Евгений Доля - Формирование доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности. Монография

• Название: Формирование доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности. Монография
• Автор: Евгений Доля
• Жанр: Юриспруденция

В книге рассмотрено становление и развитие в России межотраслевого института использования результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам. При этом значительное внимание уделено анализу гносеологических и правовых аспектов оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности, теории познания и теории доказательств как методологической основы использования результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании. В работе обращается внимание на отсутствие в теории, законодательстве и на практике единого подхода к решению проблемы использования в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности, проанализированы наиболее распространенные концепции ее решения, предлагается принципиально новое решение проблемы. Книга рассчитана на судей, прокуроров, следователей, дознавателей, оперативных работников, преподавателей юридических вузов, аспирантов, студентов этих вузов, а также всех интересующихся проблемами использования результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам.

---

§ 3. Собирание, проверка и оценка доказательств

Центральную часть, стержень уголовно-процессуальной деятельности образует доказывание[120], представляющее собой частный случай применения теории познания в интересах установления истины по уголовным делам. Доказывание состоит из собирания (формирования), проверки и оценки доказательств, представляющих собой части единого органического целого.

Именно в процессе доказывания при формировании доказательств, их проверки и оценки органами расследования, прокурором и судом с участием таких субъектов уголовного процесса, как обвиняемый (подозреваемый), защитник, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их законные представители, происходит установление истины по уголовному делу.

Среди ученых процессуалистов до настоящего времени нет единства взглядов на проблему истины в уголовном судопроизводстве. Часть из них полагают, что установление истины является целью уголовного судопроизводства, которая вполне достижима при производстве по уголовным делам[121]. Другие исходят из того, что установление истины нельзя рассматривать в качестве цели уголовного судопроизводства, в связи с чем, по их мнению, законодатель оправданно не включил данную цель в УПК РФ[122].

Автор настоящей работы в вопросе о содержании истины, устанавливаемой по уголовным делам, разделяет позицию процессуалистов, которые включают в нее достоверное познание фактов, их правильную квалификацию и правильное определение меры наказания[123].

В период разработки УПК РФ высказывались неоднократные предложения исключить из задач, стоящих перед уголовным судопроизводством, задачу установления истины по уголовным делам. Например, по мнению М.М. Боброва, «в процессе судебного расследования не истина устанавливается. Это блеф»[124]. К сожалению, законодатель стал на позицию сторонников данной точки зрения и исключил даже упоминание об истине из текста УПК РФ[125].

Отсутствие в УПК РФ истины как цели доказывания, его противоречивость, несоответствие многих его положений реалиям жизни в значительной мере объясняется недостатками порядка его разработки и обсуждения на завершающем этапе подготовки. В связи с эти показательно высказывание В.С. Овчинского на одном из заседаний Комиссии Государственной Думы по противодействию коррупции: «По поводу УПК РФ я как бы причастен к обсуждению… Могу сказать на сто процентов: Генеральная прокуратура, МВД России, Таможенный комитет, Институт государства и права, НИИ МВД России, Академия управления МВД России – все дали категорические отрицательные отзывы на проект УПК РФ. Последний вариант проекта УПК РФ, который был подготовлен группой Козака вместе с Мизулиной и проф. Вициным, – этот проект УПК РФ держался в секрете, его даже не выдали экспертам, потом сразу вынесли на первое, второе, третье голосование и не учли никакие замечания ни одного из ведомств, ни одного из научных центров. Нет в России ни одного ученого, кроме этой узкой группы лиц, причастных к разработке УПК РФ, который бы этот УПК РФ поддерживал»[126].

Не вдаваясь в детальный анализ данной проблемы, поскольку она требует самостоятельного и отдельного исследования, отметим, что при этом было проигнорировано то важное обстоятельство, что противники установления истины в уголовном судопроизводстве, как правило, не анализировали и не опровергали доводов своих оппонентов[127], а ограничивались лишь общими рассуждениями о невозможности ее установления.

С учетом отмеченного вряд ли можно признать обоснованным упрек, обращенный к сторонникам рассмотрения истины как цели уголовного судопроизводства, в части того, что они не приводят «убедительной аргументации по вопросам о том, может ли в условиях состязательного процесса, где бремя доказывания вины лица возложено на обвинителя, а неустранимые сомнения толкуются в пользу обвиняемого, где существуют строгие правила признания не имеющими силы доказательств, полученных с нарушением закона, быть признан законным, обоснованным и справедливым приговор только тогда, когда обстоятельства дела установлены в соответствии с тем, что имело место в действительности. Каков критерий проверки истинности приговора?»[128].

