Александр Строганов - Сочинения. Том 5

• Название: Сочинения. Том 5
• Автор: Александр Строганов
• Жанр: Русское современное

«Писатель Строганов проник в „тонкие миры“. Где он там бродит, я не знаю. Но сюда к нам он выносит небывалые сумеречные цветы, на которые можно глядеть и глядеть, не отрываясь. Этот писатель навсегда в русской литературе». Нина Садур.

---

Плаксин встает, пытаясь показать, как ходят красавицы по подиуму, совершает очередное неуклюжее движение, опрокидывает чашку, обжигается и плачет. В интонациях плача новорожденный.

Затемнение.

Картина шестая

Фотографии больше не проецируются. Сцена наполнена густым телесно-желтым свечением, что отличает благополучные старинные фотографии из семейных альбомов.

На сцене появляются четыре девочки, лет по двенадцати, в белых ночных рубашках. Ольга, обладательница рыжей мятежной копны волос, Анастасия, Вера и Любовь. У девочек в руках подушки. Завязывается игрушечная баталия с роскошным фейерверком серебряных перьев. Смех, безмятежность, счастье. Баталия без звука, точно сама сцена – ожившая фотография.

На фоне немого действия голоса Плаксина и Смехова.

ГОЛОС ПЛАКСИНА Взять, к примеру, вот эту парочку бездомных… Видите их?.. Хороши, правда?.. Здесь много фотографий, целая эпопея с бездомными… Драма, на первый взгляд… Но – счастье! Океан счастья!.. Вам хорошо видно?

Фотографий нет, есть девочки Ольга, Анастасия, Вера и Любовь, забавляющиеся с подушками.

ГОЛОС ПЛАКСИНА Разумеется, я был против их появления в ателье… был настроен самым решительным образом… Впрочем, мы представления не имеем, кто появится в том или ином фрагменте нашей жизни… кто, с какой целью… как поведет себя… А, может статься, все что происходит с нами, Митенька – судьба? Если вдуматься, мы ничего не можем изменить.

ГОЛОС СМЕХОВА Хрен тебе, дуралей старый.

ГОЛОС ПЛАКСИНА Взять хоть этих бездомных…

ГОЛОС СМЕХОВА Совсем сбрендил!

ГОЛОС ПЛАКСИНА Постойте-ка… да это же не они?

ГОЛОС СМЕХОВА Очнулся наконец.

Пауза.

ГОЛОС ПЛАКСИНА Близорукость.

ГОЛОС СМЕХОВА Зрение лучше моего. Во сто крат.

ГОЛОС ПЛАКСИНА Ничего не вижу, сплошное желтое пятно… Это же не бездомные! А кто здесь?.. Боже мой! Подружки, да? Ну, конечно, подружки, лисички-сестрички. Ольга, Анастасия, Вера и Любовь.

ГОЛОС СМЕХОВА Ах!

ГОЛОС ПЛАКСИНА Девочки мои…. Это уже совсем другая музыка, изволите видеть… Ольга – моя дочь… Вот эта рыженькая – моя дочь… Елизаветина… Ну, и моя, разумеется… От меня… А родила Елизавета… Мне родила… Еще Вера и Любовь. Видите?.. И Анастасия… Хорошо… А я вам про бездомных заливаю… Видите как?.. Кто угодно может появиться. В любой момент… Когда фотографии сопровождают тебя долгие годы, всегда так и получается… Судьба… На зрение не жалуюсь, хотя по возрасту пора бы уже… А вот у Митеньки зрение по-моему, неважнецкое… Думаю, контактные линзы… Девочки мои, Оля, Анастасия!… Любовь и Вера… А Надежды нет…

У Ольги разбит нос. Идет кровь. Кровь на лице и рубашке. Ранение замечено не сразу, и, еще какое-то время, игра продолжается.

Наконец кровь обнаружена. Несколько секунд – немая сцена, после чего девушки убегают, оставив на сцене оседающий воздушный замок из перьев. Вираж постепенно начинает исчезать, возвращая фрагменту его первоначальную белизну.

Проступают новые снимки. Женские портреты. И несть им числа. Экспозиция меняется очень быстро.

Входит Плаксин с кружкой. Усаживается по-турецки.

ПЛАКСИН …и не было никогда… Бывшая жена моя, Елизавета, вторая жена, фактически вторая, а так – третья… Митенька то Смехов – первой жены, которая юридически не являлась женой, да она и исчезла как-то странно. Как возникла, так и исчезла, а Митенька – со мной. Он ее и не помнит, наверное. Ему было лет пять или десять всего, когда она покинула нас… А уже появилась вторая… потом уже… Нет, еще не Елизавета…. Получается, что Елизавета была как раз третьей… Да, третьей, а не второй, как я только что вам докладывал… Зачем мне это все?.. Ах, как я любил ее!.. Елизавета, Елизавета, одним словом, самая любимая моя жена, единственная, безвременно покинувшая меня, в том смысле, что я еще не исчерпал себя, когда она покинула меня по причине моего сумасшествия… Разобралась же как-то?.. Дура дурой, а разобралась… Одним словом, Елизавета придумала зарождать Оленьку слишком поздно… не в том смысле, что я уже был не в себе, а в другом, печальном смысле, в том, что ее, женин детородный возраст закончился прежде, чем Надежда была зачата… а потому зачата была не ею… и не от меня, по всей видимости… А так были бы сестрички, Оленька… Надежда… Вера, Любовь… и Надежда… если она вообще была зачата… Конечно была зачата, иначе как бы она явилась на свет?.. А так была бы еще и Надежда… Помладше, конечно… А так – никакой Надежды… как говорят… Простите великодушно. Стариковское… Полюбуйтесь лучше девушками… Хороши, согласитесь… Ольга, Анастасия, Вера и Любовь. (Неожиданно громко, как обыкновенно разговаривают со звукооператорами, проживающими в окошке напротив сцены.) Ну-с, как вам бездомные, господа осветители?.. Вот же, старый дурак! Старый слепой дурак!.. Еще один детский мат. Девушки, конечно же, девушки… Ничем не хуже бездомных… Та же радость, счастье, любовь… Кстати, вы обратили внимание на то, как они ходят?.. В белых ночных рубашках… В двенадцать – то лет?

