Уильям Теккерей - Английские юмористы XVIII в.

• Название: Английские юмористы XVIII в.
• Автор: Уильям Теккерей
• Жанр: Проза
• Год: 1977
• ISBN: 978-5-4467-2820-6

Книга в переводе Виктора Александровича Хинкиса включает цикл лекций "Английские юмористы XVIII века", прочитанных Уильямом Мейкписом Теккереем в Англии, Шотландии и Соединенных Штатах Америки.

---

53

«В руке эта статуэтка держала бокал и, как бы отдавая поклон ее светлости, кивала в одобрение ее слов». – Томас Дувис, «Драматическая смесь».

54

Конгрив завещал ей 200 фунтов, как сказано в «Драматической смеси» Тома Дэвиса; там же содержатся некоторые подробности об этой чудесной актрисе и очаровательной женщине.

У нее была «яркая внешность», – пишет Том, ссылаясь на Сиббера, – и «лицо, до того пышущее здоровьем и бодростью, что оно у всех зажигало желание». «Половина публики всегда была влюблена в нее».

Конгрив и Роу ухаживали за ней, перевоплощаясь в своих героев. «В «Тамерлане» Роу ухаживал за нею – Селимой, перевоплотившись в Аксаллу… Конгрив тайком вложил слова, обращенные к ней, в уста Валентина, говорящего с Анжеликой, которую она играла в пьесе «Любовь за любовь»; в уста Оемина, обращающегося к Алмене в «Невесте в трауре» и, наконец, – Мирабеля к миссис Милламент в «Путях светской жизни». Мирабель, этот светский человек, как мне кажется, не слишком далек от подлинного характера Конгрива». «Драматическая смесь», г. III, 1784 г.

Она оставила сцену, когда любимицей публики стала миссис Олдфилд. Умерла она в 1748 году, на восемьдесят пятом году жизни.

55

Джонсон говорит, что его наследство было «скоплено в результате мелочной скупости», и продолжает: «Для нее (герцогини) это наследство было ничтожным и бесполезным, а для его почтенной семьи, доведенной к тому времени неразумием их родича до лишений и нужды, оно могло бы стать немалым подспорьем». – «Биографии английских поэтов».

56

Юн ответил Кольеру в памфлете, который назывался «Поправки к предвзятым и неверным цитатам, приводимым мистером Кольером и т. д.». Вот несколько выдержек оттуда:

«Большая часть примеров, которые он приводит, свидетельствует лишь о том, что сам он не чист на руку; они служат лишь приправой к его собственным словам и были очень милы, пока их не осквернило его дыхание.

Там, где фраза безукоризненна в своем чистом и подлинном смысле, он пролезает в нее сам, как злой дух; он берет самое невинное выражение и вкладывает в неге собственные вопиющие богохульства.

Если я не отвечаю ему любезностью и не осыпаю его ругательствами, то лишь потому, что не слишком сведущ в такого рода терминологии… Я просто обзову его мистером Кольером и буду обзывать так всякий раз, как сочту, что он этого заслуживает.

Упадок развращенного служителя церкви порождает брюзгливого критика».

«Конгрив, – пишет д-р Джонсон, – совсем молодой еще человек, окрыленный успехом и не терпевший критики, встал в позу человека спокойного и уверенного в себе… Спор длился два года; но наконец комедия стала скромней, и Кольер дожил до того, что был вознагражден за свои усердные попытки реформировать театр». – «Биография Конгрива».

57

Секрет, как быть счастливым (итал.).

58

Великолепный образец смелой манеры Конгрива являет собой сцена притворного сумасшествия Валентина в пьесе «Любовь за любовь».

Скэндл. Ты намекнул хозяину про их затею?

Джереми. А как же, сэр. Он не против, только хочет принять за нее Анжелику.

Скэндл. Вот это будет потеха!

Форсайт. Господи спаси и помилуй!..

Валентин. Молчи и не прерывай меня!.. Я шепну тебе вещее слово, а ты будешь прорицать. Я – Истина, я научу тебя Новому Хитрословию. Я поведал тебе о прошлом, а теперь расскажу о грядущем! Знаешь ли ты, что будет завтра? Не отвечай! Я сам тебе все открою. Завтра мошенники и глупцы будут благоденствовать, одних выручит ловкость рук, других – богатство, а Истина, как и прежде, будет дрожать от холода в летнем платье. Спрашивай дальше про завтрашнее!

Скэндл. Спрашивайте его, мистер Форсайт.

Форсайт. А скажи, пожалуйста, что будет при дворе?

Валентин. Это знает Скэндл. Я – Истина, там не бываю.

Форсайт. Ну, а в городе?

Валентин. В обычное время в пустых церквах будут читать молитвы. А за прилавками вы увидите людей с такими самозабвенными лицами, точно в каждом лабазе торгуют религией. О, в городе все будет идти заведенным чередом! В полдень часы пробьют двенадцать, а в два пополудни на бирже загомонит рогатый скот. Мужья и жены будут торговать порознь, и в семье каждому выпадет своя доля – кому радости, кому заботы. В кофейнях будет до потолка дыма и хитрых планов. А стриженный под гребенку мальчишка, что утром подметает хозяйскую лавку, еще до ночи наверняка измарает свои простыни. Однако две вещи порядком удивят вас завтра: распутные жены с подоткнутыми юбками и покорные рогоносцы с цепями на шее. Но прежде чем рассказывать дальше, я кое о чем спрошу вас. Ваш вид внушает мне подозрения. Вы тоже муж?

