Марик Лернер - Мусульманская Русь. Восток

• Название: Мусульманская Русь. Восток
• Автор: Марик Лернер
• Жанр: Боевая фантастика

Военный корреспондент – профессия беспокойная. Вечно приходится мотаться по миру. А жизнь в мире не стала тихой и безопасной. Японские захватчики в очередной раз собрались переходить границу по реке. Правда, граничащей не с Русью, а с Китаем… Но сегодня они юг захватят, а потом и на север посмотрят с интересом. Читателям очень важно получать новости из первых рук. И Темиров отправляется к месту боев.

---

– Три взвода, – деликатно напомнил Зибров.

– Вот именно. Тульчинский у меня будет отвечать за всю роту. За любые неполадки и происшествия спрошу с командира взвода и с него. Чтоб иллюзий не было…

– Э… – жалобно сказал Гусев.

– Потом объясню, – пихая его в бок, пообещал Зибров.

– …Никто вас так просто домой не отпустит, – не обращая внимания на шепот, вбивал Юнаков. – Офицеры в любом случае уйдут последними, но в свободные головы курсантов могут прийти разные неподобающие мысли. Поэтому гонять будем курсантов до полной отключки. Вы из этого дела выскакиваете и сами попадаете в злобных гонителей. Если все будет чисто, уйдете первыми – я обещаю. Или при училище останетесь, – посмотрев на Гусева, пообещал. Тот довольно просиял. При училище остаться – золотая мечта. Все лучше, чем в обычные полицейские. – Звание по-любому получите. При этом исключительно за положительный результат, и выводы о дальнейшей судьбе соответствующие. Понятно?

– «Если моему народу холодно, тому причиной – я. Если народ голодает, в том я виновен. Если мой народ совершает преступления, я должен считать себя единственно повинным в этом», – пробормотал Ян.

– Ты, католик, мне, саклавиту, будешь хадисы толковать? – изумился Юнаков. – Еще здесь суннизм начни проповедовать. Может, отдать тебя Шаповалову? Он точно знает, что правоверному положено, и тебе объяснит.

– Это древний китайский император сказал, – поспешно отказался Тульчинский.

Чем отличаются в этом смысле русские от прочих правоверных, Ян прекрасно знал. Странно было бы прожить всю жизнь в мусульманской стране и не быть в курсе, почему они друг с другом вечно ссорятся, и остальные саклавитов именуют не иначе как еретиками.

К тому времени, когда собирались и записывались устные традиции, мусульманское сообщество выросло, и каждая секта имела собственную, иногда конфликтную с другими, версию того, что сказал и сделал Мухаммад и его соратники. Поэтому ранние мусульманские ученые, исследуя хадисы, отсортировали их на более и менее надежные. Традиционалисты полагаются на их усилия, но скептики заявили, что вопрос требует более серьезного изучения.

Практически все мусульманские ученые соглашались, что в собрании хадисов есть недостоверные традиции о жизни Мухаммада. Большинство таких традиций были признаны мусульманскими духовными авторитетами как слабые. Лишь небольшая часть традиций считается надежной всеми мусульманскими учеными.

Саклавиты этих «ученых» поголовно категорически не уважали. Они рассматривали весь Хадис как ненадежный и предпочитали руководствоваться старыми обычаями. Как анекдот рассказывали о Хазрат Ахмад ибн-Ханбале[9]. Он, например, перед тем как приняться за арбуз, долго листал книги преданий о Пророке и выспрашивал знатоков шариата, желая узнать, ел ли арбузы святой Мухаммад, защитник ислама, посланник господа и попечитель грешных рабов божьих. Поскольку он не смог нигде найти и малейшего намека на интересующий вопрос, то так и отправился на тот свет, ни разу не отведав арбуза.

У русских собственная гордость, и они открыто говорили о недопустимости большинства хадисов. Якобы они нередко выдумывались на злобу дня и к реальным словам и действиям отношения не имели. Двадцатилетняя жена Пророка Аиша сразу после смерти Мухаммада была объявлена великим толкователем его слов, затеяла немало интриг, мусульмане разделились не без ее участия на суннитов и шиитов, между единоверцами произошла даже гражданская война.

Об ее жизни сохранилось достаточно записей, и с тех самых пор известно, что Аиша не стесняясь говорила: «Бог сразу ниспосылает Пророку то, в чем он нуждается». Такой неприятный намек. Уж ей-то без сомнений Аллах для откровений не требовался. Прожив после смерти Пророка сорок с лишним лет, она «вспомнила» больше двух тысяч его высказываний. И слишком многие были ей на пользу, а некоторые вполне реальны, но смотрятся очень неприятно. Где там правда, а где ложь, не разобрать. Проще вычеркнуть все.

