Александр Козин - Волжское затмение. Роман

• Название: Волжское затмение. Роман
• Автор: Александр Козин
• Жанр: Историческая проза

Июль 1918 года. Отряд белых офицеров во главе с полковником Перхуровым совершает «мини-переворот» в Ярославле. Советские власти города, упустив момент, когда с мятежом можно было покончить «малой кровью», берут город в осаду. В Ярославле и вокруг него разворачивается настоящая война, в пекле которой оказываются и белые, и красные, и мирные гражданские люди.

---

– Я подготовил приказ, Пётр Петрович, – вполголоса сказал Перхуров стоявшему рядом Карпову. – Комендантом города назначаю Верёвкина, а вас – моим заместителем. По всем вопросам, но прежде всего – по связям с населением. Дело это огромной важности, и лучше вас не справится никто.

– Спасибо, Александр Петрович, – приосанился Карпов и пригладил седые тигриные усы. – Гм… Гм… Польщён, да. Благодарю за доверие. Служу России!

На площадь с грохотом и рёвом ворвались грузовики. Тут же стали подходить офицеры. Усталые, пыльные, с красными глазами, но бодрые и возбуждённые. Перхуров жал руки Скраббе, Нахабцеву, Толкачёву, поздравлял их с победой, благодарил за службу. Строго, пронизывающе поглядел на Супонина, но скупо улыбнулся и тоже пожал ему руку.

– Сколько у вас людей, полковник? – спросил Перхуров у начальника резерва.

– Уже более сотни, Александр Петрович, – ответил тот. – И продолжают прибывать.

– Сто человек… Сто. Две трёхдюймовки… – прикидывал вслух Перхуров, критически качая головой. – Я, господа, о штурме Закоторосльной стороны. Сил мало, дай Бог только город удержать. Что скажете? Пётр Петрович?

– Гм… гм… – сгрёб бороду огромной ручищей Карпов. – Риск, Александр Петрович. И никакой гарантии успеха. Даже если полк промолчит. А если выступит против нас? Нет. Рано. Рано.

– Николай Иванович?

– Опасно, Александр Петрович, – пожал плечами Петров. – Полк там, конечно, одно название, три роты, даже не батальон. Балаган. Но против нас и это сила. Я им не верю. Штурмовать сейчас нельзя.

– Карл Янович?

– Риск. Большой и неумный риск, – веско и хладнокровно ответил латышский полковник Гоппер. – Накопим сил – ударим. Сейчас – преждевременно.

Перхуров покусал губу. Такой поворот событий был учтён его планом, но всё же делал победу половинчатой, куцей. Это омрачало. Но ничего не поделать. Слишком мало у него людей, чтобы так рисковать.

– Приказываю занять временную оборону на Которосльной набережной. Усиленный участок – от Стрелки до Американского моста. Дальше – по мере наличных сил. Деревянный мост у Толчкова взорвать. Обустроить пулемётные точки. Артиллерийские позиции оборудовать у торца Лицея на Стрелке, чтобы накрывать цели на обеих реках. Поручик Нахабцев, капитан Ширин. Выполняйте, – размеренно, чётко и энергично распоряжался Перхуров. – Капитан Скраббе! С отрядом в прежнем составе занять оборону северной окраины города и железнодорожного моста. Полковник Гоппер! Вам вверяется самое опасное направление – Вспольинское. Оттуда вот-вот последуют атаки красных. Берите Супонина с броневиками и выдвигайтесь. Подкрепление вышлю немедленно.

– Ну а мы, господа штаб-офицеры, – улыбнулся он своим штабным, – идём занимать самый важный объект. Гимназию Корсунской. В атаку – вперёд!

И озарённая рассветным солнцем Ильинская площадь опустела. У храма остались лишь четыре грузовика с оружием и восемь бойцов охранения. Наступила тишина. Ярославль мирно досыпал свои последние спокойные часы.

Хитрец и беглец

В трущобных извилистых проулках и прогонах было тесно, темно и страшновато. Но предрассветная тёмная синь полнилась и сотрясалась грохотом шагов и горячим, частым, прерывистым дыханием. Бегущих было четверо. Командир автобронедивизиона Супонин с тремя надёжными, посвящёнными в дело бойцами преследовал сбежавшего от него весьма подозрительного и опасного человека. Этот человек и двое его спутников пришли около часа ночи в расположение дивизиона и, представившись технической комиссией из штаба округа, принялись осматривать бронемашины, что-то вынюхивать и записывать. Время стремительно утекало. Вышли все сроки отбытия броневиков к артскладам у Леонтьевского кладбища, а нудные инспектора всё не уходили. Супонин понял, что всё это неспроста. Документы у проверяющих оказались, как назло, в полном порядке. Мандаты подписаны самим окрвоенкомом Нахимсоном, и дать этой незваной комиссии от ворот поворот не было оснований. Выступление дивизиона явно срывалось. Супонин и так уже был не на лучшем счету у Перхурова и понимал, что ему несдобровать. Он приказал арестовать проверяющих, разоружить и запереть их под охрану в караулке. Последствия? Наплевать. Последствия от Перхурова, если броневики так и не явятся на подмогу, будут ещё хуже. Этот и вовсе разбираться не станет.

