Юрий Толстой - Из пережитого. 4-е издание

• Название: Из пережитого. 4-е издание
• Автор: Юрий Толстой
• Жанр: Биографии и Мемуары

Автор книги, ученый-юрист рассказывает о событиях, которые в ХХ веке и в наши дни потрясают весь мир, выражает свое отношение к ним, делает прогнозы на будущее. Отражены ключевые моменты жизни автора, его встречи с государственными и общественными деятелями, учеными, литераторами, товарищами школьных и студенческих лет, с теми, у кого он учился и кто учился у него. Не впадая в крайности, автор стремился донести до читателей неповторимые черты того времени, которое выпало на долю нескольких поколений.

---

Попытки привлечь Ленина и Зиновьева (товарища Григория!)20 к суду за пораженческую деятельность окончились провалом. На суд эти господа так и не явились, мотивируя тем, что не верят в объективность и беспристрастность буржуазного суда и не исключают внесудебной расправы.

Благодаря слабости Временного правительства, недовольству широких слоев населения трудностями военного времени, неудачам на фронте, чему большевики в немалой степени способствовали, но, пожалуй, главным образом благодаря социальной апатии, при которой вольготно чувствуют себя всякого рода экстремисты, Октябрьская революция, а точнее, Октябрьский переворот, произошла. Сразу скажу, что считаю Октябрьскую революцию величайшей трагедией, когда-либо постигшей мир, особенно Россию.

К сожалению, Временному правительству, в состав которого входили далеко не худшие умы тогдашней России (достаточно вспомнить П. Н. Милюкова, В. И. Вернадского, Д. И. Шаховского, С. Ф. Ольденбурга и других), не хватило воли и решимости для принятия элементарных охранительных мер, которые оградили бы общество от разложения. Для этого было бы достаточно до конца мировой войны (а ее конец, как показали последующие события, был близок) интернировать тех, кто прибыл в запломбированном вагоне, чтобы любой ценой добиться ниспровержения существующего в России строя ради достижения мифической цели – победы мировой социалистической революции. Заброшенные в Россию авантюристы были одержимы жаждой власти и ради этого готовы на все. Изоляция этих господ спасла бы не только десятки миллионов жизней, но и их самих, поскольку едва ли не все они, как и их родные и близкие, стали жертвами неуемной борьбы за власть. Достаточно вспомнить о судьбе прибывших в пресловутом вагоне Зиновьева и Радека. Были уничтожены не только они сами, но и их семьи, в том числе сын Зиновьева и Лилиной, которого Ленин и Крупская, будучи бездетными, хотели усыновить. Став после Октябрьского переворота руководителем школьного дела в Петрограде, Лилина всячески поощряла поход против сложившихся старорежимных школ с их традициями, в том числе и против гимназии и реального училища Карла Мая. После революции гимназия получила статус фабрично-заводской семилетки, а затем и десятилетки ¹ 217. Одним из ее учеников был Николай Сергеевич Алексеев, впоследствии доктор юридических наук, профессор Ленинградского университета, декан юридического факультета, мой шеф по журналу «Правоведение». В 1929 г. Н. С. Алексеев был учеником седьмого класса этой школы, что явствует из фотографии в статье «Полеты майского жука. Советская история одной петербургской гимназии», опубликованной в альманахе социального партнерства «Русский меценат», июнь 2009 г., вып. 1. С. 77–80. Автор статьи Н. В. Благово – выпускник школы Мая и ее летописец, много сделавший для возвращения из небытия ее славной истории. Лилина успела вовремя умереть и была похоронена на Поле жертв революции (ныне – вновь Марсово поле). плита, под которой она покоилась, вскоре после того как Зиновьев попал в стан врагов народа, исчезла. Нужно ли оплакивать этих господ, которые, встав на путь тягчайших преступлений, сами оказались их жертвами? Пускай каждый сам решает для себя этот вопрос. Мне же остается напомнить не столько им самим, если они нас слышат, но в первую очередь ныне живущим политическим наркоманам и авантюристам, как опасно разжигать в обществе низменные страсти, раскачивать государственный корабль, раздавать заведомо невыполнимые обещания. Пока не поздно, одумайтесь, господа!

Несколько десятилетий назад мы шли вместе с моим коллегой профессором Иоффе, с которым в то время были дружны. Не помню уж в связи с чем, я ему сказал: «Трагедия России в том, что она не остановилась на Феврале». Иоффе на это ответил: «Представьте себе, то же самое говорил мой отец». Но это к слову.

Что же дает основания для такого вывода? Начать с того, что для совершения в России социалистической революции (если таковая вообще возможна) не было решительно никаких предпосылок, причем по мере так называемого социалистического строительства шансы на появление таких предпосылок не только не возрастали, но и, наоборот, убывали. Вообще идея построения социализма представляется мне насквозь утопичной. Напомню, как Ильич проводил различие между утопическим и так называемым марксистским социализмом. Он говорил: «Если утопические социалисты считают, что вначале нужно переделать природу человека, а затем, опираясь на эту преобразованную идеальную природу, строить идеальное общество, то марксисты считают, что социализм можно строить исходя из наличного человеческого материала, поскольку никакого иного нет, с тем чтобы в ходе построения нового общества изменялась в лучшую сторону и природа самого человека». Трудно сказать, кто впадал в больший утопизм: утопические или марксистские социалисты. Во всяком случае, утописты принесли человечеству неизмеримо меньший вред, чем марксисты. Если утописты не шли дальше создания единичных коммун, которые очень скоро распадались, то марксисты ввергли мир в величайшие катаклизмы и катастрофы, которым несть числа. Что же касается природы человека, то марксистам действительно удалось ее изменить, но только не в лучшую, а в худшую сторону.

