Максим Медвецкий - Дневник убийцы

• Название: Дневник убийцы
• Автор: Максим Медвецкий
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Игнат Сомов – человек, родившийся в глубинке и покоривший Москву. Вся его жизнь светлый праздник – безоблачное майское небо. У него есть всё, о чём он только мог мечтать в детстве, и даже более того. Но, как известно от сюрпризов судьбы не застрахован никто. И Игнат попал под её жернова. В один день он потерял всё то, чего добивался годами. Краски жизни поблекли. Настало время затяжной чёрной полосы. И в тот момент, когда Игнат уже полностью отчаялся, происходит ужасное событие, перевернувшее всю его жизнь с ног на голову. Для того чтобы родиться заново, человеку нужно умереть ещё при жизни, и очнувшись от тревожного забытья ужаснуться происходящему. Добро. Этот мир спасёт только добро.

---

Я почувствовал чьё-то прикосновение и повернул голову. Нелли звала меня на перекур. На этот раз я ограничился несколькими короткими затяжками. Моя попутчица без умолку щебетала. Она работала заведующей городской библиотекой и, как я заметил, была весьма довольна своей работой. А ещё она собиралась усыновить ребёнка из интерната, так как собственных детей иметь не могла. За получасовую беседу я вкратце узнал почти все её жизненные аспекты. Меня всегда удивляло, как люди вот так просто, с абсолютно незнакомым человеком могут делиться самым сокровенным. Интересная девушка с нетипичным для провинции именем, у нас по большей степени всё Веры да Нади.

День протекал попеременно, меняя декорации с постельной полки на прокуренный тамбур и обратно. В обед мы с моей новой знакомой вновь посетили вагон-ресторан. Чтобы отвлечься от мыслей я попросил у Нелли книгу, и получил какой-то фантастический рассказ о вечном противоборстве добра и зла, который вновь вверг меня в круговорот раздумий. Там говорилось, что человек уже рождается с заложенной программой, и ему заранее предопределено быть добрым или злым, хорошим или плохим. И с этим я был определённо не согласен, считая, что каждый сам выбирает каким ему быть, выбирает в процессе всей жизни. Я всецело разделял теорию существования у каждого человека двух начал. Что-то вроде ангела и демона, которые сидят на плечах, и пытаются перетянуть человека на свою сторону. И если быть досконально точным человек не может быть всецело добрым или злым, в нём идёт постоянная борьба, порой незаметная для него же самого. Просто в ком-то более доминирует свет, а некто предпочитает оставаться во власти тьмы. Но при определённом стечении обстоятельств эти полюса могут поменяться своими местами, в этом я был абсолютно уверен. Точно так же, как сейчас менялось моё представление об окружающем мире. Я невольно начал замечать, что мой образ мышления тоже становится другим. Мой мозг лез в дебри сознания, ища ответы на вопросы, смысл которых я ёщё совсем недавно не понимал, или настойчиво пытался от них отгородиться. Не знаю.

Мы с Нелли стояли в тамбуре с сумками, ожидая скорого приезда. Согласно расписанию, на станцию Мележ состав прибывал через семь минут.

Запах родного города, его ни с чем нельзя перепутать. Я здесь не был более полутора лет, но заранее знал, что тут ничего не изменилось.

– А он всё такой же, – задумчиво произнёс я, глядя на невзрачное здание станции.

– А чему тут меняться? – Нелли пожала плечами. – Ты на автобус?

Ещё раз осмотревшись по сторонам, я отрицательно покачал головой:– Прогуляюсь, пожалуй.

– Ну, тогда давай прощаться, – Нелли протянула руку. – Была рада знакомству. Где меня найти знаешь.

– Городская центральная библиотека, – отрывисто произнёс я и слегка сжал хрупкую ладонь.

– Точно, – девушка весело подмигнула и направилась к остановке.

Я провожал её взглядом. Моё лицо озарила лёгкая улыбка, впервые за последние несколько дней. Я был действительно рад знакомству с этой неунывающей задорной девчонкой. Было в ней нечто такое доброе, жизнеутверждающее.

Шагая по улицам, где бегал ещё мальчишкой я рассматривал архитектурные строения Мележа. Громоздкие пятиэтажки причудливо переплетались со старыми деревянными домами, сквозь плотный ряд которых прослеживались вполне шикарные коттеджи. Проходя по Ленинградской улице, я с улыбкой отметил достаточно забавный двор. С трёх сторон его окружали кирпичные пятиэтажные дома на подобии вытянутой буквы «П», а посередине стояла покосившийся бревенчатая избушка со всеми соответствующими атрибутами, такими как несколько сараев, собачья и туалетная будки, бродящие по огороженному двору куры. Такое могло быть только в глубинке, и Мележ как раз и был этой самой глубинкой, где ничему не стоило удивляться. Жизнь здесь текла по своим особым, понятным только урождённым мележанам канонам.

Количеством выпивших людей на квадратный метр Мележ мог бы посоревноваться и с более крупными городами, но сегодня их было слишком много. Каждый второй прохожий, встречающийся на моём пути, имел весьма неоднозначный вид и походку. Но вскоре суть происходящего стала ясна, я вспомнил, что сегодня пятница. А в пятницу вечером, как говориться, сам Бог велел.

