Сергей Долженко - Я буду тебе чужой. серия «Небесный дознаватель»

• Название: Я буду тебе чужой. серия «Небесный дознаватель»
• Автор: Сергей Долженко
• Жанр: Триллер

Детектив Агентства по несчастным случаям Иван Шмыга в Москве. Он берет «под опеку», за солидные деньги, разумеется, молодую женщину, чей возлюбленный рано ушел в мир Иной. Ее сновидения полны «смертельными» образами, Знаки показывают, что над ней уже занесен топор невидимого палача. Откуда придет удар – от машины пьяного водителя или от ножа преступника?

---

– Я возьму? – не дожидаясь ответа, стянул из-под локтя Шмыги листок с бумагой, на котором в соответствии с новейшими научными данными аккуратными прямоугольниками изображались блоки будущей пиар-компании. Бесцеремонно высыпал на него из пакетика коричневые жгуты. – Угощайся! Копченая лососина. Последний писк! Доступно только столичному бомонду.

Если бы не его красные воспаленные от бессонницы глаза, Иван Петрович купился бы на бескорыстие вечно до упора занятого следака Северо-Восточной прокуратуры.

– Как дела? – осторожно спросил он.

– Нормально! – беспечно ответил Зосимов, разливая пиво. Затем сделал вид, что весь поглощен смакованием пенистого напитка, бархатного и резкого на вкус.

– Вернулся сотый раз под утро, и Томка не пустила на порог?

– Что ты?! У нас любовь… – ничуть не обиделся на гнусное предположение тот. – Да я еще дома не был.

– Понятно, – с видимым облегчением сказал Шмыга. – Вырвался на часок, чтобы глотнуть свежего воздуха…

– И пива, – поднял палец Толич.

– Ну, ты знаешь, у нас, капиталистов, время – деньги. Могу уделить тебе пять, максимум десять минут.

Шмыга наотрез отказывался интересоваться, как дела с подонком, которого они полтора месяца искали по двум административным округам. И Зосимов ничего не говорил. Похоже, что он действительно забежал на минутку. Шмыга не учел, что для этого Толичу пришлось пересечь пол-Москвы.

– Ну, спасибо за угощение, мне пора идти, – хлопнул гость себя по коленам, когда две пустые бутылки уместились под столом. Поднялся.

– Тебе спасибо! Ты ничего не хочешь сказать?

– Нет. А ты ничего не хочешь спросить?

– Нет.

– Ну, бывай.

Следователь по особо важным делам остановился перед выходом, потоптался. И будто вспомнил, что забыл узнать самое главное:

– Аньку проводил?

– Да, сегодня утром. На девятичасовом.

– Так я пошел?

– Иди уже, работай. Общество ждет над Ботаником суда скорого и справедливого, – рассмеялся Шмыга.

– Ну, теперь вряд ли дождется… – медленно сказал Зосимов, держась за дверную ручку и глядя в потолок.

– Не понял, – сказал Шмыга и откинулся на спинку кресла.

– Ушел наш Ботаник. Растаял, аки тень при полуденном солнце.

– Говори по-русски. Удавился что ли? Или опера перестарались?

– Нет, сбежал.

Снегирева въехала в пробку у кинотеатра «Россия», затем прозевала свой поворот, и попала на Дмитровское шоссе только в районе Савеловского вокзала. Поток машин двигался медленно, рывками, и было только одно средство избавиться от нервотрепки, связанной с такой ездой – представлять себе, будто вообще никуда не едешь, а, усталая, сидишь на диванчике с сигаретой в руках и смотришь один бесконечно длинный и скучный фильм. Ни сюжет, ни герои тебя не трогают, и можно тихонечко думать о своем.

На этот раз привычное средство не сработало. Виной тому визит к шарлатану, который с провинциальным нахрапом пытался всучить ей некий метод счастливой жизни, жизни без боли и страданий. Но разве так бывает? Мы не знаем, откуда пришли, мы не знаем, куда уйдем. И потому жизнь является редкой драгоценностью, как мерцающая жемчужина в хрупкой скорлупе, затерянная в темных глубинах океана. Под ней тысячи тон грязного ила, над ней стремительно проносятся огромные тени морских чудовищ… и в любой момент под безобразной клешней может расколоться раковина и сияние жемчуга – одинокой человеческой души, – навсегда исчезнет в ледяной бездне. Ученые давно выяснили, что наша Земля одинока во Вселенной и на миллионы световых лет вокруг нас простирается мертвое пространство. И жизнь на ней случайна…

Рядом рявкнул мощный сигнал, от которого Наташу подбросило на сидение. Из окна потрепанного «Зила» высунулся здоровенный мужик с красным оплывшим лицом.

– Ты, куда, коза лезешь? Жить надоело?

Отвечать каждому хаму она не собиралась. Пока доехала к дому, горло бы охрипло. Молча показала ему сжатый кулачок с вытянутым средним пальцем, и выровняла машину по своему ряду.

Впереди верх и вниз качался задок битком набитого троллейбуса. К стеклу прижалась девочка в желтой курточке и светлым бантом на макушке. Она задумчиво смотрела прямо на Снегиреву, но видеть ее, конечно, не могла. Рядом, возвышалась фигура грузного мужчины в оплывшем бесформенном пуловере с поднятым воротником. Он то и дело снимал с коротко стриженной седой головы очки и протирал пальцами стекла, надевал их, задевая локтем бант.