Всё уже было готово, броневики тарахтели моторами, как вдруг со стороны караулки послышались крики и стрельба. Арестованные вырвались на свободу. Одному из них удалось бежать через забор, двое других были схвачены и связаны. Дознаваться, как всё это случилось, не было времени, и Супонин, приказав своему заместителю выступать, взял трёх бойцов и бросился в погоню. Он не знал толком, куда побежит этот тип. Замысел был в другом. Нужно было опередить его. А если не удастся, то объявить этого человека шпионом и диверсантом. Тем более, что все документы отобраны у него при задержании. Супонина послушают. Он тут, в городе, на доверии, его многие знают как убеждённого советского военспеца. Глядишь, удастся усыпить власти, не дать развернуть в полную мощь силы коммунистического отряда, который был непроходящей головной болью Перхурова. А там повстанцы ворвутся в город, и дело будет сделано.

После четверти часа бесцельного петляния по дворам и закоулкам, они через сквозной подъезд углового трёхэтажного дома выскочили на Театральную площадь. И уже на полпути к Знаменским воротам вслед им полетело отрывистое «Стой!» и раздались два револьверных хлопка. Супонин остановил бойцов и огляделся. К ним быстро шагали трое. Один с револьвером, двое с винтовками наперевес.

– Руки вверх! Не двигаться!

Пришлось подчиниться. Голос показался Супонину знакомым.

– Кто такие? Документы!

И, только вглядевшись в лицо подходящего человека, Супонин понял, как ему повезло.

– Чего ж ты, дядя Паша, своих не узнаёшь? Супонин я, броневиками командую! – крикнул он с улыбкой в голосе, на всякий случай задирая повыше руки.

– Супонин? – нахмурился замкомандира коммунистического отряда Красков, механик с Лебедевского завода, худой, плечистый, седоусый дядька лет пятидесяти. Подошёл ближе, вгляделся. – Ого! Точно, Супонин… Здорово, Маслёнкин! Эти с тобой? – кивнул он на бойцов Супонина. – Ну? Чего по ночам шляетесь, людей пугаете?

– Дело серьёзное, дядя Паша. Без вас – никак. Полчаса назад на наш дивизион напали диверсанты. Броневики взорвать хотели. После боя с караулом отступили и скрылись. Ведём преследование, Пал Егорыч. Видели пять человек, но подозреваем, что их гораздо больше. Они ушли в сторону Которосли. Честно скажу, упустили мы их… – взволнованно, не опуская задранных рук, протараторил Супонин.

– Да опусти ты грабли свои! К Которосли ушли, говоришь? Гм… У меня другие сведения… – недоверчиво, но без враждебности, проговорил Красков, недоуменно выпятив нижнюю губу.

– Да наплюй ты на свои сведения! Я! – Супонин стукнул себя кулаком в грудь. – Я – твои сведения! Задержать надо этих башибузуков, за Которосль они рвутся!

– Да ты не болбочи. Был сигнал из городской управы, что на Семёновской. Позвонили, говорят. И оборвалось тут же, будто провод перерезал кто… Ну, нас и бросили туда, проверить, чего там у них.

– А милиция на что?

– А, милиция… – махнул рукой Красков. – Сам знаешь, толку от них… Так что вот дело-то какое. А ты – Которосль… Нет, Маслёнкин, так не пойдёт!

– Ох, дядя Паша, упёртый ты… Я же только что оттуда. Всё там у них спокойно. А позвонили… Да нас вот увидели и позвонили, бегут, мол, какие-то с оружием… Никакой там стрельбы, сонное царство, трубку, может, не так повесили, вот и не отвечает… А мы с тобой из-за этих дураков настоящих бандитов провороним! Пока судим здесь да рядим, они, глядишь, склад какой подорвут. Или вокзал. Или мост… Чуешь, чем дело-то пахнет? Мне – что, мне так и так гореть. За разгильдяйство. Допустил… Упустил… А тут и тебе достанется, если что. И давай-ка быстрей, времени нет! Где твои люди? – горячо выкрикивал Супонин в лицо Краскову.

– Да вон… В сквере, – кивнул он в сторону заросшего скверика у Власьевской церкви.

– Сколько?

– Тридцать человек…

– Мало… – сокрушённо проговорил Супонин. – Весь бы отряд поднять…

– Не приказано, – пожал плечами Красков. – К утру если. Связь – никуда…

– Может, всё-таки проверим, Пал Егорыч? – робко спросил один из его подручных.

– После проверим. Дело серьёзное. Супонин – наш, ему можно верить. Становитесь в строй. Вы – тоже, – скомандовал Красков Супонину и его бойцам.

Дежурная рота коммунистического отряда построилась перед сквером, покачивая холодно блестящими штыками винтовок. Супонин тихо приказал бойцам встать на левом фланге, чтобы при движении оказаться сзади. А сам после переклички оказался во главе колонны вместе с Красковым. Уже на ходу решили идти к деревянному мосту через Которосль, ведущему в Толчковскую слободу. Нагоняя по пути на Краскова страху, Супонин мучительно прикидывал. Тридцать человек. Немало. По военным меркам сила грозная. У Скраббе, может быть, столько же. Ну, чуть побольше. Но те – поголовно офицеры, у них выучка, организованность, слаженность. У них умение мгновенно реагировать, нападать и стрелять, понимать друг друга с полуслова и полужеста. У всех за плечами война. Красков… Слов нет, Красков – мужик бесстрашный и решительный. Но кто он? Кто они все? Всего лишь рабочие с винтовками. Против Скраббе с отрядом они и ахнуть не успеют, полягут в первые же минуты. А когда Перхуров займёт город, собирать основные силы отряда будет некогда и некому. Вот и будет Супонин молодцом. Всё пока вырисовывалось вполне победно. Вот только совесть ощутимо покалывала сердце поручика. Красков-то ему верит. Откровенной галиматье верит, вот что значит дружба!