Александр Ивин - Логика оценок и норм. Философские, методологические и прикладные аспекты. Монография

• Название: Логика оценок и норм. Философские, методологические и прикладные аспекты. Монография
• Автор: Александр Ивин
• Жанр: Политика

В книге анализируется современное состояние философских, логических и методологических исследований оценочных и нормативных рассуждений. Особое внимание уделяется роли оценок и норм в человеческой деятельности, представлениям о структуре оценок и норм и их взаимных связях, вопросу об истинности оценок и норм, актуальным методологическим проблемам «нормативных наук» (этика, эстетика, правоведение, искусствоведение и др.), способам вхождения оценок и норм в науку и другие области культуры. Описываются важные усовершенствования первой логики абсолютных оценок, построенной автором в 1968 г. и прошедшей уже испытание временем. Излагается новая логическая теория сравнительных оценок, использующих шкалу «лучше – равноценно – хуже». Показывается, что нормативные утверждения могут быть сведены к абсолютным оценкам, использующим шкалу «хорошо – безразлично – плохо». Намечаются новые области практического приложения результатов логики оценок и деонтической (нормативной) логики, перспективы дальнейших философских и логических исследований оценок и норм. Книга рассчитана на широкий круг читателей, прежде всего на представителей социальных и гуманитарных наук: правоведов, философов, социологов, экономистов, политологов, лингвистов, искусствоведов и др.

---

Описательно-оценочный характер суждений диалектики

Неомарксист Г. Маркузе ограничивает ценностное измерение утверждений о фактах суждениями диалектики в гегелевском смысле78.

В аристотелевской логике, пишет Маркузе, суждение, составившее ядро диалектического мышления, формализовано в форме «S есть Р». Но эта форма скорее скрывает, чем обнаруживает основополагающее положение, утверждающее негативный характер эмпирической действительности. «Мыслить в соответствии с истиной означает решимость существовать в соответствии с истиной, реализация сущностной возможности ведет к ниспровержению существующего порядка… Таким образом, ниспровергающий характер истины придает мышлению качество императивности. Центральную роль в логике играют суждения, которые звучат как демонстративные суждения, императивы, – предикат «есть» подразумевает «должно быть». Этот основывающийся на противоречии двухмерный стиль мышления составляет внутреннюю форму не только диалектической логики, но и всей философии, которая вступает в схватку с действительностью. Высказывания, определяющие действительность, утверждают как истинное то, чего «нет» в (непосредственной) ситуации; таким образом, они противоречат тому, что есть, и отрицают его истину79. Маркузе приводит в качестве примеров суждения: «Добродетель есть знание», «Совершенная действительность есть предмет совершенного знания», «Истина есть то, что есть», «Человек свободен», «Государство есть действительность Разума» и т. п. «Если эти суждения должны быть истинными, тогда связка «есть» высказывает «должно быть», т. е. желаемое. Она судит об условиях, в которых добродетель не является знанием, в которых люди не свободны и т. п. Верификация высказывания включает процесс развития как действительности, так и мышления: (S) должно стать тем, что оно есть. Категорическое утверждение таким образом превращается в категорический императив; оно констатирует не факт, а необходимость осуществления факта. Например, можно читать следующим образом: человек (на самом деле) не свободен, не наделен неотъемлемыми правами и т. п., но он должен быть таковым, что он свободен в глазах Бога, по природе и т. п. Диалектическое мышление понимает критическое напряжение между «есть» и «должно быть» прежде всего как онтологическое состояние, относящееся к структуре самого Бытия»80. Диалектическое рассуждение всегда идет, по Маркузе, в модусе долженствования, даже если оно не пользуется никакими логическими связками, кроме «есть»

Маркузе имеет в виду довольно узкий круг описательных по своей форме высказываний, подразумевающих «должно быть», т. е. оценку. Эти описательные высказывания представляют собой элементы философии, «вступающей в схватку с действительностью». Обоснование таких высказываний включает, как правильно отмечает Маркузе, преобразование не только мышления, но и тех фрагментов действительности, к которым относятся высказывания. Иными словами, подобные высказывания функционируют не только как описания, предназначение которых – соответствовать действительности, но и как оценки, цель которых – служить руководством для изменения действительности. Это означает, что рассматриваемые высказывания являются, выражаясь нашим языком, двойственными, соединяющими описание и оценку.

Оценки в социальных теориях

Маркузе ограничивает свой анализ высказываниями социальной философии, причем такой, которая выдвигает достаточно радикальную программу переустройства существующего общества. Но в общем случае всякая социальная философия, говорящая о будущем общества, придает тем ключевым фактам, на которые она опирается, оттенок долженствования и оценки. Это верно не только в отношении социальной философии, но и любой социальной теории. Теории жизни общества, экономической, политической и т. д., всегда предполагают определенные ценности. Фактические, казалось бы, утверждения этих теорий, попадая в силовое поле этих ценностей, приобретают оттенок долженствования. Они не становятся оценками, но, оставаясь описаниями, оказываются оценочно окрашенными высказываниями.

