Марьяна Романова - Стая

• Название: Стая
• Автор: Марьяна Романова
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-090894-3

Бывает, что, столкнувшись с чем-то неизведанным и непонятным, человек, в первые мгновения почувствовав ужас, начинает вдруг испытывать неумолимое влечение к окутавшей его тайне, потрясшему его явлению, содрогнется перед смутной, мрачноватой неопределенностью, отказываясь повернуться и уйти прочь, оставив загадку неразрешенной.

Эта книга заставит вас с замиранием сердца, забыв обо всем на свете, следить за развитием жутковатого сюжета, ввергнет в то состояние, когда и оторваться невозможно, и в соседнюю темную комнату выйти одному страшно. Автор словно берет вас за руку и ведет в мир своих фантазий…

---

Я услышал лязг отпираемого замка и скрежет несмазанных петель. И только отперев дверь, Семенов щелкнул выключателем. Помещение залил скудный желтоватый свет единственной лампочки. Мы находились перед толстой железной дверью, к которой с внутренней стороны было прибито ватное одеяло. Небольшая прихожая, а за ней – еще одна металлическая дверь, с тремя замками. Увиденное нравилось мне все меньше. Даже мелькнула мысль, что пора спасаться – дернуть вверх по лестнице, только меня и видели. Но любопытство заставило меня продолжать с наиглупейшим видом стоять на месте.

– Ну что, боишься? – Семенов считал мое состояние. – И правильно делаешь. Мне самому каждый раз страшно туда идти. Ты главное, не паникуй, все время держись за моей спиной. Тогда эта тварь тебя не тронет. Цепь надежная, не порвется точно.

За дверью послышалась какая-то возня. Будто бы рычание.

– Так это вы не пошутили… По поводу зверя… – только и мог пролепетать я.

– Не пошутил, – вздохнул Семенов. – Только там не зверь.

– А кто? – Я почти шептал.

– Моя дочь. Алена.

Подвальную комнату освещала единственная лампочка – настолько тусклая, что я вынужден был остановиться на пороге, чтобы глаза привыкли к полумраку. В нос ударил отвратительный запах неубранного хлева. Сено, шерсть, гнилое мясо, экскременты – это зловоние окутывало как кокон, пробиралось в каждую пору. Мебели в комнате не было, только в самом углу валялась куча скомканного грязного тряпья.

Семенов шел первым. Я заметил в руках у него небольшой пакет.

– Алена! Твоя еда! – коротко скомандовал он.

Куча тряпья зашевелилась, и от нее отделилась пошатывающаяся фигура – как мне в первый момент показалось, собачья. Крупный темный пес, опасный и матерый, на сильных мускулистых лапах. Семенов показал мне жестом, чтобы я ждал у порога, а сам сделал несколько осторожных шагов вперед. В середине комнаты я заметил большую эмалированную миску. Семенов зашуршал пакетом и извлек – я не мог поверить своим глазам – большой кусок сырого мяса на кости. Размороженная говядина, немного посеревшая, с желтоватыми прожилками жира. Неужели он собирается накормить этим человека, собственную дочь? Мясо с глухим стуком упало в тарелку, а Семенов тотчас привычным движением отскочил в сторону.

Я услышал какое-то ворчание, потом настороженный рык. Из угла к миске медленно приближалось существо, за которым тянулась толстая полязгивающая цепь. И только когда оно вступило в пятно скудного электрического света, я заметил, что это человек, молодая женщина. Жилистые руки и ноги, порванная грязная одежда, свалявшиеся волосы, а лицо… Мне никогда не приходилось видеть таких лиц. Пустой тусклый взгляд, подергивающийся нос – как будто эта женщина привыкла пробовать реальность на запах, как будто ей была вовсе не важна картинка. Она медленно подошла к миске, наклонилась, понюхала мясо. Я сделал шаг вперед, чтобы лучше ее рассмотреть, и тогда она резко вскинула голову, оскалилась и предупреждающе зарычала. Дикий зверь, охраняющий свою добычу. Семенов схватил меня за руку и одними губами прошептал: «Остановись!»

Алена несколько раз лизнула мясо, потом ухватила его зубами и отволокла в угол. Отвернулась, и теперь мы видели только ее спину, и слышали мерное чавканье. Женщина неряшливо и жадно пожирала сырое мясо, в считанные минуты расправившись с увесистым куском.

После этого она несколько раз широко зевнула и немного сонно побрела к другой миске, стоявшей в углу – в ней была вода. Алена лакала ее по-собачьи, зачерпывая лопаткой шершавого языка. В какой-то момент она резко вскинула руку и почесала волосы за ухом.

– Ну всё, – прошептал Семенов. – Пойдем отсюда. Я позже еще спущусь и поменяю ей воду.

Мы поднялись наверх. У меня тряслись руки и губы. Кажется, никогда раньше я не ощущал себя таким растерянным. Мое сознание отказывалось верить в то, что увиденное внизу – реальность, а не страшная галлюцинация.

Семенов понимал, что со мною происходит. Молча поставил передо мною стопку с ледяной водкой, которую я без пререканий опрокинул, даже не почувствовав ее градус. Стало немного легче – во всяком случае, тело перестало дрожать.

– Вот, – спокойно сказал Семенов, – только что ты видел Алену, мою дочь. Вернее, то, что от нее мне оставили.

