Ирэн Роздобудько - Пуговицы (сборник)

• Название: Пуговицы (сборник)
• Автор: Ирэн Роздобудько
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-617-12-0809-4, 978-617-12-0493-5

Жизнь часто не укладывается в схему банального любовного треугольника. Да и сама любовь, если она настоящая, не живет в воздушных замках, а ходит босиком по земле – по камням и битому стеклу, находя верную дорогу по вырванным по-живому пуговицам-шансам. Будущий сценарист Денис Северин, известный режиссер Елизавета Тенецкая и ее дочь – талантливая художница Лика – пройдут непростой путь от разрушительной эгоистичной страсти до любви, которая дарит возможность жить для других, не предавая себя, слышать и быть услышанными и творить, изменяя мир к лучшему.

---

– Не напрягайся, – вдруг сказала она. – Меня зовут Лиза. Ведь ты это хотел узнать?

Ее голос снова раздел меня до нитки! Она перевернулась на бок и подперла подбородок рукой. Солнце освещало ее плечо, покрытое нежным пушком.

– Куда ты исчезла? – спросил я.

– Я вообще люблю исчезать. – Она снова уставилась в книгу, но я уже не мог жить без ее голоса.

– Может, сходим на гору? – предложил я. – Или съездим в город, в кафе?

– Мне это не нужно. Кафе мне хватает дома. А на горе сейчас жарко.

Я сидел возле нее до самого обеда. Меня сто раз звали ребята, собиравшиеся то в лес, то на волейбольную площадку, кое-кто из «стариков» издали здоровался и с нею. Изредка мы перекидывались ничего не значащими фразами. В общем, ничего особенного, но вела она себя по-королевски. Когда ей надоело читать, она сказала:

– Ну, все, хватит. Иди к своим. Что ты здесь киснешь?

– Увидимся вечером? – с надеждой спросил я.

– А куда ж мы денемся…

Она меня не поняла, это ясно. Если бы я снимал фильм, с удовольствием вырезал бы пару-тройку дней из этой киноленты, чтобы сразу перейти к главному. Я уже знал, что буду добиваться ее внимания, что мы еще раз обязательно пойдем на гору, что я попытаюсь ее обнять. А вот что будет делать она? Этого в моем сценарии не было.

3

– Знаешь, кого ты опекал все утро? – спросил Макс, когда мы сошлись в комнате перед обедом.

Я поежился. Мне не хотелось вести разговоры о ней. То есть – вообще.

– Это же Елизавета Тенецкая.

Фамилия была мне знакомой, но я не мог вспомнить, где ее слышал.

– Ну как же! – оживился Макс, – Помнишь прошлогодний студенческий кинофестиваль «Ночь кино»? Она там заняла первое место за короткометражку «Безумие»!

Ах, вот, значит, как? Конечно я, начиная с девятого класса, бегал на эту всенощную, прорывался без удостоверения всеми правдами и неправдами, а уж после подготовительных курсов заимел полное право проходить без проволочек. Тогда с этим было строго: на входе всех проверяли на наличие спиртных напитков и комсомольских билетов. Первое – строго запрещалось, второе – служило «золотым ключиком» и свидетельствовало о благонадежности «богемствующей» молодежи. Фестиваль длился с семи вечера до семи утра с короткими перерывами для совещаний жюри и скудных «перекусов» засохшими бутербродами, которые продавались здесь же. Фильм меня действительно потряс. Он был снят очень просто, без малейшего пафоса и элементов необходимого патриотизма. И это было странно, непривычно. Его обсуждение затянулось часа на два, пока взмыленные члены жюри не объявили его победителем, а представители райкомов, обкомов и прочих наблюдающих за всей этой «вакханалией» творчества не покинули поля боя, пригрозив разобраться позже.

Вряд ли я бы смог пересказать сюжет вразумительно. Это была небольшая киноновелла об одиночестве, день женщины, бесцельно бродящей по большому городу. И конец: машина «скорой помощи», люди в синих халатах, врывающиеся в кафе, заломленные руки, отчаянные глаза героини. Оказывается, она сбежала из психиатрической лечебницы… Вот, собственно, и все. Как такой фильм вообще мог попасть в те годы на фестиваль, непонятно. Потом я долго думал об этом фильме, но никогда не идентифицировал его с именем автора, не пытался узнать, кто она. И вот сейчас был потрясен и взбудоражен. Значит, это она?! Мне стало страшно. Нет, меня не пугало то, что она старше или талантливей, – все это только возбуждало, но я почувствовал, что она, ее образ, надвигается на меня, как девятый вал, и лучшее, что я мог бы сделать, – больше ни разу не подходить к ней. Но я был слишком молод для такого решения.

