Нил Гейман - Хрупкие вещи. Истории и чудеса (сборник)

• Название: Хрупкие вещи. Истории и чудеса (сборник)
• Автор: Нил Гейман
• Жанр: Городская фантастика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-099700-8

Позвольте мне рассказать вам историю… Нет, стойте, одной будет недостаточно.

Еще одна попытка?

Позвольте мне рассказать вам истории о месяцах года, о призраках и разбитом сердце, о страхе и желании. Позвольте мне рассказать вам о выпивке в неурочное время и о неотвеченных телефонных звонках, о добрых делах и паршивых днях, о разрушении и восстановлении, о прогулках мертвецов и потерянных отцах, о маленьких французских леди в Майами, о доверии волков и о том, как разговаривать с девочками.

Есть истории внутри историй, нашептываемые в тишине ночи или выкрикиваемые в шуме дня, разыгрываемые между любовниками и врагами, незнакомцами и друзьями. Но все, все они – хрупкие вещи, скроенные всего из 26 букв, переставляемых вновь и вновь, чтобы родились сказки и грезы. И если вы позволите им, они ослепят ваши чувства, растревожат ваше воображение и раскроют перед вами сокровенные глубины вашей души.

---

Боги и люди Афганистана были дикарями, не желали подчиниться Уайтхоллу, или Берлину, или даже Москве и не готовы были внимать гласу разума. Меня послали в эти холмы вместе с Н-ским полком. Пока бои шли в холмах и в горах, наши силы были равны. Но едва стычки переместились в пещеры, во тьму, мы оказались в тупике и завязли.

Никогда не забуду зеркало подземного озера и то, что поднялось из его глубин: мигающие глаза этой твари, переливчатые шепотки, что всплывали вместе с ним, вились вокруг него, подобно жужжанию пчел, огромных, как целые миры.

То, что я выжил, – поистине чудо, однако я выжил и вернулся в Англию, и нервы мои были разодраны в клочья. Место, где меня коснулся пиявочный рот, навсегда было отмечено татуировкой, лягушачье-белесой на усохшем плече. Когда-то я был сорвиголовой. Ныне у меня не осталось ничего, кроме страха перед миром, который под этим миром, страха, близкого к панике, каковой побуждал меня скорее потратить шесть пенсов из армейской пенсии на хэнсом-кэб, нежели пенни – на поездку в подземке.

Однако туманы и сумерки Лондона успокоили меня, приняли обратно. Я потерял предыдущее жилье, потому что кричал по ночам. Когда-то я был в Афганистане; теперь меня там не было.

– Я кричу по ночам, – сказал я ему.

– Говорят, я храплю, – ответил он. – А еще я непредсказуемо сплю и бодрствую и часто использую каминную доску для стрельбы. Мне понадобится гостиная, чтобы принимать клиентов. Я эгоистичен, склонен к уединению, на меня легко нагнать скуку. Обеспокоит ли это вас?

Я улыбнулся, покачал головой и протянул ему руку. Мы уговорились.

Комнаты на Бейкер-стрит, которые он для нас подобрал, более чем подходили двум холостякам. Я запомнил, что сказал мой друг о своей склонности к уединению, и не расспрашивал, чем он зарабатывает на жизнь. Однако любопытство мое было растревожено. Посетители приходили в любое время дня и ночи, и тогда я покидал гостиную и отправлялся к себе в спальню, размышляя, что общего может быть у этих людей с моим другом: бледная женщина с бельмом, человечек, похожий на коммивояжера, тучный денди в бархатном сюртуке, все остальные. Одни приходили часто, другие лишь однажды, говорили с ним и уходили, взбудораженные или, напротив, умиротворенные.

Он был для меня загадкой.

Однажды утром, когда мы сидели за великолепным завтраком, приготовленным нашей хозяйкой, мой друг колокольчиком призвал эту добрую даму.

– Примерно через четыре минуты к нам присоединится еще один джентльмен, – сказал он. – Подайте для него прибор.

– Хорошо, – сказала она. – Поджарю еще сосисок.

Мой друг вернулся к утренней газете. Со все возрастающим нетерпением я ожидал объяснений. Наконец не выдержал:

– Не понимаю. Откуда вы знаете, что через четыре минуты к нам придет гость? Не было ни телеграммы, ни иных уведомлений.

Он скупо улыбнулся:

– Вы не слышали грохота брогама пару минут назад? Он замедлился подле нас – очевидно, кучер узнал нашу дверь, а затем набрал скорость и проехал мимо, на Мэрилбоун-роуд. Множество экипажей и кэбов высаживают пассажиров у вокзала и Музея восковых фигур, и в этой толчее сойдет любой, кто не желает, чтобы его заметили. Оттуда до нашего дома – каких-то четыре минуты пешком…

Он взглянул на карманные часы, и в этот миг я услышал шаги на лестнице.

– Входите, Лестрейд, – сказал мой друг. – Дверь открыта, а ваши сосиски вот-вот поджарятся.

Человек, который, по видимости, и был Лестрейдом, открыл дверь и аккуратно притворил ее за собой.

– Не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством, – сказал он. – Но, сказать по правде, сегодня утром мне так и не выдалась возможность позавтракать. И я, безусловно, смогу отдать должное сосискам. – Тот самый человечек, которого я уже видел у нас, – с манерами коммивояжера, продающего мелочи из резины или патентованную панацею.

Мой друг дождался, пока наша хозяйка выйдет из комнаты, и обратился к гостю:

– Как я понимаю, это дело государственной важности.

