Александра Давыдова - Девять жизней

• Название: Девять жизней
• Автор: Александра Давыдова
• Издательство: ЛитагентРидеро78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
• Жанр: Поэзия

В книге представлены образцы поэтического творчества посетителей одного из лучших литературных порталов Рунета – сайта «Лаборатория Фантастики».

---

«Готова я признать свое бессилье…»

Готова я признать свое бессилье:
Застряла гранями, локтями, и невмочь мне
войти в твой сад, где быстролетный росчерк
так точен! – я опять не уследила,
когда взметнулись в небо ветки-крылья…
Открой мне сад с горчичное зерно.

Избавь меня от слепоты – послушно
Застыну в сосредоточе́ньи терпеливом,
Пока ты воздух заплетешь корнями сливы.
Ни тишины, ни правил не нарушив,
Я – кисти взмах, вода в оттенке туши —
Войду в твой сад с горчичное зерно.

И, благодарна, с щедростью ответной
Позволю гостем стать в моей Вселенной:
Прочтешь ты все мои терцеты и катрены
На лепестках, что держат небо хрупким цветом,
Или в изгибе журавлиного колена
В твоём саду с горчичное зерно.

Эффект бабочки

Бабочка вздрогнула крылышком —
Ливень размыл Моджакетро,
И подхватило нас-нынешних
Встречным фортуны ветром.

Вдруг оказались мы рядом
Недостающим пазлом.
Как ты нашел меня взглядом
В городе многоглазом?

Стало для нас-вчерашних
Всё обострённо и внове:
Кажется, слышим даже
Крылышек взмах в Айове.

Случайный блюз

       Вцепилась ночь в окно, как пьяница – в бутылку
                                /который час?/,
          Меж век проскальзывает месяцем-обмылком
                               сомкн́утых глаз.
              Под бесконечный, как вода в протекшем
                                       кране,
                                 секундный стук
                    Я увязаю в янтаре воспоминаний —
                                  нелепый жук.
              Когда-то верили мы в нашу неделимость
                                   напополам,
        Но не решились у судьбы друг друга выкрасть —
                                  хвала богам.
            Мы как по нотам разыграли мелодраму —
                                случайный блюз…

             Перечеркнула ночь покой оконной рамой,
                                     и я сдаюсь.
        Прильну к стеклу – взметнется тьма унылой стаей
                                    немых ворон.
                 Ты далеко теперь. Но я благословляю
                                     твой сон.

Муравей в лабиринте

Вот опять, как муравей в лабиринте,
Я блуждаю меж безверьем и верой,
И опаздывает Ангел-Хранитель,
Что укажет мне на нужные двери.

Знаю точно – прилетит, как и прежде,
И потребует немедленных действий.
И с мечтой наперевес, не с надеждой,
Штурмовать начну песочную крепость.

Кто-то скажет, что живу понарошку:
Не расчетлива ни в тратах, ни в целях.
А душа моя – то птица, то кошка,
То стремится ввысь, то – к мягкой постели.

Вправо, влево – от удачи к напасти,
Без оглядки на пределы и квоты
Я упрямо нахожу своё счастье,
Но оно – в моей системе отсчета.

Жизнь – она ещё чуднее с изнанки,
Где узлов и нитей хитросплетенье.
Не решусь никак спросить тебя, Ангел,
Про оттенок твоего оперенья.

«Невесомость, восторженно-легкий полет… и петух…»

Невесомость, восторженно-легкий полет… и петух…
Ускользаю в реальность, пытаясь за сон зацепиться
разделенным сознаньем – напрасно. На ощупь и слух
я будильник ловлю – и душу голосистую птицу.

Временн́ая петля. Это значит, что день обречен
стать таким, как вчерашний —
одним среди тысячи прочих.
Вдруг протиснулось в форточку солнце и, сев на плечо,
надавало мне жаркой ладошкой бодрящих пощечин.

С головою ныряю под мягкий спасительный плед:
я нахальному гостю ещё уступить не готова.
Но щекочет мне пятки тепло, заползая в просвет
между старым-привычным и чем-то томительно-новым.

Предвкушение чуда… Начну разбираться потом,
был ли это недуг, или, может, моё исцеленье.
А на кухне разлегся бессовестно-рыжим котом
мой непрошенный гость, обнимая креманку с вареньем.

Будут сборы недолгими. Взглядом окину жильё:
по углам – застарелых обид ослабевшие стяжки.
Всё, что важно – со мной, остальное быльём поросло.
Я шагну в этот день налегке и с душой нараспашку

Ирина Виноградова aka Rijna

Полнолунье

Королева снов сегодня правит бал.
Отголоски древних тайн сплетая в сеть,
Ночь колдует. В сети ты уже попал,
Но пока не можешь это разглядеть.