Сам Мухаммад всегда подчеркивал, что он всего лишь посланник и человек[10], но посмотришь в хадисы и обнаруживаешь: «При рытье рва люди наталкивались на большие камни. Тогда они жаловались Пророку. Он просил принести ему сосуд с водой, поплевывал на нее, потом читал какую-то одному Аллаху известную молитву, выливал эту воду на тот камень. Присутствовавший при этом человек рассказывал: клянусь Тем, Кто послал его с истиной, самим Пророком, камень рассыпался и превращался в песок, так что ни топор, ни кирка не отскакивали». Люди не могут жить без чудес, решили русские толкователи, но руководствоваться лучше не их дуростью, а первоисточником – Кораном.

Собственно, это никогда и не скрывалось, однако большинство мусульман и не подозревало, откуда взялась разница в верованиях. Давно известно, что меньше всех знают историю религии и религиозных обрядов именно представители духовенства, которые боятся научных книг, как порох боится огня. А простой народ особо не разбирался в тонкостях толкований. На то существуют мулла. У каждого своя вера лучше всего, и местный авторитет запросто переплюнет ничего не соображающих «умников» из любой другой страны.

– Все претендующие на истину одинаковы, – сообщил между тем Юнаков. – Как ни называй хадисы, или, блин, изречения. Сто тысяч рассказов – и все друг другу противоречат. Кому какой нравится, тот такой и использует. Нет уж. Жить надо по совести, блюдя честь. Делай, что положено, и плевать на последствия. А этим дерьмом пусть богословы занимаются. Тем не менее, – он задумался, – хорошо сказано. Вот именно ты за все и ответишь. Вопросы есть?

– А почему мы? – подозрительно спросил Зибров.

– А это армия, курсант. Пора усвоить. В первом взводе или роте всегда стараются собрать лучших, и первыми же ими дырки затыкают. Из командира отделения лихо прыгаешь в командиры взвода. Так тебе не повезло или, наоборот, счастье привалило. Потом посмотрим.

– А ключи от каптерки кому? – спросил Ян. – Тут вещи чужие, не хочу потом отвечать.

– Мне отдашь. Считай, ревизия проведена. Все равно вещмешки под замком, а больше и тырить нечего. Идите собирайтесь, вместе пойдем. Представлю вас новым… хм… подчиненным.

– Ты вообще что-то понимаешь? – спросил уже за дверью Ян. – Оружие он чистил!

– Не наше дело, – отмахнулся Зибров. – Хотят замять – пусть. Ходил слушок, что он любил мальчиков потрогать. Вот и доигрался. Кто-то не промах оказался.

– Вы это о чем? – не понял Гусев.

– Не стреляются в сердце нормальные офицеры. В голову – верю, а тут очень странно. И время больно удачное. На улице палят, никто не прислушается и выскакивать посмотреть не станет. Плевать. Господин майор сказал: случайность, – кто я такой ставить его слова под сомнение?

* * *

Генерал Чанталов, начальник оперативного управления Генштаба, тихо закрыл тяжелую дверь и смачно плюнул прямо перед собой. Офицеры в приемной уставились на него с изумлением. Он даже не ругался никогда. Всегда корректен и образец для окружающих.

– Можете не ждать, – с явно сочащейся в голосе желчью сказал Чанталов. – Это полный… паралич воли и маразм. Дорошин, Тарасов, Федько, Кулаков – ко мне в кабинет.

– Это еще что? – спросил он на ходу, разворачивая протянутую бумажку.

– Очередной манифест Кагана, – с каменным лицом ответил первый заместитель начальника Управления военной разведки полковник Дорошин.

«Посвящая себя великому нашему служению, Мы призываем всех верных подданных Наших служить Нам и государству верой и правдой, к искоренению гнусной крамолы, позорящей землю Русскую, к утверждению веры и нравственности…

Велик Аллах в милостях и во гневе своем! Возблагодарим за излитые на нас щедроты, и припадем к Нему с молитвами, да продлит милость Свою над нами, и прекратит брани и битвы, ниспошлет к нам побед победу, желанный мир и тишину».

– Идиот, – раздраженно сказал Чанталов, комкая бумагу и швыряя ее на пол. – Самое время про молитвы рассуждать.

С подписанием перемирия на улицы вышли тысячи горожан. Началось все совершенно стихийно. Десятки тысяч людей всех национальностей и религий бурно радовались окончанию войны. Все обнимались и готовы были любить друг друга совершенно бескорыстно. В этот день предприятия по всей Руси в крупных городах прекратили работу, в мечетях молились, во всех церквах звонили колокола, люди танцевали на улицах, обнимали друг друга, с песнями катались на фаэтонах, трамваях. Каждый выражал свой восторг как мог.

Уже на второй день во Владимир стали стекаться тысячи сельских жителей из близлежащих деревень, а на улицах стали попадаться и солдаты. В окрестностях стояло много запасных полков, и кроме новобранцев, излеченных раненых и сачкующих любыми путями от отправки на фронт, там было много всякого отребья, от которого старались избавиться приличные командиры. Вроде бы все смотрелось прекрасно и страшно верноподданно. Запрещать демонстрации причин не было.