Марина Бойкова-Гальяни - Проспект на Невском: 22 автора, которых нужно знать (сборник рассказов)

• Название: Проспект на Невском: 22 автора, которых нужно знать (сборник рассказов)
• Автор: Марина Бойкова-Гальяни
• Издательство: ЛитагентПроспект (без drm)eba616ae-53d9-11e6-9ba0-0cc47a1952f2
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 9785392187751

«Проспект на Невском: двадцать два автора, которых нужно знать» – сборник рассказов, состоящий из двух частей, – необычный и во многом экспериментальный проект. Это стало результатом творческого сотрудничества московского издательства «Проспект» и союзов писателей Санкт-Петербурга. В первой части опубликованы рассказы в легком жанре: приключения, фантастика, детективы. Вторая часть представляет малую реалистическую прозу. В сборнике помещены произведения как уже признанных, так и молодых авторов.

---

– Нет. Она хорошо знает Горный парк.

– Вы шли по тропе друг за другом?

– Рядом. По сторонам высокие кусты, но места для двоих хватает.

– Вы держали жену под руку?

– Мы шли, обнявшись.

– Продолжайте.

– Затем я увидел, что навстречу поднимается человек. Тот самый, который оглянулся на лестнице.

– Вам не показалось странным его появление?

– Нет.

– Вы не почувствовали опасность?

– Нет. Он посторонился, прижался к кустам. Но все равно нам было не разойтись; я отпустил Кэтрин и прошел вперед.

– Вы миновали обвиняемого?

– Да.

– С каким выражением на лице он стоял?

– Он смотрел на Кэтрин, и у него были большие глаза.

– Что вы хотите сказать? Он смотрел расширенными глазами? Напряженно, испуганно?

– Нет. Он глядел на нее снизу вверх. От этого у людей делаются большие глаза.

– Что было дальше?

– Я сделал несколько шагов вниз. Три, четыре… Потом услышал вскрик и хруст веток. Обернулся и увидел, что они упали в кусты. Бросился назад. Кэт отбивалась, а он обнимал ее рукой за шею.

– Что вы сделали?

– Закричал. Попытался его оторвать. Они боролись внутри куста… Он левой рукой душил Кэт.

– Что обвиняемый делал правой рукой?

– Пытался стянуть ей шарф на шее. Или разорвать.

– Так стянуть или разорвать?

– Не знаю. Он тянул, а ткань рвалась.

– Что вы делали в это время?

– Старался добраться до него и убить, – отчетливо вымолвил Элан.

– Каким образом? – по инерции спросил прокурор.

– Ваша честь, – привстала с места мадам Шульц, – намерения свидетеля…

– Да, я хотел его убить! – Впервые выдержка ему изменила. – Потому что он убивал мою жену!

Судья умиротворяюще постучал молоточком.

– Вы пытались ее освободить? – спросил прокурор.

– Да. Но он держал Кэтрин, как медвежий капкан. Это длилось… мне показалось, очень долго. Наверное, секунд семь, десять.

– Как вы можете судить о времени?

Элан подумал.

– Никак. Не знаю, сколько.

– Вам удалось освободить жену?

Он помолчал, глядя прямо перед собой. Руки сжались в кулаки.

– Кэт затихла – и я понял, что она мертва.

– Где они находились в тот момент?

– На тропе. Я уже вытащил их из куста. Она билась, желая вырваться. Ударилась головой о камни…

– В каком положении был обвиняемый?

– На… сверху. Навалившись ей на грудь.

– Что он делал?

– По-прежнему сжимал шею. А другой рукой шарил по груди. И пальцы у него были… сонные.

– Поясните суду, что это значит.

– Просто – сонные. Вялые, медленно двигались.

– Что делали вы?

– Пытался его убить, – выговорил Элан бесстрастно. – Я хотел, чтобы он отпустил Кэтрин.

Если бы его спросили о подробностях, он бы поведал, что со всей силы бил меня по голове – я читал это в его показаниях.

– Вернемся немного назад, – сказал прокурор. – Вы услышали за спиной вскрик. Чей?

– Кэтрин.

– Вы слышали голос обвиняемого?

– Нет.

– Ни стона, ни ругательства?

– Только быстрое дыхание.

– Вы понимали, чего он хочет?

– Нет, – решительно заявил Элан. – Сначала я подумал, что он хочет ее изнасиловать, но это было не то.

– Что вам дает основания так говорить?

– Он не прижимался к Кэт бедрами, не пытался подмять под себя. Он душил ее, но не так, как душат, когда хотят убить. Не пальцами обеих рук, а одной левой, согнутой в локте.

– Вы понимали, что ищет обвиняемый у нее на груди?

– Мне казалось: он хочет порвать одежду и добраться до тела.

– У вашей жены была на груди какая-нибудь отметина? Шрам, родимое пятно?

– Нет.

– Что было на ней надето?

– Плащ, платье и шарф. Белье и туфли.

– Какие-нибудь драгоценности?

– Кэт не носила дорогих украшений.

– Что из украшений было на вашей жене в тот день? Укажите подробно.

– Эмалевые сережки, ожерелье из камня, эмалевый перстень и обручальное кольцо. И часы со стразами в браслете.

– Вам известно, что обвиняемый – эксперт по драгоценным камням?

– Да.