– Вот это да! – воскликнул Лестрейд и побледнел. – Но ведь слухи еще не могли просочиться… Скажите, что нет. – Он принялся накладывать себе в тарелку сосиски, филе селедки, рис с яйцом и тосты, но руки у него отчасти тряслись.

– Разумеется, нет, – успокоил его мой друг. – За эти годы я выучил, как скрипят колеса вашего экипажа: вибрирующая соль-диез и до в третьей октаве. А если инспектор Лестрейд из Скотланд-Ярда не хочет, чтобы видели, как он приходит к единственному в Лондоне сыщику-консультанту, и тем не менее все равно отправляется к нему, да еще не позавтракав, сразу ясно, что дело необычное. Следовательно, оно касается сильных мира сего и является делом государственной важности.

Лестрейд салфеткой вытер с подбородка желток. Я смотрел на нашего гостя во все глаза. Он совсем не походил на полицейского инспектора в моем представлении, но с другой стороны, и мой друг был совсем не похож на сыщика-консультанта – что бы это ни значило.

– Возможно, нам стоило бы обсудить это дело наедине, – сказал Лестрейд, взглянув на меня.

Мой друг хитро улыбнулся и покачал головой, как делал всегда, наслаждаясь шуткой, никому более не понятной.

– Глупости, – фыркнул он. – Одна голова хорошо, а две – лучше. То, что можно сказать мне, можно сказать и моему другу.

– Если я мешаю… – резко начал я, но он знаком велел мне замолчать.

Лестрейд пожал плечами.

– Мне все равно, – после паузы сказал он. – Если вы раскроете это дело, я сохраню работу. Если нет – я работы лишусь. Используйте свои методы, вот что я вам скажу. Вряд ли будет хуже.

– История учит нас по меньшей мере тому, что хуже может быть всегда, – заметил мой друг. – Когда мы едем в Шордич?

Лестрейд уронил вилку.

– Это уж слишком! – воскликнул он. – Вы насмехаетесь надо мной, а сами все знаете об этом деле! Как вам не стыдно…

– Об этом деле мне не сообщали ровным счетом ничего. Когда инспектор полиции входит в мой дом со свежими пятнами грязи своеобычного горчичного цвета на ботинках и брюках, мне вполне простится догадка, что до того, как приехать сюда, он побывал возле земляных работ на Хоббс-лейн в Шордиче, каковой – единственное место в Лондоне, где встречается глина подобного оттенка.

Инспектор Лестрейд смутился.

– Да, если взглянуть под таким углом, – сказал он, – это кажется очевидным.

Мой друг отодвинул тарелку.

– Разумеется, – слегка раздраженно ответствовал он.

В Ист-Энд мы поехали в кэбе. Инспектор Лестрейд вернулся на Мэрилбоун-роуд к своему брогаму, и мы с моим другом остались вдвоем.

– Так вы и правда сыщик-консультант? – спросил я.

– Единственный в Лондоне, а быть может, и в мире, – сказал мой друг. – Я не берусь за дела. Я консультирую. Люди приходят ко мне и рассказывают о своих неразрешимых проблемах, а я время от времени эти проблемы решаю.

– Значит, все эти люди, которые ходят к вам…

– Да, по большей части полицейские служащие или частные детективы…

Утро выдалось погожим и ясным, но мы проезжали окраины трущоб Сент-Джайлза, этого прибежища воров и головорезов, что портит лик Лондона, как раковая опухоль – личико хорошенькой цветочницы, и лишь тусклый слабый свет проникал в кэб.

– Вы уверены, что мне стоило ехать с вами?

Мой друг пристально посмотрел на меня.

– У меня предчувствие, – сказал он. – Предчувствие, что нам уготовано быть вместе. Что когда-то в прошлом или, может, в будущем мы сражались спина к спине, и то была славная битва. Я человек сугубо рациональный, но знаю цену хорошему компаньону, и с той минуты, когда увидел вас, я сразу понял, что могу доверять вам, как себе самому. Да. Я считаю, вам стоило поехать со мной.

Я покраснел и, возможно, выдавил какие-то пустые слова. В первый раз после Афганистана я, кажется, что-то значил в этом мире.

2. Комната

«ЖИЗНЕННАЯ СИЛА» Виктора! Электрический ток! Вашим членам и интимным органам не хватает энергии? Вы с тоской вспоминаете дни юности? Радости плоти забыты? «ЖИЗНЕННАЯ СИЛА» Виктора вернет жизнь тому, что давно ее лишилось: даже старый боевой конь вновь обернется пламенным жеребцом! Верните себе настоящую жизнь: древний фамильный рецепт плюс последние научные достижения. Для получения документации, подтверждающей действенность «ЖИЗНЕННОЙ СИЛЫ» Виктора, пишите в компанию «В. фон Ф.», Лондон, Чип-стрит, 1б.

Дешевые меблированные комнаты в Шордиче. Полицейский у парадной двери. Лестрейд поздоровался с ним, назвав по имени, и распорядился впустить нас; я уже приготовился войти, но мой друг задержался на крыльце и извлек из кармана пальто увеличительное стекло. Осмотрел грязь на кованой железной скребнице, поковырял ее пальцем. Мы вошли внутрь, лишь когда он удовлетворил любопытство.

Мы взошли по лестнице. Место преступления мы вычислили сразу: его охраняли два дородных констебля.

Лестрейд кивнул полицейским, и те посторонились. Мы шагнули через порог.