Игорь Мацкевич - Мифы преступного мира

• Название: Мифы преступного мира
• Автор: Игорь Мацкевич
• Жанр: Юриспруденция

В книге рассказывается о жизни и смерти известных преступников прошлого и настоящего. Приводятся их подлинные биографии, а также выдуманные истории про них. Автор поставил перед собой цель – развенчать миф о бескорыстных и добрых преступниках. С этой целью сравниваются истории российских преступников различных исторических эпох. Книга представляет интерес для специалистов, интересующихся проблемами наук криминального направления, а также для широкого круга читателей.

---

Весьма симптоматично, что воровской мир всячески пытается уверить всех, в том числе и собственных представителей, в том, что наиболее известные преступники могли обмануть даже саму смерть. Причем это происходит практически всегда, как только речь заходит о легендах преступного мира. Как будто кто-то пытается доказать – их невозможно убить, они вечны.

Во всяком случае, и это известно достоверно, на Ваганьковском кладбище на участке № 1 есть удивительный памятник – женская фигура из шикарного белого мрамора под огромной кованой черной пальмой. Памятник старый и заметно обветшавший. Впрочем, у его подножия постоянно лежат живые, правда, недорогие цветы (чаще всего гвоздики). Утверждается, что мрамор специально был заказан из Италии, а скульптуру изваял миланский мастер. Деньги на памятник якобы собирали одесские, неаполитанские и лондонские мошенники. Пьедестал и сам памятник покрыт надписями вроде: «Соня, научи жить», «Соня, дай счастья жигану», «Мать, дай счастья жигану», «Братва тебя не забудет», «Помоги избежать тюрьмы», «Дай счастья лохотронщику», «Ереванские братки скорбят», «В Нижних Челнах тебя помнят» и т. д. Именно здесь, по мнению воровского сообщества, покоится прах Золотой Ручки.

В действительности Сонька похоронена на Сахалине. О том, где в настоящее время находится ее могила, будет сказано ниже. А могила на Ваганьковском кладбище, так же как и сама Золотая Ручка, обросла слухами и мифами. Так, утверждается, что это захоронение русской жены итальянского скрипача. Якобы жена скрипача завещала похоронить ее в России, что маэстро и сделал. Мраморную статую святой Софии и бронзовую пальму по его заказу привезли из Рима.

По другой версии, это могила безвестной красавицы-балерины, которая скончалась при родах в начале XX века. Внизу на плите якобы когда-то лежал маленький мраморный малыш, которого украли давным-давно.

Я попытался разобраться в этом вопросе и обратился за разъяснениями в администрацию Ваганьковского кладбища. Мне ответили, что во время Великой Отечественной войны архив кладбища был уничтожен и установить, кто похоронен под мраморным памятником, невозможно. Впрочем, мне удалось найти старых служителей, которые рассказали, что в действительности в указанном мной месте никто вообще не захоронен. Участок, по их словам, был специально выкуплен в начале XX века (кем, сейчас установить, конечно, не удастся) и на нем в течение короткого времени был установлен шикарный памятник, олицетворяющий собой святую Софью. Памятник был сооружен именно в честь Соньки Золотой Ручки. Насколько это, верно судить не берусь, хотя и склонен предположить, что это очередная мистификация.

Надо сказать, что живучесть всем слухам и домыслам вокруг Соньки Золотой Ручки, сам того не ведая, дал А.П. Чехов. Будучи на Сахалине, он с неподдельным интересом изучал быт каторжан и встречался с Золотой Ручкой. Вот как описывается эта встреча: «Из сидящих в одиночных камерах особенно обращает на себя внимание известная Софья Блювштейн – Золотая Ручка, осужденная за побег из Сибири в каторжные работы на три года. Это маленькая, худенькая, уже седеющая женщина с помятым старушечьим лицом. На руках у нее кандалы; на нарах одна только шубейка из старой овчины, которая служит ей и теплою одеждою, и постелью. Она ходит по своей камере из угла в угол, и кажется, что она все время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное. Глядя на нее, не верится, что еще недавно она была красива до такой степени, что очаровывала своих тюремщиков, как, например, в Смоленске, где надзиратель помог ей бежать и сам бежал вместе с нею».

В.М. Дорошевич, неоднократно встречавшийся с Сонькой на Сахалине, все сомнения по поводу подлинности Золотой Ручки отметал. Он видел ее на судебном процессе в Москве и убежден, что каторгу отбывала та самая Софья Блювштейн. При этом В.М. Дорошевич говорил о разительной перемене, произошедшей с ней. Он скорбно утверждал, что это остатки знаменитой воровки: «Ее все же можно узнать. Узнать, несмотря на страшную перемену. Только глаза остались те же. Эти чудные, бесконечно симпатичные, мягкие, бархатные, выразительные глаза. Глаза, которые “говорили” так, что могли даже отлично лгать».

Под чары Соньки попал один англичанин, путешествовавший по Сахалину, который с необыкновенным восторгом отзывался об образованности и светскости Золотой Ручки. Он был поражен тем, как свободно она говорила по-немецки.