Это верно. И я не просто эксперт. Я – лучший эксперт по камням на планете. Мне двадцать три года, но моими услугами пользовались лучшие фирмы и самые дорогие ювелиры. Я с лету определяю сорт самоцвета или минеральный состав друзы, могу указать месторождение, где добыт образец… много чего могу. И я чувствую камни руками. Скажем, изумруд холодный и колючий, от него пальцы покалывает часто и неприятно. Аквамарин встречает салютом бодрящих прохладных уколов, аметист держит вокруг себя нежное теплое облачко, а от тигрового глаза возникает зуд и нестерпимо хочется чесаться. Короче говоря, есть у меня необычные способности. Однако я отроду никому не хвастался, желая сохранить их в тайне.

Допрос свидетеля шел своим чередом.

– Обвиняемый отпустил вашу жену сам или вам удалось его оторвать?

– Он потерял сознание. Я бил его по голове – и вдруг заметил, что он лежит без движения.

– Как долго он продержал вашу жену после того, как она уже была мертва?

– Не знаю.

Потом задавала вопросы моя адвокатесса. Ничего нового мы не услышали – Элан твердо держался своей версии.

Затем выступали другие свидетели; тогда на шум их подбежало трое. Они немного расходились в показаниях, но не опровергали слова Элана. Понятия не имею, кто заставил их лгать.

И мне никто не верил. Желая добра, мадам Шульц упрашивала меня оговорить себя, сознаться – тогда, дескать, я получу меньший срок. Наверняка так бы и вышло. И судью, и присяжных чертовски раздражало мое упорство: я не сознавался ни в чем и тем более не раскаивался в содеянном. А они готовы были меня удавить и вкатали десять лет: хулиганское нападение и непреднамеренное убийство.

Предложить собственную внятную версию я не мог. Я стоял у тропы, вжавшись в куст, смотрел на Кэтрин и ждал, когда они с Эланом пройдут и освободят дорогу. А дальше ничего не помню. Стоял, глядел на красивую женщину. И вдруг – пустота, а затем тюремная больница. Что произошло в Горном парке? Бог весть.

Например, Элан сам убил Кэтрин.

Скажем, встретились мы на тропе. Я глядел на нее, а Кэтрин, на свою беду, улыбнулась мне или кивнула. Элан в этот миг обернулся и перехватил ее улыбку. От внезапной ревности в голове помутилось, и он заехал мне в челюсть. Парень он крепкий; от удара я свалился без чувств. Кэтрин пришла в ужас, решила, что он меня прикончил, завизжала. Чтобы унять, Элан ее тряхнул, она оступилась, упала, ударилась головой… Что-нибудь такое. А дальше – вопрос финансов, ведь надо было купить показания троих свидетелей и данные экспертизы. Немалые деньги.

Однако не буду брать грех на душу, не совру. Не верилось мне, будто Элан из трусости валит убийство на другого. За этим стояло нечто более серьезное, более достойное того вранья, которое он нагородил.

Порой мне казалось: Элан безумен и сам верит в то, что говорит. Когда закончился допрос и судья отпустил его, чуть живого, со свидетельского места, он с трудом выбрался из той клетушечки, облокотился, чтобы не упасть. Повернулся ко мне. Охрана напряглась: думали, бросится. Но он только посмотрел с такой невыносимой мукой… Будь моя воля, не знаю, что сделал бы, жизни не пожалел, чтобы вернуть ему Кэтрин. А потом он тихо спросил – и тоже с такой болью, что у меня душа перевернулась:

– За что? Ну за что ты ее убил?

Его увели из зала. Меня тоже можно было уводить; долго ничего не видел и не слышал. Ей-богу, будь я виновен, в ту минуту сознался бы…

Вот так Элан загнал меня за решетку.

Однако я недолго там находился. Не прошло и месяца, как заключенного Лена Техаду вывели из камеры, спустили во двор, под ласковое солнышко, и запихали в бронемобиль. Со мной в кузове засели два вооруженных охранника, третий погрузился в кабину – и поехали. Сижу, гадаю, куда направляемся и зачем. В конце концов осторожно осведомился. Оказалось, движемся в Загоренец – есть такой городишко. Какого лешего нас туда понесло? В Загоренце никаких тюрем, один научный институт. Смекаю: тащат на исследование. Как-никак, с минералами у меня особая любовь, и называюсь я экстрасенс. Видно, какая-то собака догадалась, что неспроста Лен Техада в камешках лучше всех разбирается.

Едем мы час, другой. Может, и меньше, да время уж больно долго тянулось. И вдруг – трах-ба-бах! Взрыв, удар, броневик развернулся и стал, накренясь. Снаружи пальба, крики. Я – на пол; закатился под лавочку, жду, что будет. Охрана моя ринулась наружу. Тут-то их и подстрелили, оба наземь полегли. Я не стал за ними торопиться.

Затем ввалились два здоровенных бугая, выволокли меня наружу и хотели затолкать в свой мобиль. До того мне сделалось обидно! В тюрьму ни за что ни про что угодил, хлебнул сполна веселой жизни, а тут опять какая-то сволочь изгаляется. Оглянулся я кругом, вижу: шоссе, а за ним – лес. Вывернулся, да и задал стрекача.

В погоню кинулись четверо. Дюжие парни, тренированные. А я после каталажки, где все упражнения – прогулки в тюремном дворе да потасовки с сокамерниками. Чуть не сдох. Кончилось тем, что без памяти рухнул в каком-то болоте и провалялся до самого вечера, пока не захолодало. Зато когда оклемался, мои горе-похитители уже убрались восвояси.