит освоить все это, и она, пожалуй, освоила. Но это не спасало от смертельной скуки, одолевшей ее жестоко и безжалостно. Пожалуй, можно было заняться чем-нибудь, с ее знаниями английского и французского была возможность что-нибудь придумать, но не хотелось ничего, у нее не было ни желаний, ни потребности. Было только одно желание: чтобы боль почаще отпускала ее и мгновения эйфории длились подольше. Она надеялась, а что ее состояние не заметно внешне, во всяком случае очень старалась никак его не а показывать, а если становилось совсем невмоготу, то ссылалась на нездоровье. Но Егор был слишком занят и, как думала Наденька, ничего не замечал. Сейчас, стоя перед зеркалом, она почувствовала, что тоска отпускает ее и, возможно, приближается вполне сносный период, а может быть, даже начнется эйфория, которой хватит на все свадебные действия. Она отвернулась от зеркала и пошла к двери, с радостью ощущая, что боль уходит из груди и становится легко, совсем легко, как после вздоха. И это ощущение все росло и росло.

Когда они с Егором вышли из православной церкви, где все же решили венчаться, потому что здесь никто и не мыслил, что можно без этого обойтись, Егор был так достойно-серьезен, а Наденька так сияла, что им простили отчужденность и малую общительность, которую многие принимали за, ничем не обоснованную, спесь.

Впрочем, он изобретатель, и, говорят, очень талантливый, а такие люди вообще со странностями, а она, возможно, трудно сходится с людьми, да они и приехали недавно. Говорили еще, что их отъезд был связан с опасностью, вроде бы они спасались от кого-то, видимо, она пережила потрясение, а на вид эта Наденька совсем девочка. Так что свадебные поздравления звучали тепло и искренне.

Солнце пригревало по-весеннему, и все были рады поводу повеселиться. В маленьком ресторанчике, где состоялся свадебный ужин, быстро воцарилась непринужденная атмосфера. Тосты сменяли друг друга, и гости, как водится, постепенно забывали о поводе для веселья, впрочем, периодически кто-то настойчиво кричал «горько», и жених с невестой послушно поднимались со своих мест и целовались. В очередной раз, садясь на место, Егор сказал:

– Жаль, что мама не видит.

– Да, – односложно ответила Наденька.

Собственно, в значительной степени ради родителей – его и ее – устраивалась свадьба и покупалось свадебное платье, ради них бегал по маленькому залу оператор с кинокамерой.

Мануила Бейлиса тоже пригласили на свадьбу, теперь он сидел среди гостей и не мог нарадоваться самому себе, он действительно великолепный делец, делец от бога. Он вспомнил, как Наденька пришла к нему в гостиницу, и как он долго не мог понять ее, и как терпеливо она ему все втолковывала. И как, наконец, до него дошло, что, заключая договор на покупку изобретения с фирмой «Анонс», он покупает пустышку, поскольку в самих чертежах не отражено все, что делает реализацию изобретения возможным.

Он тогда быстро принял решение и в кратчайший срок увез их обоих. Тогда Наденька сказала ему, что Егору грозит опасность. Он верил и не верил, во всяком случае не думал об этом, но теперь понимал: им действительно грозила опасность, им обоим, причем опасность нешуточная, и, возможно, сама Наденька была связана с теми, от кого исходила опасность, да что теперь об этом думать. Как бы там ни было, все сложилось счастливо для него, хорош бы он был, заключив договор с «Анонсом». Да и для них все сложилось неплохо, даже если отбросить ту существенную деталь, что они остались живы, Конечно, вознаграждение, которое получает здесь Егор, по здешним масштабам нельзя назвать значительным, но сейчас это его устраивает, и, возможно, будет устраивать еще долго, в конце концов все познается в сравнении. Кем он был у себя на родине? Никому не нужным безработным. Целью тогдашней поездки Бейлиса не была охота за мозгами, но совершенно неожиданно он привез голову, причем голову первоклассную.

Отважно мешая водку с шампанским, как здесь делали все, Мануил Бейлис все более веселел. И, когда вновь заиграла музыка, он встал, обошел вокруг стола и пригласил невесту. Они танцевали на маленьком пятачке, и к ним постепенно присоединялись другие пары. Мануил Бейлис слегка прижимал к себе улыбающуюся На-деньку и думал, что в мире все вовсе не так о плохо, как принято думать. Егор слегка кивал в такт музыке и смотрел, как танцует Наденька.

