Александр Асмолов - Недосказанное (сборник)

• Название: Недосказанное (сборник)
• Автор: Александр Асмолов
• Жанр: Поэзия
• Год: 2006
• ISBN: 5-93550-088-4

Считается, что мужчины менее общительны, чем лучшая половина человечества. Скорее всего, это верно, если не принимать во внимание представителей публичных профессий. Если же говорить о чувственности, то мужчины просто более сдержаны в её проявлениях. Они не так часто дарят цветы и говорят о своей любви, но вся жизнь их посвящена именно этому великому чувству. Покоренные вершины, неизведанные дали, удивительные открытия – это слова признания своим избранницам. Только фразы порой получаются угловатыми, да и то лишь потому, что мужчины часто остаются мальчишками, для которых содержание важнее формы. Но приходит время, и всё невысказанное мужчина стремиться выразить – кто-то начинает рисовать, кто-то писать. Мне очень повезло в жизни, я встретил удивительно светлого человека, пробудившего в душе любовь и жажду творчества. Только благодаря ей появились эти строчки и эта книга. Надеюсь, что и вам, дорогие читатели, будут небезразличны мысли и переживания, недосказанные когда-то, но которые так легко ложатся на бумагу теперь.

Поэтический сборник будет интересен не только искушенным любителям современной поэзии, но и тем читателям, кто только открывает для себя красоту изящной словесности.

---

Тоска

Глубин сознания касаясь,
в бесцеремонности не каясь,
Холодным вечером тоска,
как ствол застыла у виска.
И в душу молча пробираясь,
как будто этим наслаждаясь,
Ручьём, начав издалека,
вдруг взбеленилась, как река.

Из пены образы рождая,
и свой порядок утверждая,
Мой разум стиснув в кандалы
и волю сбросив со скалы,
В пучине всё порабощая,
остатки чувства укрощая,
Накрыв для праздника столы,
решила править средь золы.

У пепелища восседая,
обрывки давних снов съедая,
Насытившись моей мечтой,
вдруг обернулась пустотой.
Звенящая и вся седая,
неясный страх внутри рождая,
Наполнив сердце суетой,
позвала ужас на постой.
Он был готов уже вселиться,
покняжить и повеселиться,
Покуролесить без забот, да вышло все наоборот.
Любовь не думала мириться
и в бездне тихо раствориться.
Перешагнув весь темный сброд,
кишащий у моих ворот,

В глаза мне нежно заглянула,
и что-то ласково шепнула,
За плечи тихо обняла, и дурь с души моей сняла.
И жизнь опять в меня вдохнула,
исчез и холодок от дула.
Покров ночной приподняла,
взамен и строчки не взяла.

Тройка

Через дремучие и темные леса,
Вдали от ровной магистрали.
С привычным скрипом колеса,
На бричке обветшалой путь искали.

Не то, что б, явно заплутав,
Среди густого бурелома.
Стремились к полю сочных трав
Вокруг зажиточного дома.

Но верили, что ехали вперед,
Своей проторенной дорогой.
И полупьяный, набожный народ
Послушен был привычке строгой.

Когда ухабы стали велики,
А мужичок с вожжами закемарил.
На повороте наши земляки
Его спихнули, что б не правил.

И обернули бричку кумачом,
И, вожжи натянув, с горы пустились.
Горланя, что овраги нипочём,
Крушили всё, где русские крестились.

Добро по сторонам кидали впопыхах,
Что б бричка всё быстрей катилась.
Телами ямы затыкая в камышах,
Что бы движенье не остановилось.

И всякого, рискнувшего сказать,
Что ровная дорога где-то рядом.
Погонщик заставлял кнутом бежать
Перед повозкой. Объяснив обрядом.

Когда увязли по уши в грязи,
И отобрали вожжи у водилы.
Увидели лишь островок вблизи,
Где предков брошены могилы.

Советчиков немало набралось,
Как нам на сушу выбираться.
Да снова честных не нашлось,
И мы по кругу начали слоняться.

Иные обещали накормить,
Коня, и упряжь новую наладить.
Но только успевали отломить,
Кусок от каравая. И – нагадить.

Повозка из болота медленно ползет,
Но шустрые на кочки перебрались.
Наперебой кричат, что скоро – взлёт,
Что лишь ленивые в грязи остались.

В Урюпинске собрались мужики,
О нашем «Челси» обсудить детали.
Что б горькую запить с тоски,
Они в ломбард, снесли свои медали.

И кто-то вспомнил жесткий кнут,
Который над повозкой долго правил.
Что без него, мол, навсегда мы тут,
И только он на верный путь направил.

Тогда бы тройку резвых скакунов
Запрячь в повозку. С ветерком катиться.
Когда, вот только, ссадим пацанов,
А герб двуглавый сменит мудрая орлица.

Чужая боль

Бывает, что чужая сердцу боль
Внезапно расцарапывает душу.
И я, вживаясь в чью-то роль,
Осознанно спокойствие нарушу.

Иной судьбы, касаясь невзначай,
Её беду всем сердцем понимаю.
И, ощущая острой бритвы край,
Проникновенье внутрь принимаю.

Подобно рыцарю, забрало приподняв,
Чужих врагов я рассмотреть пытаюсь.
В порыве, в стременах привстав,
Наткнусь, но удержусь, шатаясь.