«Каждый обществовед всегда придерживается определенных ценностей, что косвенно отражается в его работе, – пишет социолог Ч. Миллс. – Личные и общественные проблемы возникают там, где появляется угроза ожидаемым ценностям, и их нельзя четко сформулировать без признания существования этих ценностей»81. Усилия общественных наук направлены на понимание жизни людей и в конечном счете являются попыткой придать человеческому разуму более значительную и более существенную роль в историческом процессе. Это означает, что все обществоведение опирается на убеждение в ценности разума в жизни людей.

Общественная наука предполагает также ценность истины, факта: «В мире, где бытует так много бессмыслицы, любое утверждение о факте имеет политическое и моральное значение. Все обществоведы самим фактом своей работы вовлечены в борьбу между просветительством и мракобесием»82. Третья ценность, упоминаемая Миллсом в числе тех ценностных предпосылок, без которых невозможно научное изучение общества, – это человеческая свобода.

Очевидно, что все основополагающие ценности наук об обществе, называемые Миллсом, неуниверсальны, так как являются ценностями развитого общества и той общественной науки, которая в нем существует. В иных обществах, скажем в отсталых или тоталитарных, фундаментальные ценности общественных наук совершенно иные; так, среди этих ценностей отсутствует ценность факта и тем более ценность индивидуальной свободы. Хотя ценности, стоящие за общественными науками, разные в разных обществах, но в каждом обществе имеются какие-то основополагающие ценности, определяющие координаты социального исследования. Эти ценности могут не быть предметом специального изучения, но они всегда существуют и задают основные направления исследования общества. Кроме того, само такое исследование порождает определенные ценности, отстаиваемые открыто или только подразумеваемые. В этой атмосфере фундаментальных и вторичных ценностей социальных наук даже некоторые описательные по своей интенции высказывания способны приобрести оценочную окраску

Оценочные слова и называние

К акцентуированным высказываниям можно отнести высказывания с так называемыми оценочными словами. Многие понятия как обычного языка, так и языка социальных и гуманитарных наук имеют явную оценочную окраску.

Круг этих понятий, сопряженных с позитивной или негативной оценкой, широк и не имеет четких границ. В числе таких понятий: «наука» как противоположность мистике и иррационализму; «знание» как противоположность слепой вере и откровению; «равенство», под знаком которого проходили все крупные социальные движения, начиная с Великой французской революции; «справедливость», воодушевляющая критику всех существующих социальных порядков; «свобода», постоянно меняющая свое значение, но остающаяся одним из ключевых слов почти всех идеологий, и т. п. Даже сами понятия «истина» и «ценность» во многих своих употреблениях имеют явный оценочный оттенок. Введение подобных понятий редко обходится без привнесения неявных оценок.

Ценности входят в рассуждение не только с особыми «оценочными словами». При своем употреблении любое слово, сопряженное с каким-то устоявшимся стандартом, способно вводить неявную оценку.

Называя вещь, мы относим ее к определенной категории и тем самым обретаем ее как вещь данной, а не иной категории. В зависимости от названия, от того образца, под который она подводится, вещь может оказаться или хорошей, или плохой.

По этому поводу можно привести несколько интересных примеров. Хорошее здание, заметил как-то Спиноза, – это всего лишь плохие развалины. Все, что кажется древним, прекрасно, все, что кажется старым, прекрасным не кажется (Ж. Жубер). Глупое сочинение становится блестящим и остроумным, если только предположить, что глупость – сознательный прием (Жан Поль).

Называние – это подведение под некоторое понятие, под представляемый им образец вещей определенного рода и – значит, оценка. Назвать привычную вещь другим именем – значит подвести ее под другой образец и, возможно, иначе ее оценить.

То, что, давая вещи название, мы тем самым нередко неявно оцениваем ее, и что вещь, хорошая в свете одного названия, может оказаться посредственной или даже плохой, будучи названной иначе, замечено очень давно. Судя по всему, именно с этим связана старая и до сих пор остающаяся не понятой адекватно доктрина «выправления имен» Конфуция: все явления и все вещи должны соответствовать тому смыслу, который вложен в их название. По поводу этой своеобразной доктрины можно заметить: вещь, отвечающая названию (стандарту, стоящему за ним), является хорошей, или позитивно ценной; если бы все вещи соответствовали своим названиям и не было возможности назвать их иначе, плохих вещей просто не было бы. Таким образом, решение, предлагаемое Конфуцием, идет по линии замены истинностного подхода к миру ценностным подходом: при последнем вещи именуются так, чтобы все они оказались хорошими.