Андрей Чиникин - Книга первая. Стихи

• Название: Книга первая. Стихи
• Автор: Андрей Чиникин
• Жанр: Поэзия

Эта книга – первый сборник стихов поэта и художника Андрея Чиникина (творческий псевдоним Ares Colossus) и включает в себя все стихотворения, написанные на момент публикации. Для оформления книги были использованы работы самого автора.

---

Где-то там…

Где-то там нет ни боли, ни зла…
Где-то там нет в сердцах пустоты…
Где-то там не влечет тишина…
Где-то там лишь любовью больны…
Где-то там обретают приют…
Где-то там плачут только от смеха…
Где-то там забыт пряник и кнут…
Где-то там нет оков и нет клеток…
Где-то там хороводит весна…
Где-то там воздух свеж и прозрачен…
Где-то там не расстались друзья…
Где-то там все случилось иначе…

Дождями плачет осень…

Плачет осень дождями… Рыдает,
Темной ночью и пасмурным днем.
Как печально! Листва опадает,
И под ноги ложится ковром.

Как в промозглости этой возможно
Находить для себя красоту?
На вопрос мне ответить не сложно,
Мне ее хмурый лик по нутру.

Мы похожи с ней грустной улыбкой,
И прозрачностью наших теней.
Мы с ней связаны призрачной ниткой,
В полотне нескончаемых дней.

Да, здесь золото символ утраты.
Сном пропитана даже земля,
Но уже и на хвост, и на лапы,
Наступает надежда – весна.

Чистый лист

Вот бумаги новый лист,
Ослепляет белизною.
Он от тьмы порочной чист,
И не замутнен слезою.

Но наступит час, когда
Нарекут все именами,
Расползется чернота,
В его теле письменами.

Может быть родится стих,
С ароматом роз прекрасных
Или впишет жалкий псих,
На друзей поклеп напрасный.

Какова его судьба
Знаю я, но он не спросит.
Суть же в том, что только тьма
Смысла в жизнь его привносит.

Подснежник

Молочная безбрежность, снег и холод,
С наметившейся паутинкой лед,
Скрывая безрассудство тех, кто молод,
Зимы седой хотят упрочить гнет.

Но порицая мудрость поколений,
Превозмогая поросль стариков,
Рождается на свет из бледной тени,
Цветок не признающий тупиков.

И дерзким начинаньям на подмогу
Придет Апрель, под стягами весны
Собрав капель, а солнце, пусть не много,
Дарует своего тепла лучи.

Вольная птица

Я хочу с людьми проститься,
Наконец освободиться
От иллюзий и земных оков.
Обернувшись тенью птицы,
Воедино с нею слиться,
И крылом коснуться облаков.

Шепот

Шепот – тонкая грань: дуновение ветра
Отделяет от звона густой тишины,
Еле слышим, и взгляду почти неприметен.
Обесцвеченный голос лишен красоты,
Но, заслышав его, вероломное сердце,
Что обычно скупится рождать в себе стук,
Отзывается быстрым и радостным скерцо,
Потому, что слова содержал тихий звук.
От тех слов замирает дыханье, и сразу
Ущипну я себя, чтобы знать, что не сплю.
Даже если услышал всего одну фразу,
Если в ней есть «тебя», если в ней есть «люблю»!

Что останется после меня?

Что останется после меня?

Горсть банального, серого пепла,
Что, теряясь в закатных лучах,
Будет вечно кружить с вольным ветром.
Что останется после меня?

Может то, что при жизни я создал?
Нет!
Картины – пустая мазня,
А стихи…, как и, в сущности, проза
Лишь напрасная трата чернил,
И годны только критику в пищу.
Но тогда для чего же я жил?
Чтоб ступить за «порог» голым нищим?
Я не создал очаг, и семья
Не была путеводной звездою.
Сотворил слишком мало добра,
Впрочем, зла еще меньше построил.
Что останется после меня?

Две унылые грустные песни:
Что споет, провожая, слеза
И что встретит в чертоге небесном.

Жизнь на цепи

Как бы искусно мы не врали,
Не станет истина добрей:
Мы все заложниками стали.
В плену у множества цепей.

Зовут их: ложь, мораль, сомненья,
любовь, семья… продолжи сам.
Различной толщины и звенья
Уводят к разным матерям.

Одни отчаянно желанны,
Другие лишь приносят боль,
И даже дома на диване,
Ждут цепи в двести двадцать вольт.

Ноктюрн

Я у звезд попросил бы лучей самых ярких,
Чтоб для лиры своей сделать несколько струн.
Птицы смолкнут, и небо заплачет украдкой,
Лишь заслышав мой нежный, но грустный ноктюрн.

Я хотел бы твоим быть, пусть не человеком,
Но хотя бы котом на коленях лежать.
Я хотел бы стать нотой любимого трека,
И звучаньем твой слух без конца ублажать.

