Феликс Даниловский - Очевидность окаянных дней. Ироническая проза

• Название: Очевидность окаянных дней. Ироническая проза
• Автор: Феликс Даниловский
• Жанр: Русское современное

«Из русского „народовластия“ выйдет опять гнуснейшая и кровавейшая чепуха», – писал в книге «Окаянные дни» Иван Алексеевич Бунин, великий русский писатель, нобелевский лауреат. О новых окаянных днях, русском народовластии, его типичных представителях, Содружестве Российских Регионов, возникшем в середине двадцать первого века, депутатском заповеднике, малиновом тумане над майданом Незалежн, Монте-Карло на полюсе холода, эрмитажных несунах книга Феликса Даниловского «Очевидность окаянных дней».

---

Бизнесменов и депутатов Госвече большинство граждан СРР, мягко говоря, недолюбливали, считая их дармоедами, мошенниками и мздоимцами. Русские люди симпатизировали дедушке, который вырастил репку большую-пребольшую и вступил в непримиримую борьбу с олигархами, стремившимися эту репку приватизировать.

Дедушка в Туле купил пулемёт,
Чтоб олигархов отправить в расход.
Всех уничтожить до одного.
Репку отняли они у него.

Согласитесь, что дедушка без репки ни в городе богдан ни в селе селифан.

Бизнес-Богдан

Без репки тоскует в селе Селифан
В городе нежится бизнес-Богдан.
Лимузин и дом с террасой
У Богдана бизнес-класса.
Он купил бизнес-букет и зашел в бизнес-буфет.
Посмотрев футбольный матч,
Заказал он бизнес-ланч.
Съел салат, допил кефир, посетил бизнес-сортир.

Меткое народное слово воплотилось в частушку о том, как депутаты претворяли в жизнь концепцию главы СРР по борьбе с бедностью.

Обвешана бриллиантами спикера жена.
С бедностью в России борется она.

Но не только жена председателя Госвече СРР могла с гордостью демонстрировать свои бриллианты на благотворительных вечерах, посвящённых борьбе с нищетой в СРР, но другие жёны народных избранников, облюбовавшие депутатский заповедник.

Там для них были построены не только комфортное жильё, но и рестораны, казино, дискотеки, фитнес-клубы. Кстати, обитатели заповедника могли приобщиться к христианской, мусульманской или иудейской религии. Это в период очередного экономического кризиса, поразившего СРР, вошло в моду. Народные избранники всё чаще просили у господа Бога не допустить банкротства банка, где спрятаны их капиталы, или снижения цен на недвижимость, в которую они вложили свои деньги.

За высоким забором депутатского посёлка по соседству стояли православный храм, католический собор, мусульманская мечеть и еврейская синагога. В храмы разных религиозных конфессий заглядывали депутаты и высокопоставленные чиновники, чтобы помолиться Христу или Аллаху в зависимости от того, в какую божью обитель направил свои стопы глава государства Гавриил Соломонович Волков. Если он накануне присутствовал на праздничной литургии в Храме Христа Спасителя, то депутаты дружными рядами направлялись в православную церковь. Когда Гавриил Соломонович посещал главную мечеть Москвы, народные избранники приходили в местную мечеть. Стоило только ему зайти в московскую синагогу, как на следующий день депутаты активно посещали иудейский храм.

Кстати, простым смертным в божьи обители путь был заказан. Вход на территорию депутатского заповедника был строго по пропускам и, чтобы помолиться Всевышнему, надо было заказывать пропуск, но не у него, а у коменданта депутатского заповедника.

Карпаччо ди Манзо

Автомобиль с господином Коганом миновал депутатский заповедник и въехал на мост, соединявший шоссе с въездом в ворота замка, окружённого каменной стеной и рвом с водой. После того, как автомобиль миновал ворота, мост поднялся и закрыл собой проём в стене. Обогнув зеленую лужайку с подстриженным элитным газоном и кустами роз, утеплённых садовником к надвигающейся зиме, «Мерседес», где восседал господин Коган, остановился у подъезда замка. На его крыльце Саида Ивановича встречал потомственный дворецкий Василий Фёдорович Зюкин, предки которого служили при дворе его императорского величества.

Вот отрывок из романа «Коронация» Бориса Акунина, где приводится диалог Афанасия Степановича Зюкина.