Ни один из лозунгов, начертанных на знаменах Октября, так и не был претворен в жизнь. Народ не получил ни мира, ни земли, ни хлеба, ни свободы. Сепаратный мир с Германией, который сам Ленин называл похабным и который, несомненно, был предательством по отношению к союзникам, обернулся для России колоссальными материальными и людскими потерями. Россия потеряла целый ряд исконных своих территорий. Надежды на то, что революционный пожар охватит весь мир, не оправдались. Революции в Германии и Венгрии в конечном счете были подавлены. Теория перманентной революции потерпела сокрушительное поражение. Забегая вперед, замечу, что по крайней мере во внешнеполитической области мы до самого последнего времени на деле исповедовали эту теорию, хотя на словах от нее и открещивались. Страна была ввергнута в опустошительную гражданскую войну, которая сопровождалась колоссальными потерями с обеих сторон и массовыми жестокостями. В довершение ко всему большевики в подавляющем числе оказались никудышными государственными деятелями, которые просто-напросто не знали, как практически организовать дело, как управлять громадной, поднятой на дыбы страной. Это, кстати, роднит их с нынешними демократами. Отсюда бесконечные шараханья из одной крайности в другую, издание прорвы декретов, которых никто не исполнял, непрерывные реорганизации, в результате которых управленческий аппарат без какой бы то ни было полезной отдачи возрастал во много раз. На заре своей революционной деятельности Ильич говорил: «Дайте нам организацию революционеров, и мы перевернем Россию». Ну что ж, перевернуть перевернули, а вот на ноги до сих пор не поставили.

Несмотря на предательство со стороны России, страны Антанты поставили кайзеровскую Германию на колени.

Попытаемся теперь представить себе, как разворачивались бы события, если бы Октября в России не было. Россия оказалась бы в числе стран-победительниц. Союз государств Антанты сохранился бы и после войны, что исключило бы приход Гитлера к власти в Германии. Но если бы он и пришел к власти, то был бы задушен и уж во всяком случае не смог бы с таким успехом развязать Вторую мировую войну, поскольку ему противостоял бы прочный блок стран Антанты. В России после выборов в Учредительное собрание были бы проведены глубокие демократические преобразования.

Отдаю отчет в том, что, оценивая исторические события, нельзя оперировать сослагательными наклонениями, но сделанные мною выводы напрашиваются сами собой.

А ведь нашей стране нужно было продержаться совсем немного. Замечу, что через двадцать лет в ходе Второй мировой войны России, отражая тевтонское нашествие, пришлось решать те же исторические задачи, которые она вследствие трагедии в Октябре не сумела решить в Первую мировую войну. И самое ужасное в том, что наша Родина не сумела воспользоваться плодами Победы, за которую было отдано по меньшей мере двадцать миллионов жизней, и вновь оказалась на обочине мировой истории с протянутой рукой на паперти.

Не могу не рассказать здесь истории, которую услышал от О. С. Иоффе. Тому, в свою очередь, поведал ее известный арбитр Я. А. Донде. В арбитраже часто появлялся одетый с иголочки юрисконсульт, но почему-то без галстука. Донде это заинтриговало. Его так и подмывало спросить, почему он без галстука. Однажды, когда они были одни, Донде этот вопрос задал. Юрисконсульт ему ответил: «Знаю, что вы человек порядочный, поэтому отвечу начистоту. Когда я узнал об отречении государя императора, то дал себе слово, что галстук больше не надену».

Ну, а теперь самое время вернуться к семьям Глушковых и Толстых и посмотреть, что с ними сталось «в нашей буче, боевой и кипучей». Глушковы поселились на Кирочной улице. Девочки – Ляля, моя мать, и Ира – пробавлялись уроками, Виктор занимался коммерцией, бабушка освоила шляпное производство и подрабатывала изготовлением шляп. Глушковы завели довольно широкий круг знакомств. Среди них Мися Милорадович, одна из потомков генерала Милорадовича, застреленного на Сенатской площади. Впоследствии она вскормила меня своей грудью. Захаживал в дом на Кирочной и Андрей Алексеевич Желябужский, муж Марии Федоровны Андреевой, вступившей в гражданский брак с Горьким. В ту пору, когда Андрей Алексеевич бывал у Глушковых, он был глубокий старик. Горького он считал порядочным человеком и увлечение им Марии Федоровны объяснял тем, что актрисам Художественного театра не давали покоя лавры Книппер, которая сумела выйти замуж за Чехова. Андрей Алексеевич был стар, и молодежь подтрунивала над ним. Когда он должен был появиться, все наперебой предлагали моей матери взять суповую ложку, чтобы собирать его, когда он развалится. Ну, что ж, молодежь жестока во все времена. Жизненный путь Андрея Алексеевича закончился печально. Он сделал операцию по омоложению, по-видимому, неудачно. Поначалу у него бурно заколосилась растительность, но очень скоро он развалился буквально на глазах. К моменту кончины он настолько изменился, что просил, чтобы гроб его не открывали.