Между тем В.М. Дорошевич весьма скептически отзывался об образованности Соньки. Она говорила «бенэтаж», вместо «бельэтаж», изъяснялась по-французски и по-немецки со значительными грамматическими ошибками, писала на иностранных языках и вовсе плохо. По манере говорить Сонька была типичная для своего времени мещаночка. Оставалось только удивляться, как ее многочисленные жертвы могли принимать Золотую Ручку то за баронессу, то за актрису, то за вдовушку-аристократку.

Однако следует помнить, что Сонька обладала поистине уникальным даром перевоплощения и, как прирожденная воровка, добивалась того, что каждый видел в ней то, что хотел увидеть, что она хотела (или не хотела) показать. Кроме того, как говорил все тот же В.М. Дорошевич: «Вероятно, разгадка кроется в ее хорошеньких глазах, которые остались такими же красивыми, несмотря на все, что перенесла Софья Блювштейн».

Необходимо подчеркнуть, что почти что обожествление Соньки Золотой Ручки, представление ее не только удачливой воровкой, но и не чуждой сентиментальности дамой и любящей матерью, а также, самое главное, насаждаемое убеждение, что она умерла не на каторге, а либо в Москве, либо в Одессе, весьма симптоматично и характерно для преступного мира.

Делается это, как я полагаю, с вполне определенной целью – молодому поколению необходимо внушить веру в «воровской фарт» (удачу), дать им своего идола. Сонька Золотая Ручка для этой цели очень подходит. Однако если сказать правду о ее в общем-то ужасной кончине и жизни, которая мало что имеет общего даже с приписываемыми ей преступлениями, то образ знаменитой воровки заметно тускнеет.

В реальной действительности жизнь, полная стрессов, алкогольных возлияний и неумеренности во всем, не могла не сказаться самым негативным образом не только на внутреннем здоровье Соньки, но и на ее внешности. Именно поэтому был удивлен внешним видом Соньки А.П. Чехов, он ведь ее не видел в расцвете «карьеры» и тем более не мог себе представить униженную арестантку в шикарных дорогих платьях и в макияже, мастерицей которого она, судя по всему, была.

Примерно также был поражен и В.М. Дорошевич, когда первый раз увидел Золотую Ручку: «Я невольно отступил, когда навстречу мне вышла маленькая старушка с нарумяненным, сморщенным как печеное яблоко лицом, в ажурных чулках, в стареньком капоте, с претензиями на кокетство, с завитыми крашенными волосами. Она была так жалка со своей “убогой роскошью наряда и поддельной краской ланит”. Седые волосы и желтые обтянутые щеки не произвели бы такого впечатления. Сколько ей теперь лет, я не берусь определить. Мне никогда не приходилось видеть женщин, у которых над головой свистели пули, женщин, которых секли. Трудно судить по лицу, сколько лет человеку, пережившему такие минуты! Она говорит, что ей тридцать пять, но – какая же она была бы пятидесятилетняя женщина, если бы не говорила, что ей тридцать пять».

Кстати, большинство профессиональных воров заканчивают свой жизненный путь примерно так же, как Золотая Ручка, – либо гибнут в местах лишения свободы, либо в лучшем случае прозябают на помойках больших и малых городов в виде бомжей. Чем старше становятся воры, тем сложнее им добывать себе на пропитание своим ремеслом (руки не те, зрение ухудшилось, потерялась сноровка), а ничего другого они делать не умеют, да и не хотят. В этой связи судьба и особенно печальный конец Соньки показательны и закономерны. Между прочим, в качестве антипропаганды воровского стиля жизни я бы предложил рассказывать, особенно малолетним преступникам, о том, как и где обычно заканчивается жизнь профессионального вора, на вполне конкретных примерах, включая пример Золотой Ручки.

Встречаясь на Сахалине с В.М. Дорошевичем и, видимо, чувствуя близкий конец, Сонька закидывала его вопросами об Одессе. Когда В.М. Дорошевич в подробностях говорил о том, как преобразился город за те несколько лет, что Сонька была на Сахалине, она отчаянно вздыхала:

– Словно о другом свете рассказываете вы мне. Хоть бы глазком взглянуть.

Ее сожитель Богданов жестко и грубо обрывал Золотую Ручку, намеренно обращаясь к В.М. Дорошевичу, давая тому понять, что он отнюдь не желанный гость в их доме:

– Софье Ивановне теперича незачем возвращаться в Россию, им теперь там делать нечего!

Замечательным образом гениальная воровка оказалась полностью во власти патологического убийцы, примитивного и абсолютно необразованного человека. Богданов не только ни на секунду не оставлял Соньку одну с посетителями, но и не подпускал к ней близко ни одного человека. Золотая Ручка была его собственностью. Она придумывала и организовывала преступления, за счет нее он кормился и процветал. Богданов был игрок и проигрывал большую часть того, что добывала Сонька.