Вспомнив о создателе, по моему телу пробежал лёгкий холодок. Я остановился и поднял голову к небу. А ведь он где-то там, наверное, смотрит на меня осуждающе, удивляясь всей подлости человеческого существа. Я продолжил движение, вновь погрузившись в круговорот собственных размышлений, которые всё более завладевали мной. Бог должно быть сейчас сожалеет, что создал нас, ведь получается, что или он где-то ошибся или что-то пошло совершенно не так и люди не стали такими, какими он желал их видеть. Хотя он это понял уже очень давно, ещё на начальном этапе своего грандиозного замысла, разочаровавшись в своём первом творение – Адаме. Тогда почему он продолжил человеческий род, ведь он не мог не знать, куда всё это приведёт. Ведь уже тогда, за много лет до нашей эры существовали и братоубийства и воровство и предательство. Получается, люди изначально научились плохому, отвергая учение своего создателя, полностью игнорируя его наставления? А может это князь тьмы внёс свои коррективы в светлый замысел небес, вселяя в человеческие души семена зла? Тогда получается что он сильнее?

Проведя по лицу ладонью, я смахнул с себя непосильную тяжесть собственных дум и огляделся по сторонам. Советская. Улица моего детства. В вечерней дымке она выглядела как-то по-особому, с неприсущей только ей ноткой спокойной красоты. А может я просто давно здесь не был и мне всё это померещилось. Деревянные дома стояли друг напротив друга по обе стороны разъезженной дороги вот уже многие десятилетия, наблюдая за жизнью своих обитателей. Я стоял напротив дома, в котором вырос и не решался войти. Он как будто смотрел на меня, оценивая. Большой, деревянный, выкрашенный в жёлто-зелёный цвет, с кирпичной пристройкой. Возле забора рос огромный куст черноплодной рябины, какой же вкусный компот варила из этих ягод бабушка. Нащупав в кармане приготовленную ещё в поезде связку ключей, я подошёл к деревянной калитке и, подобрав нужный, вставил его в скважину навесного замка и легонько повернул.

– А ну-ка, чего это тебе там надо?

Я обернулся. От соседнего палисада на меня с грозным видом шагал седовласый пожилой мужчина. Подойдя ближе, он прищурился и долго осматривал меня.

– Игнат, ты что ли? Сомов?

– Здравствуй, Прохор Митрич, – я положил замок на срез столба и сделал шаг к мужчине.

– Ну, здравствуй, здравствуй, – он подошёл ко мне и двумя руками крепко сжал мою ладонь. – Ты к нам погостить, аль насовсем?

– Насовсем, Прохор Митрич.

– А, ну давай тогда присядем, – мужчина подошёл к забору и уселся на старую лавку, которую, наверное, сам же когда то и делал. – Садись, Игнатка. – Он положил мне на плечо руку и с лёгкой улыбкой заглянул в лицо.

Прохор Кудинов был старожилом этих мест. Одним из первых он поставил дом на этой улице, и до сих пор проживал в нём со своей супругой. Большую часть своей жизни он протрудился на старой лесопилке, которой уже давно не существовало, а сейчас находился на заслуженном отдыхе. Сколько я себя помню, он всегда находился рядом, помогая бабушке. Наши дома стояли бок обок.

– Рассказывай, как она жизнь-то в большом городе?

– Да здесь, поди, лучше, – я невольно перешёл на местный диалект, от которого как думал, избавился навсегда.

– Оно-то конечно так, – хитро щурясь, произнёс пенсионер. – А чего тогда уезжал?

– Прохор Митрич, – я глубоко вздохнул и опустил взгляд.

– Ну да ладно, – сосед по-отцовски потрепал мои волосы, явно догадываясь, что в моей жизни произошло что-то не совсем хорошее, раз я променял огни столицы на редко горящие фонарные столбы Мележа. – Зато теперь-то мы заживём, я вон баньку новую поставил. Попарится-то, придёшь?

Я поднял взгляд на этого добродушного искреннего старика и несколько раз кивнул головой.

– Конечно, приду, Прохор Митрич. А помнишь, как ты меня крапивой по заднице стебанул, когда я в саду вишни воровал?

– Может и стебанул, – неуверенно разведя руками, ответил Кудинов. – Вас тогда столько лазило, всех и не упомнишь. Вишен-то, таких как у меня ещё поискать надо было.

– А что сейчас?

– Так вымерзли заразы, – Прохор в сердцах сплюнул. – Двадцать лет стояли, а в прошлом году вымерзли. – Вроде и морозов-то сильных не было, чего им надо, едрить их.

– Старые уже, наверное.

– Пожалуй, так, – согласился Кудинов. – Ну, ничего в этом году новые саженцы посажу. Поможешь-то старику, а Игнат?

– Само собой, Прохор Митрич, мы ещё с вами целый сад посадим.

– Ну, сад нам не надо, – Кудинов не спеша потёр руки, – а полсада точно посадим.

– Ай, старый, – ещё издалека начала причитать полная женщина, направляясь к нам. – Сидит тут болоболит, а я ходи, ищи его.