Вячеслав Никонов - Код цивилизации. Что ждет Россию в мире будущего?

• Название: Код цивилизации. Что ждет Россию в мире будущего?
• Автор: Вячеслав Никонов
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-90821-9

В своей новой книге Вячеслав Никонов показывает истоки современного мира, прослеживает жизненный путь народов и стран, основных центров влияния и сил, формирующих мир, в котором мы живем.

Мир демонстрирует множество моделей развития, все больше учитывающих национальную, региональную, историческую, религиозную и иную специфику каждой страны. Центр тяжести мирового развития перемещается с Запада на Восток, с Севера на Юг, из зоны развитых экономик в ареал развивающихся.

Еще 30 лет назад на страны Запада приходилось 80 % мировой экономики, а сейчас заметно меньше половины. Азия, в которой уже проживает большинство человечества, в ближайшие десятилетия станет глобальным лидером. И что это означает, каким будет мир и какое место в нем займет Россия? Сохранится ли американская гегемония? Станет ли Китай сверхдержавой? Превратится ли Европа в музей для экскурсантов других континентов?

История возобновилась, и мир устремился к большему разнообразию. Раскрой его коды вместе с Вячеславом Никоновым!

---

Новая стратегия развития Европейского союза после окончания холодной войны была разработана с учетом двух главных обстоятельств. Во-первых, после успеха в создании внутреннего рынка перспективы дальнейшего укрепления интеграции казались безграничными. Во-вторых, завершение холодной войны и трансформации в странах Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) открыли возможности для резкого расширения Евросоюза. Отсюда стратегия одновременного углубления и расширения. Еврооптимисты надолго одержали победу над евроскептиками.

Цели и программа развития интеграции «вглубь» были определены в Договоре о Европейском союзе, подписанном в голландском Маастрихте 7 февраля 1992 года и дополненном решениями Евросовета в Амстердаме в 1997 году и Ницце в 2000-м. Целями Маастрихтского договора было создание Экономического и валютного союза, а также переход к общей внешней и оборонной политике, сотрудничество в сферах внутренней политики и правосудия. Договор ввел единое гражданство Союза.

После Маастрихта для обозначения областей деятельности ЕС было введено понятие трех «опор»: политика ЕС, связанная с таможенным союзом, единым внутренним рынком, экономическим и валютным союзом; общая внешняя политика и политика безопасности; сотрудничество в области внутренней политики и юстиции.

Первая опора вскоре обрела реальное воплощение: в 2001 году возникла единая валюта – евро. Это была чисто политическая конструкция. Ее введение, как уверяет Моизи, было продиктовано, в первую очередь, опасением возрождения германского национализма и той подавляющей силы, которой будет обладать Германия: «Канцлер Гельмут Коль выразился по этому поводу весьма ясно. Он представлял себя как последнего «доброго немца» – иначе говоря, последнего канцлера Германии с личными воспоминаниями о Второй мировой войне. Он говорил своим партнерам в Европе, что им нужно поторопиться завершить начавшийся после холодной войны процесс интеграции и введение европейской валюты, поскольку после него, может быть, будет уже поздно»[109].

Вторым мотивом для введения евро, по словам глобального экономического корреспондента Рейтера Алана Уитли, было стремление «увеличить европейскую роль в мире и сократить чрезмерную привилегию Соединенных Штатов, с которыми годами конфликтовали, особенно французы. Еще в 1990 году в докладе Европейской комиссии утверждалось, что мировой экономике будет лучше с «более симметричной» международной монетарной системой, в которой мир меньше бы полагался на доллар, а США имели бы меньшее влияние – прямое или через МВФ. Защищенная единой валютой, Европа была бы менее уязвима от волатильности доллара и от американского курсового оружия»[110].

С опорой безопасности оказалось сложнее. Падение Берлинской стены, распад соцлагеря и СССР не принесли Европе мира. Напротив, впервые после 1945 года на континенте вспыхнула война – на Балканах. Трудно переоценить влияние кровопролития в Югославии на самочувствие европейцев. Для водворения мира потребовалось вмешательство Соединенных Штатов и НАТО, разбомбивших Сербию. На этом фоне многие полагали, что решение проблем стабильности в Европе лежит в создании собственных европейских структур обеспечения безопасности и дальнейшем расширении Европейского союза, джентльменского клуба с ценностями мира, процветания и этнического примирения. Чтобы избежать балканизации всей Европы, нужно европеизировать Центральную и Восточную Европу.

На встрече Совета ЕС в Кёльне в июне 1999 года – была поставлена цель проведения Европейской политики безопасности и обороны (ESDP), для чего были созданы Комитет политической безопасности, Европейский военный комитет и Европейский военный штаб, а Хавьер Солана был назначен Высоким представителем по вопросам общей политики в области обороны и безопасности. Затем Совет ЕС на саммите в Хельсинки взял обязательство создать 60-тысячные «силы быстрого реагирования, способные принимать участие в сложных гуманитарных интервенциях. Балканам был предложен Пакт стабильности – возможность в перспективе членства в ЕС при условии удовлетворения критериям Союза. А в декабре 1999 года в Ницце было решено начать переговоры о членстве сразу с большой групой стран[111].

