Инга Михайловская - Изменение законодательной модели российского уголовного судопроизводства. Монография

• Название: Изменение законодательной модели российского уголовного судопроизводства. Монография
• Автор: Инга Михайловская
• Жанр: Юриспруденция

Работа посвящена теоретическому анализу законодательных новелл периода 2002–2014 годов, существенно меняющих вектор развития уголовно-процессуальной формы. Особое внимание автор уделил проблеме упрощения уголовно-процессуальных процедур и их соответствию принципам уголовного процесса.

---

Оперативно-розыскное начало отчетливо просматривается в тексте соглашения, заключаемого с прокурором. Так, в соглашении должны быть указаны «действия, которые подозреваемый или обвиняемый обязуется совершить при выполнении им обязательств, указанных в досудебном соглашении о сотрудничестве» (п. 6 ч. 2 ст. 3173 УПК). Осведомленность защитника об обязательствах обвиняемого «втягивает» его в сферу оперативно-розыскной деятельности и в еще большей степени делает иллюзорной грань между процедурой уголовного судопроизводства и внепроцессуальными действиями должностных лиц правоохранительных органов.

Правила, регулирующие заключение досудебного соглашения, по всей вероятности, конструировались их авторами, исходя из уверенности достаточно массового стремления обвиняемых сделать публичным принятие роли осведомителя. Правда, находящегося в явно невыгодном положении обвиняемого, поскольку преданы гласности (те или иные действия, которые он обязался совершить в дальнейшем, могут иметь для него печальные последствия). Возникает и вопрос о месте совершения такого рода действий: в местах лишения свободы или же вне их.

Удивляет и небрежность формулировок законодательных норм, содержащихся в ст. 401 УПК. Так, п. 3 ст. 3173 включает в число элементов соглашения «преступления или уголовные дела, обнаруженные или возбужденные в результате сотрудничества с обвиняемым». Каким образом обвиняемый может содействовать «обнаружению» уголовного дела? Частью четвертой этой же статьи предусмотрено, что в представлении, которое прокурор адресует суду, он «удостоверяет полноту и правдивость сведений, сообщенных обвиняемым при выполнении обязательств, предусмотренных заключенным с ним досудебным соглашением в сотрудничестве». Каким именно образом прокурор удостоверяется в «правдивости и искренности» слов обвиняемого, в законе не указано. Поскольку сведения, сообщенные обвиняемым, могут быть ложными и обмануть даже прокурора (но не законодателя!), то ст. 3173 предусматривает: «Если после назначения подсудимому наказания в соответствии с положениями настоящей главы будет обнаружено, что он (осужденный. – И. М.) умышленно сообщил ложные сведения или умышленно скрыл от следствия какие-либо существенные сведения, то приговор подлежит пересмотру в порядке, установленном разделом XV настоящего Кодекса». Указанный XV раздел УПК РФ включает в себя три вида приговоров, так что обманутые участники могли бы выбирать любую из них. Во всяком случае, если ориентироваться на закон и учитывать, что такое специфическое основание пересмотра приговора, как ложные показания обвиняемого, в законе не предусмотрено, то наиболее логичным представляется институт возобновления производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств. Хотя и этот выбор формы пересмотра приговора весьма сомнителен. Дело в том, что в конечном счете основанием пересмотра являются ложные сведения, сообщенные обвиняемым. Статья 307 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за ложные показания свидетеля, потерпевшего либо заключение или показания эксперта, показания специалиста, а равно заведомо правильный перевод в суде либо при производстве предварительного расследования. Обвиняемый же субъектом этого преступления быть не может. Более того, закон признает право подозреваемого (п. 2 ч. 4 ст. 46) и обвиняемого (п. 3 ч. 4 ст. 47) давать объяснения и показания, не оговаривая их искренность и правдивость.

Нужно добавить к этому, что право обвиняемого (подозреваемого) заявлять в ходатайстве о заключении соглашения с прокурором в законе не указано. Это лишний раз свидетельствует о чрезвычайной сложности (а вернее, невозможности) «одеть» оперативно-розыскную деятельность в процессуальную форму. Аналогична ситуация и с законодательной регламентацией полномочий прокурора, в число которых право заключать досудебное соглашение с обвиняемым не включено.