– Но… Но как же так… Зачем же на цепи… Это как-то…

– Бесчеловечно? – с кривой ухмылкой подсказал он. – Да, я знаю. Но поверь мне – это единственный шанс ее спасти. Я потерял жену, насовсем. И не хочу потерять еще и дочь. Я верю, что все можно вернуть. Что Алена станет такой же, как прежде. Такой, как на фотографии, которую ты видел в моем кабинете.

– Да… Но ей же нужна медицинская помощь!

– Шутишь? Ты хотя бы раз бывал в психиатрической лечебнице?

– Нет…

– А вот мне приходилось. Думаешь, я сразу принял такое решение? Конечно, я навел справки. Сходил куда надо. Мне даже устроили аудиенцию у московского светилы. Расспросил осторожно… Нет, это безнадежно. Смирительная рубашка, лошадиные дозы лекарств и постепенное угасание того человеческого, что в ней еще осталось.

– А почему вы думаете, что в ней это осталось? Простите за бестактность, но…

– Не извиняйся, я все понимаю, – вздохнул Семенов. – Но я нарочно привез тебя сюда именно в такой день. Алена становится особенно страшна в полную и черную луну. Два раза в месяц. В другие же дни у нее случаются проблески… Нет, она ни разу не заговорила со мною с тех пор… Хотя иногда пытается шевелить губами, что-то передать. Я ни разу не разобрал… Но она иногда так смотрит… Так смотрит на меня… – Губы Семенова дрогнули, но он быстро взял себя в руки, и на его лице появилась привычная маска нарочитого снисходительного спокойствия. – И в такие моменты я понимаю, что надежда есть.

– Но вы держите свою дочь как животное… На цепи… Она такая… Такая истощенная. Вы хотя бы каждый день даете ей еду?

– Ты за кого меня принимаешь? Конечно, каждый. Хотя она ничего не ест, кроме сырого мяса. Однажды мне все это так надоело, что я целую неделю пробовал переломить ее. Кормил только кашами, овощами, макаронами. Тем, что она любила раньше. Но она подойдет к миске, понюхает и отвернется. Лежит в углу, слабая и только с ненавистью на меня смотрит. На седьмой день я понял, что она скорее с голоду умрет, и дал ей курятины. Я на рынке покупаю ей кур – даже не ощипываю. Она так ест. Прямо с перьями и жилами.

– Подойдет к миске… – потрясенно повторил я. – Из миски ее кормите, как животное…

– Ну а ты ее видел? Как ее, по-твоему, надо кормить – с шелковой скатерти и серебряного блюда?

– Мне кажется, вы сами сошли с ума, – меня мутило, хотелось поскорее уйти из этого дома. – Я лучше пойду… Можете меня не подвозить, доберусь на электричке.

– Э-э-э, нет, – Семенов быстро оказался у двери. – Никуда ты не пойдешь. Тебе надо все это пережить. Сейчас ты еще выпьешь водки, потом я накормлю тебя обедом, и вот только потом отвезу тебя домой, где ты примешь холодный душ и сразу ляжешь спать. До завтрашнего утра ты не должен ни с кем общаться. Я тебя только об этом прошу. Перевари это впечатление, а потом уже делай выводы и принимай решение – сдавать меня или не сдавать.

– А если сдам? – прищурился я.

– Твое право, – пожал плечами Семенов. – Тогда на тебе будет ответственность за смерть моей Алены. Тебе с этим надо будет как-то жить… Артем, дорогой, неужели ты считаешь, что мне самому не больно и не тошно видеть свою дочь такой? Каждый день приходить сюда и видеть вот это? Неужели ты не понимаешь, что мне было бы в сто раз легче снять с себя ответственность, отдать ее в лапы психиатров, а потом просто раз в неделю приносить в больницу конфеты и апельсины? И видеть Алену умытой, причесанной и спокойной, да вот только без души? Неужели ты считаешь, что я маньяк или садист?

– Ну… Это так сложно…

– Вот именно! – повысил голос Семенов. – Это очень сложно. А ты делаешь выводы, едва соприкоснувшись с тем, с чем я живу уже… – он нахмурился – Уже полгода.

– Полгода?! – ахнул я. – Вы больше года держите свою заболевшую дочь на цепи?

– Ну начинается… Ладно, может быть, я цепляюсь за призрачный шанс. И так не может продолжаться вечно. И однажды, если ничего не случится, я скажу себе стоп… Только вот за этот год я нарыл кое-какую информацию. Это непросто – в Стае все очень осторожные. Ты видел того мужчину, которого я… – Он запнулся.

– Избил до полусмерти, – подсказал я.

– Ну да, – сник Семенов. – Он предпочел бы умереть, но не сдал своих. И все они такие. С ними надо по-другому, их надо переиграть. У меня есть кое-какие наводки.

– А что же будет, если вы на них выйдете? Убьете?

– Ну скажешь тоже. Я заставлю их вернуть мне дочь. Я узнаю их схемы, взломаю их код. Узнаю точно, что именно они сделали с Аленой. И только тогда все можно будет переиграть обратно.

Я покачал головой и придвинул к нему пустую стопку, которую Семенов тотчас же с готовностью наполнил водкой. Я был подавлен и растерян. Семенов, образчик холодного спокойствия, на которого мне в какие-то моменты даже хотелось быть похожим, теперь виделся мне полусумасшедшим жалким стариком.