На ладони неба лёг хрустальный шар,
Будоража светом струны душ людских.
Закружит их полнолунье, силой чар
В лабиринты снов тревожных заманив.

Заклинаний отзвук в сумраке дрожит —
Ты понять не можешь, сон или обман.
Ночь, таро раскинув, карты ворошит,
Брошен в небо восемнадцатый аркан.

От судьбы не скрыться, всё предрешено.
Ты себе отныне не принадлежишь —
Полнолунье своё терпкое вино
Разливает по резным бокалам крыш.

Слепец

Тебе кажется – ты одинок.
Ты лелеешь своё одиночество,
Наслаждаешься болью, как творчеством,
Как своим предсказаньем – пророк.

Ты до дна выпиваешь любовь,
Что смешалась с изменой нежданной,
И страдаешь над ноющей раной,
Раздирая её вновь и вновь.

Сердце бросив своё на алтарь,
Ты пронзаешь его раз за разом,
Вспоминая со странным экстазом
Безответной любви календарь.

Ты томим безутешной тоской
По мечтам, безнадёжно обманчивым.
В свою душу, терзаясь утраченным,
Так не хочешь впустить ты покой.

Только прошлому верность храня,
На весь мир ты глаза закрываешь.
Ты, слепец, даже не замечаешь,
Тех кто искренне любит тебя.

Жаркое лето

Растеклось над лугами лето,
Вязкой патокой, зноем льётся.
Как дышать раскалённым светом?
Кто б укрыл облаками солнце?

Только ветер нынче бескрылый:
Поперхнувшись горячей пылью,
Иногда он вздохнёт лениво —
Спеленало истомой крылья.

Бесполезно искать прохлады.
Зыбким маревом кружит воздух.
Даже лето уже не радо —
Лету знойному нужен отдых.

Опалило жарою плечи,
Истомилось лето, устало,
Ждёт, скорее пришёл бы вечер,
Остудил бы луга туманом.

Летнее

Млеет в подворотнях лето,
Отдыхает на скамейках.
Под шатром зелёных веток
Дремлют тихие аллейки.

Ветер с облаком балуют
В синеве, а сквозь прорехи
Под копной лучистых кудрей
Солнце щурится от смеха.

Тенью свежей зазывает
Лето в лес, а для приманки
Вдоль опушек расстилает
Земляничные полянки.

Если пыль притушит краски —
Сыплет дождиком весёлым,
Душем из пушистой тучки
Поливает небоскрёбы.

В поднебесье заиграют
Разноцветья лёгких радуг.
Отразится в мокрых листьях
Лето, щедрое на радость.

«А может я – всего лишь осень…»

А может я – всего лишь осень,
Чьи слёзы – капельки-дождинки?
И сердце, что так ласки просит,
Сродни дрожащей паутинке?

Меня обнимет ветер страстно,
Скользя под золотом наряда,
Но я останусь безучастной,
Ему – холодному – не рада.

Он, облаков взъерошив кудри,
Умчится в сумрачное небо…
Я знаю, где-то там, в лазури,
Есть солнце, что меня согрело б,

Но тяжесть туч неумолима.
В листву румянцем брызнет алым
Вино – и терпкостью карминной
Запрячется на дне бокала…

А что душа? То лист пожухлый,
Что еле держится на ветке,
Дрожащий, высохший и хрупкий —
Не вспомнить ей улыбки летней.

Капризная осень

Так удобно всё свалить на осень:
Пессимистка, мол, и капризуля,
И характер у неё несносен,
Да ещё ужасная грязнуля:

Листья расшвыряла, как попало.
Мрачностью почти лишила света.
Птиц хандрой противной разогнала,
Да дождит тоской холодной с неба.

Меланхолией своей страдает,
Хмурится частенько не по делу,
Скучна и уныла, пусть не злая —
Нет её депрессиям предела.

В общем, только портит настроенье,
Нагоняет грусть, в тоску бросает…
Как легко во всех своих проблемах
Обвинить того, кто рядом с нами.

Дед Мороз в отпуске

Снег кружит искристой манкой.
В зимней каше по колено
Я тащу мешок подарков.
Обхохочешься, наверно,
Наблюдать за мной. Вот только
Мне сегодня не до смеха:
Дед Мороз, должно быть, с ёлки
навернулся. Он уехал!

У него маразм, ну точно!
Перебрав подарки ловко,
Что-то он шептал про «срочно»
И «горящая путёвка».
Новый год – а он весь вечер
Просто бредил о загарах.
И теперь он где? Беспечно
Греет пузо на Канарах!

Я ж за Деда – это ж глупо!
Никаких не хватит нервов.
Мне его большая шуба
Велика на пять размеров!
Он – сидит вальяжно в пабе,
Я – мечусь по переулкам.
Вечно с сумкой бегать бабе,
Даже если ты – Снегурка.

Тенгиз Гогоберидзе