Законодательное построение альтернативной модели уголовного судопроизводства завершилось (по крайней мере, на сегодняшний день) введением в УПК главы 321 «Дознание в сокращенной форме» (Федеральный закон от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ). Положения этой главы окончательно поставили знак равенства между доказательствами и иной информацией, не имеющей процессуальной формы. Статья 2265 УПК достаточно загадочна и допускает различное толкование. С одной стороны, часть первая этой статьи предусматривает, что «доказательства по уголовному делу собираются в объеме, достаточном для установления события преступления, характера и размера причиненного им вреда, а также виновности лица в совершении преступления с учетом особенностей, предусмотренных настоящей статьей».

С другой стороны, как это видно из текста части второй этой же статьи, дознаватель обязан произвести только те следственные и иные процессуальные действия, непроизводство которых может повлечь за собой невосполнимую утрату следов преступления или иных доказательств. Фактически речь идет о неотложных следственных действиях, которые в п. 19 ст. 5 УПК определяются как осуществляемые органом дознания после возбуждения уголовного дела, по которому производство предварительного следствия обязательно, в целях обнаружения и фиксации следов преступления, а также доказательств, требующих незамедлительного закрепления, изъятия и исследования.

Различие состоит в том, что неотложные следственные действия – это лишь начало предварительного расследования, а при сокращенной форме дознания это и начало, и окончание (ч. 1 ст. 2267 УПК).

Своей «оригинальностью» отличается третья часть рассматриваемой статьи. В этой части перечисляются процессуальные действия, которые дознаватель вправе не совершать: не проверять доказательства, если они не были оспорены подозреваемым, его защитником, потерпевшим или его представителем; не допрашивать лиц, от которых в ходе проверки сообщения о преступлении были получены объяснения, за исключением случаев, если необходимо установить дополнительные, имеющие значение для уголовного дела фактические обстоятельства, сведения о которых не содержатся в материалах проверки сообщения о преступлении, либо необходимо проверить доказательства, достоверность которых оспорена подозреваемым, его защитником, потерпевшим или его представителем; не назначать судебную экспертизу по вопросам, ответы на которые содержатся в заключении специалиста по результатам исследования, проведенного в ходе проверки сообщения о преступлении, в следующих случаях: а) необходимость установления по уголовному делу дополнительных, имеющих значение для уголовного дела фактических обстоятельств; б) необходимость проверки выводов специалиста, достоверность которых поставлена под сомнение подозреваемым, его защитником, потерпевшим или его представителем; наличие предусмотренных ст. 196 УПК оснований для обязательного назначения судебной экспертизы.

Дознаватель также вправе не производить следственные и процессуальные действия, направленные на установление фактических обстоятельств, сведения о которых содержатся в материалах проверки сообщения о преступлении, если такие сведения отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам уголовно-процессуальным кодексом.

Помимо того, что перечень тех действий, которые дознаватель вправе не производить, не может быть составлен в принципе, поскольку не может быть исчерпывающим, конструкция «вправе не делать» не укладывается в общую задачу УПК: построение правил, которые нужно соблюдать, чтобы процедура расследования и судебного рассмотрения уголовного дела отвечала требованию законности.

Если обратиться к ч. 1 ст. 2267 УПК, то возникает вопрос, чем же отличается дознание в сокращенной форме от обычного. Согласно этой норме закона, дознаватель, признав, что необходимые следственные действия произведены и объем собранных доказательств достаточен для обоснованного вывода о совершении преступления подозреваемым, составляет обвинительное постановление. В обвинительном постановлении указываются обстоятельства, перечисленные в п. 1–8 ч. 1 ст. 225 УПК, а также ссылки на листы уголовного дела. Таким образом, единственное отличие обвинительного постановления от обвинительного акта (итогового документа дознания в общем порядке) отличается только существованием списка лиц, подлежащих вызову в суд (п. 9 ч. 1 ст. 225 УПК).

В ч. 6 ст. 2267 сделана попытка ограничить круг ходатайств, которые вправе заявлять обвиняемый, его защитник, потерпевший и (или) его представитель до окончания ознакомления с обвинительным постановлением и материалами уголовного дела. Остается неясным, что будет с ходатайством, касающимся обстоятельств, исключающих участие в уголовном судопроизводстве (глава 9 УПК).