«Эндлунг меня еще по дороге, пока ехали поездом до Севастополя, все дразнил и поддевал в присутствии его высочества, но я терпел, ждал случая объясниться наедине. Вот случай и представился. Я деликатно, двумя пальцами, снял руку лейтенанта (в ту пору еще никакого не камер-юнкера) со своего плеча и учтиво так говорю:

«Если вам, господин Эндлунг, пришла фантазия озаботиться дефиницией моей души, то точнее будет назвать ее не «лакейской», а «гоф-фурьерской», ибо за долгую беспорочную службу при дворе его величества мне по жаловано звание гоф-фурьера. Чин этот относится к 9 классу и соответствует чину титулярного советника, армейского штабс-капитана или флотского лейтенанта (последнее я намеренно подчеркнул).

Эндлунг вскинулся: «Лейтенанты за столом не прислуживают!»

А я ему: «Прислуживают, сударь, в ресторане, а августейшей семье служат. Всяк, по-своему, согласно чести и долгу».

После свержения царизма, в лихие революционные времена родственники Василия Зюкина обслуживали специальный поезд Льва Давидовича Троцкого (Бронштейна), наркома по военным делам, председателя Реввоенсовета Республики, который любил роскошь и лично руководил репрессиями не согласных с его революционной одержимостью.

В период расцвета в СССР развитого социализма династия Зюкиных трудилась на поприще обслуживания руководителей страны в их охотничьих угодьях, совмещая почетную службу горничных и комендантов, поваров с не менее почетной службой информаторов Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР (КГБ).

Василий Фёдорович Зюкин служил в дачном комплексе Управления делами администрации Главы СРР, где его приметил и переманил к себе Коган.

Высокий, статный, в ливрее, расшитой золотым позументом, в парике с буклями Василий Зюкин ста достопримечательностью замка, так же как его смотровая башня, помнящая рыцарские турниры.

– Милости просим, – приветствовал Василий Фёдорович хозяина, когда тот поднимался по ступенькам крыльца.

– Ужин подадут в кабинет, – сказал дворецкий, – открывая перед Саидом Ивановичем массивную резную дверь из красного дерева.

Сегодня Коган не ждал приезда в замок чад и домочадцев, поэтому по установившейся традиции ужинал у себя в кабинете, а не в огромном зале столовой, где свободно могли бы поместиться сотни две гостей.

На ужин Саид Иванович заказал блюда, приготовленные по домашним рецептам итальянской кухни. Их готовил шеф-повар -мастер своего дела, прошедший стажировку в Италии. Он вкладывал душу в каждую приготовленную им пиццу или ризотто.

На ужин повар приготовил «Карпаччо ди Манзо», карпаччо из говяжьей вырезки с рукколой и чипсами Пармезан. Кроме того, к столу были поданы «Прошутто ди Парма» – ломтики пармской ветчины со сладким виноградом и пицца «Кватро Формаджи», со сливочным соусом, свежим базиликом, помидорами, «Черри», сырами Моцарелла, Проволоне, Дор-Блю, Пармезан.

Паста – любимое блюдо итальянцев. Любил еёи Коган. Он заказал «Спагетти алла Карбонара» – классическую итальянскую пасту с беконом в сливочном соусе. Запил эти кулинарные шедевры Саид Иванович классическим итальянским вином «Къянти».

После ужина, удобно расположившись в мягком кожаном кресле в кабинете, обставленном в стиле Людовика четырнадцатого, Саид Иванович открыл ящик инкрустированного золотом небольшого столика, который служил своим владельцам уже не одно столетие, и вынул из ящика альбом с фотографиями, обложка которого, сама по себе, была произведением искусства, выполненного средневековыми мастерами. Со страниц альбома на него смотрели знакомые лица родных и близких, запечатлённые на фотографиях, сделанных в разное время. А вот и сам Саид Иванович в молодости.

«Где же это было? В Москве, Ташкенте?» – про себя произнес Коган, листая альбом.

Этапы большого пути

Предки Саида Ивановича Когана были потомственными эскулапами. Его прадед Ефим Маркович Коган, получив диплом Петербургского университета, удачно осел в столице Российской империи и преуспел в медицинской практике. Став модным детским доктором, Коган пользовал отпрысков известных в России дворянских фамилий, завоевав доверие и симпатии их родителей. Это способствовало весьма приличному положению в обществе и безбедному существованию петербургского педиатра.

С приходом к власти большевиков, Ефим Маркович активно участвовал в становлении пролетарской медицины на основе революционного учения Карла Маркса, которого страстно полюбили большевики. На медицинском поприще Когану помогали оставшиеся в живых после революционного лихолетья земские врачи и пришедшая с рабфака рабоче-крестьянская красная профессура.

В это героическое время первых пятилеток на свет появился дед Саида Ивановича Владлен Маркович Коган. В знак особых революционных заслуг вождя мирового пролетариата еврейского мальчика назвали Владлен, что означает Владимир Ленин.