Наталья Сергеевна поймала себя на мысли, что кого-то этот неряшливый тип ей напоминает, но тут из первого ряда вклинился какой-то нахал на черной приземистой «волге», едва не зацепив борт ее любимца, выжала тормоза, сзади взревели сигналы… Но вскоре пробка рассосалась, поток поредел, сужаясь в одну стремительную ленту, словно горная река, стиснутая высокими скалами ущелья, набрал скорость, и тут же замер, остановленный неистово-красным циклопьим глазом светофора.

Снегирева стукнула от досады кулачком по кожаному чехлу рулевого колеса, притормозив у самой полосы. Троллейбус успел проскочить перекресток, и стал весело удаляться, ныряя под мост, но ни один из пешеходов, скопившихся по обеим сторонам шоссе, не успел ступить на дорогу. О том, что «рога» троллейбуса соскочили, и описав низкий полукруг, распороли борт с бензобаком встречной «Газели», она узнала позже, из выпусков спецновостей. В тот момент лишь увидела клуб черного дыма, который воздушным шаром подлетел к мосту и, ударившись о пролет, растекся под ним тонким рваным облаком. Затем на мгновение просиял ослепительный оранжевый свет, и тяжкий грохот раскатился по шоссе.

Несчастная «Газель» вспыхнула разом, огромным факелом, стекла троллейбуса с левой стороны взорвались, потеряв управление, он съехал, накренившись, к обочине и ткнулся в опору моста.

Дальше начался ад, от которого Наталью Сергеевну отделяли всего несколько десятков метров. Двери «Газели», и так неудачной конструкции, заклинило намертво, и пассажиры сгорели в секунду – ни одного крика, ни одного стона не успело вырваться из раскаленной железной коробки. Но и из троллейбуса можно было выбраться только по одному, в щель между корпусом и бетонной облицовкой опоры. Когда усилиями десятков обезумевших пассажиров заднее стекло вылетело и рухнуло, крошась, на асфальт, из салона повалило серое удушливое облако дыма, из которого полезли, корчась и падая, обожженные задыхающиеся люди…

Снегирева еще какую-то долю секунды видела крохотный бантик, мечущийся в дыму, затем жарко дохнуло, и багровое с черными извивами пламя охватило троллейбус. Она инстинктивно пригнулась, лобовое стекло «Ситроена» лопнуло, точно радужный мыльный пузырь, автомобили, словно стадо обезумевших животных, беспорядочно сигналя, стукаясь друг о друга, подались назад и в стороны…

Но и к месту катастрофы побежали, наконец, очнувшиеся свидетели. Выскочив из покалеченной машины, Наталья Сергеевна, каждую секунду рискуя попасть под колеса, бросилась к гудящему пламени. Одна мысль стучала в пустой и безумно ясной голове: «Где моя девочка?»

Желтую курточку увидела под самым колесом, среди мертвых тел затоптанных насмерть людей. Ползком, обдирая колени об асфальт, подползла, ухватила за воротник и потащила в сторону. Успела! Шина лопнула и корпус сел на обод, распространяя вокруг себя жар, от которого мгновенно загорелась одежда мертвецов. Когда отбежала со своей драгоценной ношей на обочину, то рухнула на пожухлую осеннюю траву, поскольку ноги вдруг задрожали и отказались повиноваться.

Затем, целую вечность, как ей показалось, рыдала и трясла безжизненное тельце.

– Солнышко мое, ну, пожалуйста, очнись!

На мертвенно бледном лице девочки алела красная ссадина – под черной бровью, удивленно вздернутой вверх.

– Ну, вставай, миленькая, пожалуйста!

Не зная что делать, какие слова сказать, чтобы маленький человечек вновь открыл свои ясные глаза и увидел, что на земле бывают не только огонь и боль, положила ее животиком на колено, делала все инстинктивно, неосознанно, и стала растирать хрупкую спину. Внезапно послышался слабый кашель. Наталья Сергеевна склонилась к головке со спутанными светлыми волосами,

– Что? Что ты сказала, моя хорошая?

– Я к маме хочу, – прошептала еле слышно девочка и заплакала.

– Как вообще это могло произойти? – сидел убитый Шмыга. Несколько недель напряженной и бесплатной работы!

– Придурок у нас есть. Заместитель прокурора Демидов. Откуда-то с Урала по протекции назначили. Видите ли, захотел пообщаться, пока в СИЗО не увезли. Любознательный оказался, мать его. Привели к нему, в половине девятого, постороннего народу в приемной, как обычно – невпроворот. Завели в кабинет, пристегнули к трубе батареи отопления, опера вышли. Тут звонок от прокурора области. Демидов по старой партийной привычке вышел в комнату отдыха. Как же, секретный звонок, высшее начальство! То ли дуга наручников сомкнулась на манжете пуловера, то ли этот хмырь чем-то открыл их. Спокойно вышел, пробрался в толпе через приемную, – кто там разглядел, что его в браслетах привели! – скользнул мимо оперов и был таков. Прокуратура – общественное место, охраны нам не положено, это у вас, капиталистов, банда головорезов в вестибюле дежурит… Может, еще по пивку? Я мигом слетаю.