Валентин Катасонов - Экономическая теория славянофилов и современная Россия. «Бумажный рубль» С. Шарапова

• Название: Экономическая теория славянофилов и современная Россия. «Бумажный рубль» С. Шарапова
• Автор: Валентин Катасонов
• Жанр: Экономика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-901635-56-8

В книге исследуются экономические труды Сергея Федоровича Шарапова (1855–1911), вобравшие в себя многие главные идеи славянофилов. Шарапов прозорливо предвидел катастрофические последствия капиталистического развития страны в конце XIX – начале XX в., предлагал альтернативные модели экономического развития, делая особый упор на необходимость перестройки денежно-кредитной системы России. Он постоянно подчеркивал, что экономическое возрождение России возможно лишь на фундаменте Православия, крепкой церковной жизни, с опорой на приход как первичную ячейку общества, имеющую помимо всего ряд экономических функций. В альтернативной модели экономики и денежной системы, предлагавшейся Шараповым, ключевыми элементами являлись абсолютные (бумажные) деньги, мнимые капиталы, запасные капиталы, государственные банки, казенные монополии в ряде отраслей экономики, регулируемый государством валютный курс рубля и др.

Автор отмечает, что сформировавшаяся в советский период нашей истории денежно-кредитная система имела ряд элементов, которые содержались в модели Шарапова.

Нынешнее состояние российской экономики очень напоминает то положение, которое было столетие назад, поэтому многие мысли русских экономистов-славянофилов остаются актуальными по сей день.

---

Во-вторых, утверждение Дурново о склонности немцев к русификации и ассимиляции не совпадает с точкой зрения Шарапова. Вероятно, все-таки представления Дурново отражают ту ситуацию, которая была в России XIX века. В XX веке немцы также (подобно англичанам и французам) начали чувствовать себя в России как иностранцы. Дурново также идеализирует немцев, говоря, что они могут довольствоваться меньшей нормой прибыли, чем французские или английские инвесторы. В условиях международной конкуренции выживают лишь те, которые получают наибольшую прибыль.

В-третьих, Дурново прав, что с политической точки зрения России было бы лучше опираться на германский капитал, а не на французский или английский, с помощью которого нашу страну втягивали в войну против Германии. Вместе с тем на момент, когда Дурново писал свою записку, немецкий капитал в общем объеме накопленных прямых инвестиций в российскую экономику (начало 1914 г.) занимал весьма скромное место – лишь 20 %[162].

В значительной степени «перекосы» в географии иностранных инвестиций в российскую экономику создавались агентами мировых ростовщиков, которые готовили Россию к противостоянию с Германией. Главный из этих агентов – С. Витте – делал все возможное для того, чтобы обострить торгово-экономические отношения России с Германией[163].

«Выгоды» России от иностранных инвестиций

Высказывает Шарапов и свое мнение о тезисе, что доходы от иностранных инвестиций – плата за предоставление «знаний», «опыта», «техники» и «услуг».

Во-первых, большинство тех отраслей и производств, куда приходят иностранные компании, не относятся к разряду «передовых» и «наукоемких» и в особо сложной технике не нуждаются. Более того, в техническом отношении некоторые отечественные производства, как отмечает Сергей Федорович, выше по техническому уровню, чем западные. Шарапов перечисляет, какие производства захватывают иностранцы в первую очередь: соль, уголь, нефть, рельсы для железных дорог. Он пишет: «Идет постройка железных дорог, нужны рельсы, паровозы, все это обеспечено казенными заказами, и вот готов, ждет иностранец. Открывается винная монополия, требующая массу стекла и пробки. Опять иностранец, ибо здесь обеспеченный казенный заказ, который совершенно так же мог бы быть выполнен нашими заводами, будь у них оборотный капитал. Дальше: захватывается соль, уголь, нефть. Приносят ли здесь иностранцы что-либо новое, учат нас чему-нибудь? Увы!.. Затем иностранцы овладели конками почти во всех главных городах. Надеюсь, что эта наука невысокого качества»[164].

В ряде отраслей, как отмечает Шарапов, наоборот, иностранцы получали от нас передовые технологии. Например, в нефтяной и текстильной промышленности: «В Баку не мы учились у иностранцев, – техника бурения и добычи нефти там на огромной высоте, – там иностранцы – ученики наши, там они пришли на готовое… Теперь их капиталы направились на устройство прядилен и ткацких. Вы думаете, что здесь будет внесено что-нибудь новое в смысле техники?.. Увы! Наша русская техника по прядению и ткачеству стоит ничуть не ниже, а в красильном деле даже выше иностранной»[165].