Меня спасет любовь и доброта,
Как верный конь на поле брани,
Не даст в бою погибнуть чистота,
Едва коснусь смертельной грани.

Наверно, потому чужую сердцу боль,
Мы так доверчиво к себе впускаем.
Переживаний горьких, словно соль,
Мы впитываем, учимся, вникаем.

Черта

Как день и ночь всегда разъединяет
Полоска утренней зари.
Так в душах наших изначально пролегает
Черта незримая внутри.

То мы живем, себя, вверяя Богу,
Его заветам праведным верны.
То, повинуясь дьявольскому слогу,
Забрызгиваем кровью полстраны.

Творим бессмертные картины, книги,
Величием храмов услаждаем взгляд.
Пустыни покоряем и заснеженные пики,
И вдруг неистово сжигаем все подряд.

А как мы любим преданно и верно,
К ногам избранника слагаем свою честь.
Глаза, закрыв, мы наслаждаемся блаженно,
Но, ведь, предательств и измен не счесть.

В легендах воспеваем благородство,
И на знаменах пишем воинов имена.
Как часто нас обманывает сходство,
И за ошибки горько платим мы сполна.

Добро и зло присущи нашим душам,
Черта меж ними – внутренний закон.
И если мы её осознанно нарушим,
В игру вступаем, жизнь кладя на кон.

Чёрный фолиант

Со стеллажей на чёрном фолианте
Литая бляшка в отблеске свечи.
Как желтый глаз мигает в доминанте
И тайной манит в неизвестности ночи.

Мой робкий шаг по узким коридорам,
Под низким сводом эхом отдаёт.
И кто-то рядом клацает затвором,
И на прицел из темноты меня берёт.

Покой и сон у моря за спиною,
В тени прохладной свежестью зовёт.
Но черный фолиант, зарытый под горою,
Влечёт и заставляет двигаться вперёд.

Мне ветер нашептал, где истина храниться,
И странные виденья не дают уснуть.
Среди хребтов высоких Шамбала клубиться,
Но мне туда известен тайный путь.

Готов преодолеть крутые перевалы,
Судьба моя давно предрешена.
Мне не страшны пещеры и обвалы,
Я фолиант найду, какой бы ни была цена.

Хранительница тайны сокровенной,
Ремнём и медной бляхой скована в веках.
Всю власть над миром, судьбами вселенной,
Даруешь лишь держащему тебя в руках.

Какой соблазн повелевать и править,
Во мне растет немыслимый гигант.
А, может быть, в огонь тебя отправить?
Мне кажется, ты – дьявол, чёрный фолиант.

Флинт

У меня в душе не слышен звук тальянки,
Рыжий юнга чаще склянки бьёт.
Ветер с вантами играет в прятки,
И на мачте Роджер песнь свою поёт.

Стивенсон рассказывает сказки,
Флинт своё ржавьё куёт.
И Дантес, по Фариа указке,
Драгоценностей сундук берёт.

Там пираты парус подбирают,
Галионы в трюмах золото везут.
А конквистадоры инков побеждают,
Джентльмены гимн морям поют.

Одноногий Сильвер замышляет
Капитана Смоллита убить.
Дух авантюризма на море ветает,
И судьба решает – быть или не быть.

Пророчество

Пророчество написано словами,
Доступное лишь светлому уму.
И даже не пытайтесь сами
Открыть веками скрытую суму.

Оно хранит предназначенье,
И часа ждет, укрытое в пыли.
Любого обожжёт прикосновенье
К сей тайне, спрятанной в дали.

Коварный план бедою обернётся,
Корыстным целям сбыться не дано.
Заклятье стражей встрепенётся,
И увлечет незваного на дно.

Лишь избранному будет предсказанье,
Ему дано сокрытый смысл найти.
Понять начертанное заклинанье,
И без ошибок сложный путь пройти.

Коснуться таинств мирозданья,
Баланс добра и зла понять.
И душу, против логики сознанья,
Как сказано в пророчестве, отдать.

Письмо

Когда костлявая с косой
над изголовьем наклонится,
По ее жесту я пойму – мне изготовлена гробница.
Что поутру мне суждено
в холодной дымке раствориться
И в расписании моем уже прочерчена граница.

Жестоким словом «никогда»
судьба молитву отчеканит,
И неоконченный рассказ
в листках у ночника оставит.
Рекою время пронесясь,
сотрет в душе воспоминанье,
И мудрой волею небес
мне приготовит предсказанье.

Назначит время и число,
когда вселюсь в иное тело,
И заново вступлю на круг,
где ждет меня другое дело.
Другие встречи и слова, другие страны и печали,
Совсем, совсем другая жизнь
и неизведанные дали.
Я с благодарностью приму
всё предназначенное свыше,
И в сторону не отверну,
коль суждено шагнуть мне с крыши.
Лишь об одном позволь просить,
когда судьбу мою верстая,
Захочешь каплю счастья дать,
меня за верность награждая.

Пусть наши души обретут
друг друга в суматохе буден,
Я ради этого готов
с утра стучать в шаманский бубен.
Пусть это странное письмо
тебе воочию явиться,
Когда костлявая с косой
над изголовьем наклониться.

Печаль