Соблюдая логику и последовательность, противникам истины в уголовном судопроизводстве следовало вначале показать несостоятельность идеи истины как цели уголовного судопроизводства в условиях состязательного процесса, опровергнув аргументы, изложенные и опубликованные в соответствующих работах сторонников истины. Исходя из принципа научности они должны были аргументировать свою точку зрения, а не ограничиваться голым отрицанием позиции оппонентов. При этом в период, предшествующий принятию УПК РФ, им следовало также сначала обосновать невозможность использования практики в качестве критерия истины, устанавливаемой в уголовном процессе, и только после этого настаивать на исключении упоминания об истине как цели судопроизводства из УПК РФ, а не возлагать обоснование выдвинутых ими тезисов на своих оппонентов, как это делает уважаемая П.А. Лупинская.

Кроме аргументов, приводимых сторонниками истины в пользу необходимости ее установления в уголовном судопроизводстве, следует рассматривать и позицию Конституционного Суда Российской Федерации, выраженную в его постановлении от 16 мая 2007 г. № 6-П. В соответствии с ней «судебное решение, если существенно значимые обстоятельства события, являющегося предметом исследования по уголовному делу, отражены в нем неверно, не может рассматриваться как справедливый акт правосудия и должно быть исправлено независимо от того, что послужило причиной его неправосудности – неправомерные действия судьи, судебная ошибка или иные обстоятельства, объективно влияющие на законность, обоснованность и справедливость судебного акта»[129].

Данное решение Конституционного Суда Российской Федерации содержит ответ и на первую часть поставленного выше вопроса – «может ли… быть признан законным, обоснованным и справедливым приговор только тогда, когда обстоятельства дела установлены в соответствии с тем, что имело место в действительности». Как следует из содержания приведенного постановления, Конституционный Суд Российской Федерации однозначно и прямо связывает законность, обоснованность и справедливость судебного акта (приговора) с правильным («верным») установлением обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, а следовательно, и с необходимостью установления истины.

Что же касается второй части вопроса о критерии истинности приговора, то обоснованный и однозначный ответ на него сторонниками истины как цели уголовного судопроизводства в теории давно дан. В соответствии с ним критерием истины в уголовном судопроизводстве, как и во всех остальных областях человеческой деятельности, выступает общественно историческая практика. Предпринимавшиеся их оппонентами попытки обосновать необходимость отказа от истины как цели уголовного судопроизводства, рассматривать в качестве критерия истины в уголовном судопроизводстве внутреннее убеждение судьи являются непоследовательными, внутренне противоречивыми и в силу этого не убедительными.

Как к явному преувеличению следует отнестись к суждению, согласно которому прежний УПК РСФСР ставил задачу непременно установить истину по каждому уголовному делу любыми средствами и прежде всего ориентироваться на признание обвиняемым или подозреваемым своей вины[130].

Не идеализируя прежний УПК, ради объективности следует отметить, что приведенное суждение противоречит содержанию целого ряда норм УПК РСФСР, которые устанавливали следующее: уголовное судопроизводство должно способствовать охране прав и свобод граждан (ч. 2 ст. 2); недопустимость привлечения в качестве обвиняемого иначе как на основаниях и в порядке, установленных законом (ст. 4); неприкосновенность личности, жилища, охрану личной жизни и тайну переписки (ст. 11, 12); осуществление правосудия на началах равенства граждан перед законом и судом (ст. 14); обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту (ст. 19); запрет перелагать обязанность доказывания на обвиняемого, домогаться показаний обвиняемого и других участвующих в деле лиц путем насилия, угроз и иных незаконных мер (ст. 20); участие защитника в судопроизводстве (ст. 47); обязанность органа дознания, следователя, прокурора и суда разъяснять участвующим в деле лицам их права и обеспечить возможность осуществления этих прав (ст. 58); право, а не обязанность подозреваемого, обвиняемого давать показания (ст. 76, ч. 1 ст. 77); требование о возможности положить признание обвиняемым своей вины в основу обвинения лишь при подтверждении признания совокупностью имеющихся доказательств по делу (ч. 2 ст. 77); недопустимость основания обвинительного приговора на предположениях и возможность постановления его лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана (ч. 2 ст. 309); недопустимость включения в оправдательный приговор формулировок, ставящих под сомнение невиновность оправданного (ч. 3 ст. 314).