Если раньше ЕС расширялся дозированно (в 1980-е годы были приняты избавившиеся от диктатур Греция, Испания и Португалия, а в 1990-е – Австрия, Швеция и Финляндия), то затем произошел взрыв, отражавший стремление закрепить страны Центральной и Восточной Европы в западной орбите. Самая большая в истории волна расширения ЕС последовала в 2004 году: Венгрия, Кипр, Латвия, Литва, Мальта, Польша, Словакия, Словения, Чехия, Эстония. В 2007 году настанет очередь Болгарии и Румынии. В 2013 году произошло седьмое расширение – присоединилась Хорватия. Однако успехи в расширении сопровождались и немалыми проблемами. Как подчеркнул Моизи, «большинство западноевропейцев встретило расширение без всякого энтузиазма, видя в нем скорее нравственный и исторический дол г, а также пол и тический и экономический риск, чем повод для оптимизма и торжества»[112].

Ненамного больше евроэнтузиазма со временем стало и в странах Восточной Европы. Популярность идеи национального суверенитета, писал Шрёдер, «растет и среди восточноевропейских стран – членов ЕС: после крушения Варшавского договора они обрели суверенитет и им трудно решиться на передачу своих суверенных государственных прав на европейский уровень»[113]. Мегарасширение привнесло в ЕС невиданную ранее пестроту и неоднородность. И сегодня подспудные проблемы Восточной Европы – более низкий уровень жизни, национализм, коррупция – остаются во многом нерешенными.

За мегарасширением должно было последовать мегауглубление – принятие общей конституции. И здесь возникли большие проблемы. В 2005 году французы и голландцы сказали «нет» Европейской конституции, в 2008 году отвергли конституцию ирландцы.

Разбившись о волнорезы референдумов, проект европейской интеграции потребовал переосмысления перед угрозой попятного движения. Из текстов основополагающих документов ЕС были изъяты упоминания о флаге, гимне и девизе Евросоюза. Исчезли слова «конституция», «европейский закон», «семья народов». Осталось утверждение о «создании более тесного союза народов Европы» на основе общих ценностей: достоинства, свободы, демократии, равенства, правового государства и прав человека. Результатом ревизии планов стал Лиссабонский договор, вступивший в силу 1 декабря 2009 года, который дал передышку проекту европейской интеграции. Видение единой Европы в форме федерации, которое разделяли евроэнтузиасты, осталось нереализованным.

Шансы на ее реализацию, казалось, начали только таять под ударами экономического кризиса 2007–2009 годов и последующей затяжной депрессии. Но одновременно в поисках путей выхода из экономических проблем появилось множество инициатив, призванных дать новый импульс интеграции. Но прежде, чем поговорить о них, ответим на вопрос: насколько сегодня интегрирована Европа, какая часть национального суверенитета находится сегодня в Брюсселе, а какая – в национальных столицах?

Функционирование и развитие ЕС обеспечивает разветвленная и порой запутанная система институтов, норм, методов и процедур, создававшихся и обкатывавшихся на протяжении десятилетий: Европейский совет, Европейский парламент, Европейская комиссия, Европейский суд, Счетная палата, Совет Европейского союза, Европейский центральный банк, Европейский экономический и социальный совет (партнер Общественной палаты РФ). И это – далеко не все.

ЕС далеко продвинулся вперед в деле унификации законодательства стран-участниц. В большинстве стран Союза более половины новых законов разрабатывается в Брюсселе и затем включается в национальное законодательство.

Однако страны продолжают блюсти свои прерогативы по широкому кругу вопросов. «Анализ современной европейской политики свидетельствует: страны – члены Европейского союза сохраняют суверенные права во всех без исключения важнейших областях политической и экономической жизни, – подчеркивает знающий европеист Тимофей Бордачев. – Охрана границ с соседями ЕС, национальная оборона, внешние энергетические связи, юстиция и внутренние дела, миграционная политика, образование – все эти вопросы остаются в исключительной компетенции национальных властей. Такие ключевые сферы экономики, как социальная политика и регулирование трудовых отношений (то есть весь социальный блок), также находятся в стопроцентном ведении национальных властей»[114].

Директор Института европейских исследований в Брюсселе Поль Магнетт подчеркивал, что из четырех главных функций современного государства – защита границ, источник национальной идентичности, определение политического устройства общества, регулирование рынка – только последняя подвержена наднациональному регулированию, причем не автоматическому, а как результат длительного согласования национальных интересов, учета конъюнктуры и позиций лобби[115]. Общий бюджет ЕС составляет немного больше 1 % союзного ВВП. У Брюсселя нет права самостоятельно собирать налоги. Страны-участницы в значительной степени делегировали часть законодательных функций, но держат подальше от него свою казну. Европейский союз превратился в гиганта в области правового регулирования, но пока гораздо менее влиятелен в финансовых вопросах. Ниалу Фергюсону ЕС напомнил «не столько Рим императоров, сколько Рим пап, об одном из которых Сталин как-то спросил: «А сколько у него дивизий?»[116]