Хотя у меня был опыт общения с женщинами. Отец работал главным инженером на самом крупном заводе города, деньги у меня водились. Чтобы «познать жизнь», мы с приятелями частенько просиживали в ресторанах, ездили на ипподром, пускаясь порой во все тяжкие. Естественно, приключения не обходились без женщин. Но сильных увлечений у меня до сих пор не было. Наверное, я многим подпортил впечатление о первой любви, потому что предпочитал не встречаться с девушкой дольше месяца, а иногда – что было чаще всего – и одной недели. Мне хотелось всего, много, разного и сразу. Вид устоявшихся влюбленных парочек нагонял на меня тоску. Я ни разу не раскаялся. Правда, один случай заставил меня немного остепениться. Тогда мы – я и двое моих друзей – сидели в ресторане «Ручеек» и подыскивали достойные объекты для продолжения вечера на квартире у Мишки. Это был парень из богатой «партийной» семьи, жил в четырехкомнатной квартире в центре города и часто оставался один – родители разъезжали по «загнивающему Западу». Приятели уже выбрали себе по девчонке и ждали начала танцев. Я же, как всегда, выискивал «нечто». Меня не интересовали слишком красивые девушки. Тогда еще не было понятия «модельная внешность», но волоокие длинноволосые и большегрудые блондинки никогда не привлекали моего внимания, хотя с ними было проще. Объекты моего внимания, как правило, по ресторанам не ходили, хоть тогда это и стоило по нынешним меркам – копейки.

– Ну что? – нетерпеливо спрашивали меня приятели.

Я отмахивался и озирался по сторонам. Когда уже совсем потерял надежду и обратил свой взор на слегка перезревшую девицу за соседним столиком, в зал вошли трое барышень и уселись за самым дальним столиком.

– Есть! – доложил я друзьям тоном рыбака, у которого «клюнуло».

На одной из девушек было черное платье. И это поразило мое воображение: летом, когда все ходят в светлом, она вырядилась столь мрачно и этим очень выделилась из окружающей обстановки. Кроме того, у нее были волосы медного цвета – пушистые и с «искринкой». Словом, очень красивые волосы.

Я подозвал официанта и велел отнести барышням бутылку шампанского. Я любил погусарствовать, а особенно – понаблюдать за реакцией: наши женщины еще не были приучены не то что к «бесплатному сыру», но и к вещам более элементарным. Вот и эти тут же склонили головы и принялись возбужденно перешептываться, стреляя взглядами по всему залу. Вначале даже хотели вернуть бутылку официанту. Он что-то долго им говорил, а потом (вот сволочь!) кивнул в сторону нашего стола. Все трое, как по команде, повернули головы, оглядели нас и резко отвернулись, делая вид, что им на нас наплевать. По их мимике я пытался представить, о чем они могут говорить. Во-первых, решают, кому прислан подарок (судя по тому, как вспыхнуло лицо рыжеволосой, обе подружки убеждали в этом именно ее). Во-вторых, мучаются вопросом: что делать дальше? В-третьих, обсуждают нас и теряются в догадках, кто из троих сделал столь королевский жест. Начались танцы, и я прекратил их сомнения: подошел и пригласил рыжеволосую на танец. А потом мы все сидели за одним столом до глубокой ночи. И мы щедро оплачивали девичьи капризы – шоколадку, салат из искусственных крабов и бутылку «Медвежьей крови». То, что вечер будет продолжен на квартире, ни у кого не вызывало сомнения. Девушку в черном звали Сашей. Но это имя ей катастрофически не подходило, а уж еще глупее звучало «Шурочка». Платье на ней при ближайшем рассмотрении оказалось дешевеньким, туфли – детскими. Она заканчивала школу, ее подруги были старше и обе работали на швейном комбинате. Несмотря на то что эти фабричные девочки казались бойчее и сговорчивее, «моя» от них не отстала и, как только мы все оказались в Мишкиной квартире, она совершенно естественным образом оказалась со мной в постели. Когда позже я спросил ее почему, Саша удивленно вскинула брови: «Ну ты же угощал нас!» Ха, как порядочная девушка она считала своим долгом расплатиться. Я потом долго не мог забыть ее. И не только потому, что меня поразило ее платье и волосы (все другое в ней скрывалось от меня, словно в тумане) – она была из какого-то иного, испугавшего меня мира. Тогда я не мог представить, что он существует! Мы встречались несколько раз. Но как-то вяло: меня влекли новые впечатления, она же вообще была какой-то равнодушной, слишком аморфной по отношению ко многим вещам, которые меня приводили в восторг, – последний фильм Захарова, новый сборник Евтушенко, бардовские фестивали. Окончательный разрыв произошел, когда, глядя, как рабочие поднимают на торец дома патриотический плакат с фотографиями тогдашних руководителей страны, она сказала:

– Вот – свиньи! Все им мало!

Я, сынок главного инженера прославленного завода имени Ленина, опешил – как она может так говорить?

– Конечно… бывают перегибы, но в общем… – промямлил я, – как можно быть не патриотом той страны, в которой живешь?

Она удивленно и даже, как мне показалось, слегка презрительно взглянула на меня:

– Все патриоты сейчас – сидят.

– Как это – «сидят»? – не понял я. – Сидят – бандиты.

– Ага, бандиты! – съязвила она. – Бродский, Стус, Солженицын… Все – бандиты.

– Ну, положим, Бродский сел за тунеядство, – не сдавался я. Об остальных я ничего не мог сказать.