Западные инвесторы не собираются создавать в России «продвинутые» отрасли промышленности: станкостроение, автомобильную и авиастроительную промышленность, химию, другие отрасли высокого «передела». Зачем создавать конкуренцию своим же предприятиям в Западной Европе и Северной Америке? Их интересует в России лишь добыча полезных ископаемых, эксплуатация других природных ресурсов. В это время западный капитализм начинает входить в стадию империализма. Начинается борьба Англии, Франции, Германии, Соединенных Штатов, других стран западной цивилизации за окончательный раздел и передел мира, в том числе источников сырья. Кстати, в 1884 г. ведущими странами мира был принят «Акт Берлинской конференции». Этот документ закреплял принцип «эффективной оккупации». Смысл этого принципа прост: если страна, обладающая сырьевыми ресурсами, не имеет достаточных технических средств для эффективной добычи ресурсов на своей территории, она должна допускать на свою территорию компании других стран. Правда, указанный Акт не имел статуса международно-правового документа, а представлял собой некую «декларацию о намерениях» западных стран. Причем в тот момент в фокусе интересов западных стран была Африка. Но принцип «эффективной оккупации» негласно стал проводиться Западом и в отношении России.

Во-вторых, никаких «услуг» иностранцы со своими капиталами нам не оказывают. Шарапов, развенчивая этот миф, пишет, что из России за границу уходят не платежи за «услуги», а проценты, которые начисляются на гигантский внешний долг России: «Ни о каких услугах иностранцев и речи быть не может. Это не обмен услуг, а обязательная уплата долга. Русская земля, русский народ расплачивается своею недвижимостью, своими богатствами за бесхозяйность нашей экономической политики последнего сорокалетия (с либерального тарифа 1857 г.). Но… заметьте это: расплачивается, должая вновь, и притом в страшной степени…»[166].

Как только отрасль или производство попадает под контроль иностранного капитала, он организует трест или синдикат (разновидности монополий). Вслед за этим происходит взвинчивание цен на соответствующие товары, которые иностранные фирмы реализуют тут же на российском рынке. Иностранцы получают бешеные прибыли, какие русским промышленникам и не снились. Шарапов иронизирует: «Приносят ли здесь иностранцы что-либо новое, учат нас чему-нибудь? Увы! Они учат нас одному: как устраивать тресты и синдикаты, захватывать монополию и поднимать цены. Не успели каменноугольные копи попасть в иностранные руки, уже казенные железные дороги переплачивают на первых же поставках угля сотни тысяч. В Баку они… сразу с первых же дней страшно подняли цены. В первые 10 месяцев главная английская компания выдала своим акционерам 43 % дивиденда. Сколько же получил заработка русский народ? Об этом легко составить понятие, если мы обратимся к цифрам: промыслы Тагиева на Биби-Эйбате, дававшие около 40 млн. пудов нефти в год, занимали всего 150 человек мастеров и рабочих»[167].

Хорошо известно, что в России перед Первой мировой войной существовало множество синдикатов, т. е. таких объединений капиталистов, которые на территории нашей страны организовывали совместную сбытовую деятельность, естественно, на основе монопольных цен. Хотя вывески у синдикатов были русскими («Продуголь», «Продамет», «Гвоздь», «Медь», «Продвагон» и т. д.), за вывесками скрывался иностранный капитал. В частности, российская экономика была поставлена в зависимость от английского угля, причем реализуемого по монопольно высоким ценам. Приведем сообщение начальника Харьковско-Николаевской железной дороги В. Н. Волкова, который отмечал: «Все попытки Комиссии по поставке каменного угля для казенных железных дорог в 1906 г., чтобы добиться понижения цен, ни к чему не привели вследствие существования синдиката (Генеральное Общество «Продуголь» контролировало 44 % добываемого в Донецке угля. – В. К), который нормировал цены. Синдикат, фактически существующий и руководимый из Парижа и Брюсселя, настолько широко организован, что те немногие, которые остались самостоятельными, в борьбе с синдикатами бессильны и никакой роли не играют»[168].

Таким образом, иностранные инвесторы ничего в Россию не приносят, а только из нее уносят. Однако отечественные финансовые «теоретики» этого либо не понимают, либо проявляют заведомую недобросовестность, когда говорят о «положительном влиянии» иностранных капиталов на российскую экономику: «…только величайшая наивность наших финансистов или прямая, заведомая недобросовестность может предполагать, что в крупных, миллионных предприятиях, основываемых на иностранные капиталы, есть что-нибудь, кроме самого обыкновенная снимания сливок, самого обыкновенного промышленного хищничества, где русский народ играет совершенно ту же роль, что индусы, китайцы, негры. Недаром же Екатеринославская губерния называется довольно откровенно Белым Конго»[169].

Шарапов отнюдь не идеализирует отечественных промышленников, которые также умеют драть семь шкур с работников и «снимать сливки». Но российские предприниматели свои прибыли оставляют на родине, создавая новые производства или даже занимаясь благотворительностью. Иностранцы все заработанное вывозят за пределы страны, оставляя после себя лишь истощенные недра и вырубленные леса: «Положим, снимать сливки умеют хорошо и наши промышленные тузы. Но, не будучи вовсе защитником нашей мануфактурной промышленности, все же приходится признать, что от этих русских тузов остается родине хоть что-нибудь: ряд клиник на Девичьем Поле в Москве, пожалуй, первая в мире по обстановке Третьяковская галерея, дар Пекина городу Ростову в виде будущего университета, Добровольный флот, множество весьма почтенных учебных и благотворительных учреждений. Что-то останется от иностранцев! Пока можно ожидать лишь одного: опустошенных рудных и угольных месторождений, сведенных лесов, высосанных нефтяных источников да перемытых золотоносных эфелей…»[170].