Форсайт. Да, я женат.

Валентин. Бедняга! И жена ваша из Ковент-Гарденского прихода?

Форсайт. Нет, из прихода Сент-Мартин-ин-Филдз.

Валентин. О, несчастный! Глаза потускнели, руки дрожат, ноги подкашиваются, спина скрючена. Молись! Молись о чуде! Измени облик, сбрось годы. Достань котел Медеи, и пусть тебя в нем сварят. Ты выйдешь из него обновленным, с натруженными мозолистыми руками, крепкой, как сталь, спиной и плечами Атласа. Пускай Тальякоцци отрежет ноги двадцати носильщикам портшезов и сделает тебе подпорки, чтоб ты прямо стоял на них и глядел в лицо супружеству. Ха-ха-ха! Человеку впору класть голубей к ногам, а он алчет свадебного пиршества. Ха-ха-ха!

Форсайт. Что-то у него совсем ум за разум заходит, мистер Скэндл.

Скэндл. Должно, весна действует.

Форсайт. Вполне возможно, вам виднее. Я б очень хотел, мистер Скэндл, обсудить с вами то, что он здесь говорил. Его речи – сплошные загадки!

Валентин. А что это Анжелики все нет да нет?

Джереми. Да она здесь, сударь.

Миссис Форсайт. Слышала, сестрица?

Миссис Фрейл. Не знаю, что и сказать, ей-богу!..

Скэндл. Утешьте его как-нибудь, сударыня.

Валентин. Где же она? Ах, вижу! Так нежданно является воля, здоровье и богатство к человеку голодному, отчаявшемуся и покинутому. О, привет тебе, привет!..

Миссис Фрейл. Как вы себя чувствуете, сэр? Чем я могу услужить вам?

Валентин. Слушай! Я хочу посвятить тебя в тайну. Эндимион и Селена встретят нас на горе Латме, и мы поженимся в глухой полуночный час. Молчи! Ни слова! Гименей спрячет свой факел в потайном фонаре, чтоб никто не увидел, а Юнона напоит маковой росой своего павлина, и тот свернет глазастый хвост, так что стоглазый Аргус сомкнет очи, не правда ли? Никто не будет знать об этом, кроме Джереми.

Миссис Фрейл. О да, мы будем держать это в тайне и не замедлим осуществить!

Валентин. Чем скорее, тем лучше! Подойди сюда, Джереми! Поближе, чтоб нас никто не подслушал. Так вот что, Джереми. Анжелика превратится в монахиню; а я в монаха, и все же мы поженимся назло священнику. Достань мне рясу с капюшоном и четки, чтоб я мог играть свою роль, ведь через два часа она встретит меня в черно-белых одеждах и длинном покрывале, которое поможет нашему плану. Ни один из нас не увидит другого в лицо, пока не свершилось то, о чем не принято говорить, и мы не покраснеем навеки…

Входит Тэттл.

Тэттл. Ты узнаешь меня, Валентин?

Валентин. Тебя? А кто ты? Что-то не припомню!

Тэттл. Я Джек Тэттл, твой друг.

Валентин. Мой друг? Это чего ради? У меня нет жены, с которой ты мог бы переспать. Нет денег, чтоб ты мог взять их взаймы. Скажи, что толку со мной дружить?

Тэттл. Он говорит все без утайки, такому секрета не доверишь!

Анжелика. А меня вы узнаете, Валентин?

Валентин. Еще бы!

Анжелика. Кто же я?

Валентин. Женщина, одна из тех, кого небо наделило Красотой в тот самый час, когда прививало розы на шиповнике. Вы – отражение небес в пруду, и тот, кто к вам кинется, утонет. Вы белы от рождения, как чистый лист бумаги, но пройдет срок, и все перья на свете испещрят вас каракулями и кляксами. Да, я вас знаю, потому что я любил женщину, любил ее так долго, что разгадал одну загадку. Я понял предназначение женщины.

Тэттл. О, интересно, скажите!

Валентин. Хранить тайну.

Тэттл. Не приведи господь!

Валентин. Уж у нее тайна в безопасности; проговорись она даже, ей все равно не поверят.

Тэттл. Опять неплохо, право.

Валентин. А теперь я б охотно послушал музыку. Спой мне мою любимую песенку. – Конгрив, «Любовь за любовь».

В комедии Конгрива «Двоедушный» есть миссис Никлби, живущая в тысяча семисотом году, в чей образ автор ввел некоторые Чудесные черты озорной сатиры. Ее обманывают светские щеголи, и она умеет противостоять им не более, чем дамы, о которых говорилось выше, – Конгриву.

Леди Плайент. Ах! Подумайте о том, как бесчестно вы себя ведете! Хотите совратить меня (соль тут в том, что он жаждет получить руку дочери этой леди, а вовсе не ее), совратить с пути истины, по которому я до сих пор неизменно шла, ни разу не споткнувшись, не сделав ни одного faux pas [200]. Ах, подумайте только, какую ответственность вы примете на себя, если я по вашей вине оступлюсь! Увы! Человек слаб, видит небо! Ужасно слаб и не способен устоять.