Плаксин встает, пытаясь показать, как ходят двенадцатилетние девочки, совершает очередное неуклюжее движение, опрокидывает чашку, обжигается и плачет в голос. В интонациях плача новорожденный.

Затемнение.

Картина седьмая

Яркое освещение. Пара шатких стульев, испачканный известкой столик, стремянка с фрагментом простыни. Какие-нибудь газеты. Одним словом, приметы предстоящего ремонта. Плаксин все с той же большой кружкой в руках на стуле. Беседует с воображаемым Смеховым, в диалоге меняя голос.

ПЛАКСИН (ЗА СМЕХОВА) (Несколько раз меняя интонацию, настраивая голос как музыкальный инструмент.) Здравствуй, отец!.. Здравствуй, отец!.. Здравствуй, отец!.. Здравствуй, отец!.. Нет, отчего же, я очень, очень рад твоему возвращению, отец… Душа болела, конечно же. Очень… Слов не подобрать как болела… Тебе хочется узнать, болела ли у меня душа?.. Изболелась вся!.. Где ты был? где ты был все эти годы?! Ну что с тобой? Как ты, как ты себя чувствуешь? Вообще, как ты? Вся душа изболелась, не поверишь! Мы же обыскались тебя, где ты был, где ты вообще был? Как ты жил все эти годы?.. И главное… Зачем ты пришел?

Долгая пауза.

ПЛАКСИН (ЗА ПЛАКСИНА) Здравствуй, Митенька, здравствуй, сын.

ЗА СМЕХОВА Здравствуй отец! Ну, как ты?

Пауза.

ЗА ПЛАКСИНА Вот, умирать пришел… Вот, сынок, пришел умирать… Пришел умирать, сынок… Собаки, видишь ли, из дому бегут умирать, а я, напротив, вернулся домой. К себе домой. В свое ателье… А только, Митенька, сынок, не узнаю дома-то я… Что-то не узнаю… Вот только запах остался, чуть-чуть. Запах проявителя… Ты, наверное, не слышишь этого запаха?.. А что ты строишь, Митенька, бордель? Ты не стесняйся старика, старик сам по борделям скучал. В молодости. Бордель, так бордель, ты не стесняйся. Я все пойму. Постараюсь.

ЗА СМЕХОВА Не поймешь, боюсь. Не сможешь понять. Даже если очень постараешься.

ЗА ПЛАКСИНА Что же, хорошо стало, Митенька?

ЗА СМЕХОВА Хорошо, до чрезвычайности хорошо!

ЗА ПЛАКСИНА Вот и славно… Тогда я тебе денег не дам… Когда так хорошо, денег не нужно.

ЗА СМЕХОВА А у тебя что, деньги есть?

ЗА ПЛАКСИНА Есть, да не про вашу честь!

ЗА СМЕХОВА Вообще-то деньги мне теперь как раз не помешали бы отец.

ЗА ПЛАКСИНА Ну что же, ну что же? не помешали бы, значит не помешали бы. Я дам тебе денег. Но за ними надобно сходить.

ЗА СМЕХОВА Куда?

ЗА ПЛАКСИНА Там, в одно место… В Грузии. Там, в голубятне… не важно… Пойдем?.. Прогуляешь старика, сам прогуляешься… На свежем воздухе…

ЗА СМЕХОВА По-моему ты бредишь.

ЗА ПЛАКСИНА А ателье сожжем! Помнишь, ты в детстве любил все поджигать?

ЗА СМЕХОВА А как же бордель?.. Что же, мечту о борделе придется оставить?

ЗА ПЛАКСИНА Нет, с мечтой не расставайся, а сам бордель подожжем. Давай?.. Давай?.. У тебя есть спички?

ЗА СМЕХОВА Только пистолет.

ЗА ПЛАКСИНА Ну, так у меня есть… Давай?.. Давай?.. Хочешь?

ЗА СМЕХОВА По-моему ты совсем дураком стал, папа… Прости, конечно.

Пауза.

ПЛАКСИН Да. Вот беда, запахи я тебя различать не научил, Митенька… Вот это беда, так беда!.. Настоящая беда, почище той, что ты фотографом не стал. В конце концов, фотографом можно и не быть, но различать—то запахи, это уж, братец, доложу я тебе, обязан… Фотографом ты можешь и не быть, но запах различать обязан! (Смеется.) Да, стал дураком! И что?!

Затемнение.

Картина восьмая

В точности повторяет картину седьмую, за исключением содержания разыгрываемого диалога.