Я хотел бы быть ветром: прохладою легкой
Целовать твою кожу в полуденный зной.
Я бы стал концом света, где спряталось солнце,
И весь мир озарен лишь твоей красотой.

Я бы стал темнотою: твой сон охраняя,
Покрывалом тебя по ночам обнимать.
Я хотел бы быть сказкой, мечтою о рае,
И однажды реальностью для тебя стать.

Бездарность

Скажите мне, что я бездарность
И я в лицо вам рассмеюсь,
Хоть даже правы вы – не важно,
Не за признание я бьюсь.

Хотите, обзовите «неуч»,
В науках я не преуспел,
Но это ведь такая мелочь,
Не сложно возместить пробел.

Хотите «дурнем» назовите,
Ну что ж, не прав порой бывал
И глупостей свершил не мало,
А кто, скажи, не совершал.

Клеймите черствым негодяем,
Пропустит ложь мой добрый нрав,
Но назови меня лентяем
И я скажу, что ты не прав.

Не много я, согласен, сделал
Для достижения мечты,
По крайней мере, я стараюсь,
А что на это скажешь ты?

Званый ужин

Сегодня у нас потрясающий ужин,
Довольны, надеюсь, останутся люди.
Вы кровь мою пили, уж ставшую пуншем,
Теперь вот и тело выносят на блюде.

Куски отрезайте, и вилки втыкайте.
Советую вам с моих рук начинать,
Но пальцы, прошу, на последок оставьте,
Мне надо еще этот стих дописать.

Кому-то достались мозги? Повезло!
При жизни их многие очень хвалили.
Язык мягковат? Он сказал мало слов,
Но все они были просты и правдивы!

Вот то, что достоинством многие кличут,
Девицы смутились, вздохнув в унисон.
А где же душа? До сих пор повар ищет.
Возможно, скатившись, лежит под столом.

Вот срезано мясо, взгляните под ребра.
Там сердце лежит. Оно бьется еще.
Любовь в нем живет, и мне, было б, угодно:
Пусть съест его та, что разбила его.

***

Собакам отдав мои кости глодать,
Расходятся гости, в ночи хохоча.
И будут они до утра обсуждать,
Как весело я провожу вечера.

Ангел-хранитель

Мой ангел,
Зачем так белы твои крылья
Ведь ты не родня равнодушной зимы,
И нет доказательств порочности пыли,
Чтоб всюду влачить их, как стяг чистоты.

Твой свет ослепляет, скрывая изъяны
(я это придумал – возможно, их нет)
Среди суеты заблудившийся ангел,
Мой идол, проклятье и мой амулет.

Инна

КартИННА

Картинна во всем и во всем идеальна!
В шедевр превратит самый мелкий пустяк.
Мне кажется, знаю ее досконально,
Но вновь убеждаюсь, что это не так.

Порой понимаю ее с полуслова,
Порой же не в силах и слова понять,
Но здорово в ней находить, что-то новое,
Девчонка-загадка должна удивлять!

Любовь

Я знаю сотни эталонов живой, реальной красоты,
Коль рядом ты – они ничто, коль рядом ты – они в тени…
Я знаю сотню языков, но не в одном из них
Нет слов, способных отразить всю высоту моей любви.

Она как будто бы родилась
Из лунного луча в ночи.
До встречи с ней я сомневался
В существовании любви.

Она чиста – как лунный свет,
Прекрасна – как цветущий сад.
Меня счастливей в мире нет,
Когда ее ловлю я взгляд.

В глазах огонь и страсти зной
И детского задора блеск.
Она добра, хотя порой
Ее душой играет бес.

Как розы лепесток нежна
И мягче неба облаков,
Пусть иногда напрасно зла,
Не может роза без шипов.

День ангела

Тебя природа сотворила
Шедевром кисти Красоты.
Колье талантов одарила,
Набросила вуаль мечты.
Так при рождении, ангелочком
Ты стала, всех других затмив.
Запела звонким голосочком
Красивый солнечный мотив.
И все внемали упоенно.
Покорены тобой навек.
Ты лира ангельского пения,
Хоть внешне ты и человек.
И счастлив я, когда ты рядом,
А без тебя гнетет тоска.
С Днем Ангела я поздравляю,
Любимого мной ангелка!

Картина

Я помню двух фей с твоей дивной картины,
В цветах, на качелях из паутины…
Мне кажется, слышу я их детский смех.
Хотелось бы в жизни мне фей встретить тех.
Я к ним обратился бы с просьбой тогда…
А впрочем, зачем?
Не нужны чудеса!
Тому, кто у сердца любовь приютил,
Она светит ярче небесных светил,
И путь освещает в пучине ненастья,
Жизнь делая ярче.
Не в этом ли счастье!
Вдруг с разумом сердце споет в унисон,
Но влезет в дуэт их души баритон.
Фальшиво и сипло, зато от души,
Ведь в ней от любви распустились цветы.
Среди тех цветов, приглядись поскорей,
Порхают две феи, с картины твоей.

Имя твое