Он хвалил себя за то, что устроил венчание, и эту свадьбу, и белое платье, и фату. Он представлял, как родители смотрят видеозапись вместе с родственниками и знакомыми. Как будет гордиться и радоваться мама, да и папа, хотя и скажет что-нибудь пренебрежительное по поводу свадебных торжеств, тоже будет доволен. Он сам все предложил, Наденька не высказывала никаких пожеланий и тем более не настаивала, но ведь он знал, что каждая девушка мечтает о белом платье и свадьбе, поэтому долг мужчины – предоставить ей все это. Он смотрел на танцующих и чувствовал себя дарителем, чей подарок принимают с радостью. Танец окончился. Мануил Бейлис проводил Наденьку на место и посадил рядом с Егором. Она улыбалась и казалась вполне счастливой.

Но, когда в очередной раз прокричали «горько» и он, слегка приподняв фату, поцеловал ее, она сказала свистящим шепотом так зло, что у него холодок пробежал по спине:

– Послушай, может быть, мы уже своё отпахали?

Его поразили не столько ее слова, сколько злобный шипящий тон, но он тут же подумал, что, возможно, это просто усталость, целый день на ногах и волнение тоже сказалось, да, конечно, она больше не в силах улыбаться. Что касается его самого, то ему это действо надоело намного раньше, чем началось. Все было сделано сугубо для нее, ему вообще никогда не нравилось долго находиться на людях, ее слова лишний раз показывают, насколько они похожи. Она хотела свадьбу, как всякая девушка, но не могла, конечно, не почувствовать всей пошлости этой церемонии, дурацкого веселья и выкриков полузнакомых людей, которым нет до них никакого дела. Он крепче обнял Наденьку за плечи и заговорщически подмигнул:

– Сейчас закончим работу.

С этими словами он подхватил Наденьку на руки и, обогнув стол, направился к выходу, белое платье путалось у него в ногах, а фата подметала пол, он обернулся и, улыбнувшись как можно шире, бросил на ходу:

– Всем спасибо, продолжайте без нас.

Кто-то поднялся и зааплодировал, это понравилось, и вот уже хлопали все, так, под хлопки и выкрики, он и вышел на улицу. Егор стоял на краю тротуара, представляя собой вполне замечательное зрелище. Жених а невестой на руках и негустой толпой веселых гостей позади. Почти сразу же и перед ними затормозило такси. Егор опустил Наденьку на землю. Помог ей забраться в машину, уселся рядом и назвал адрес.

Обнимая Наденьку за плечи, он чувствовал, что она вся напряжена и натянута, как струна. Именно для того, чтобы снять с нее напряжение, он сказал:

– Ну, все, теперь ты можешь быть совершенно спокойна.

Много позже, вспоминая эту фразу, он решил, что, пожалуй, не стоило ее произносить, но в тот момент реакция Наденьки прозвучала для него громом в погожий день. Ее лицо исказилось почти до неузнаваемости, Егор даже не представлял себе, что она может стать такой некрасивой. Она не сказала, а прошипела сквозь зубы:

– Значит, я могу быть спокойна, значит, ты меня облагодетельствовал, ах, спасибо тебе большое, ах, я так волновалась, что ты на мне не женишься, ну конечно, кто ты и кто я, это ведь ты ценный человек, а я просто при тебе, и, если бы ты на мне не женился, меня бы отсюда выдворили, ах, спасибо тебе большое.

Ее голос становился все громче, пере ходя на пронзительный визг.

– А ты знаешь, что бы с тобой было, если бы не я? Тебе, конечно, здесь нормально, ты создаешь какую-то свою галиматью, а я, что мне делать – осваивать кухонный комбайн осваивать, будь он проклят, или по магазинам гулять?

Последние ее слова заглушили всхлипы, и она зарыдала, судорожно выкрикивая и содрогаясь всем телом:

– Ненавижу! Ненавижу! Все ненавижу…

Егор не имел большого опыта обращения с женщинами, да и вообще с людьми, он был изобретателем и творцом, он подсознательно берег свои эмоции. Что касается женщин, то свой небольшой опыт он приобрел с теми, кто не давил на него и ничего не требовал. Такая позиция, с одной стороны, ограничивала житейские познания, с другой – позволяла сохранить некоторые иллюзии. Из книг Егор вынес представление, что подобными рыданиями истерика обычно заканчивается. Он попытался покрепче обнять Наденьку, но она оттолкнула его с силой, которой он от нее не ожидал.