Роберт Вайнтрауб - Смерти вопреки. Реальная история человека и собаки на войне и в концлагере

• Название: Смерти вопреки. Реальная история человека и собаки на войне и в концлагере
• Автор: Роберт Вайнтрауб
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-91618-4

Невероятная – и при этом совершенно реальная – история двух друзей – рядового британских ВВС Фрэнка Уильямса и собаки Джуди во время Второй мировой. Они пережили бомбежки и кораблекрушения, провели несколько лет в японском концлагере, поочередно спасая друг друга от смерти. Фрэнк добился для собаки статуса официальной военнопленной, а та подкармливала своего друга добытой в джунглях дичью. Они едва не погибли на торпедированном английской субмариной «адском судне» – транспорте для перевозки заключенных, но сумели воссоединиться под носом у надсмотрщиков.

Выжив в концлагере, Фрэнк и Джуди не расставались до самой смерти.

История Фрэнка и Джуди не уступает истории Хатико, а в чем-то даже превосходит ее: преданность и отвага, яростная воля к жизни и самоотверженность двух друзей стали легендарными.

---

На обратном пути на корабль товарищи по охоте отказались приближаться к «Тэнки» и Джуди ближе, чем на 20 метров. Единственными, кто сопровождал друзей, были мухи, жужжащее облако которых следовало за ними до воды. Когда охотники подходили к «Москиту», они заметили на нок-рее флаг, сообщавший о том, что на корабле объявлен карантин. Корабельный колокол звонил, и моряки кричали: «Нечисто! Нечисто!» Понадобилось несколько дней тщательного мытья, прежде чем матроса и талисман сочли достойными корабельного общества. А Купер зауважал китайцев, плававших на лодках-туалетах.

Умение Джуди указывать дичь определенно оставляло желать много лучшего. И все же к этому моменту морякам канонерки было ясно, что у их талисмана есть некие особые качества. «Такое ощущение, будто у нее по мере вросления развивается человеческий разум, – писал Джеффри в своем дневнике. – Кажется, что она понимает каждое слово. Когда она пачкается, она приходит ко мне и опускает голову. Если я называю ее плохой собакой, она складывает уши и ухмыляется. А если я называю ее грязной сучкой, она начинает хныкать и ложится у моих ног. Тогда я треплю ее по голове. И она понимает, что все прощено и забыто. Славная собака».

Вскоре после неудачной вылазки на охоту Джуди проявила ум и бдительность другим неожиданным способом. Однажды, когда канонерка стояла на якоре неподалеку от Шанхая, адмирал сэр Чарльз Литтл, старший офицер британского ВМФ, высадился на «Моските»[1]. Все привели себя в порядок и предстали перед полномасштабной инспекцией Адмиралтейства. Как выразился Тэнки, старший офицер ВМФ прибыл на «Москит», для того чтобы «всех приставить к делу» – найти на корабле малейшую грязь, все висящие нитки и все невыглаженные простыни.

Пока члены команды стояли по стойке «смирно» на палубе рядом со своими постельными принадлежностями, напряжение нарастало. Литтл искал, к чему придраться, и сделал несколько выволочек. Потом подошел к Джуди, которая по команде «смирно» села, вывесив язык, будто широко улыбалась. Рядом с ней лежали ее аккуратно сложенное одеяло, два плотно свернутых поводка и запасной ошейник с пометкой «Джуди».

Старший офицер ВМФ осмотрел собаку сверху донизу, проверил ее вещи, а затем с каменным лицом молча перешел к следующему матросу.

День продолжался. Матросы демонстрировали владение различными приемами морского дела и действия по тревоге. Практически единственную оценку А+ экипаж «Москита» получил от инспектора за действия по команде «Человек за бортом!», недавно отработанные благодаря Джуди. К концу дня у матросов стали сдавать нервы.

Неожиданно Джуди, находившаяся на мостике, начала яростно лаять. Матросы испугались, что адмирал станет к ним строже из-за поднятого Джуди шума, и стали требовать, чтобы собака замолчала. Но Джуди продолжала лаять все громче и на что-то указывать, будто на затаившуюся в зарослях дичь. Некоторые задались вопросом, не приближаются ли к канонерке «плавучие туалеты».

Офицеры посмотрели в небо, на которое указывал нос Джуди, и там впервые увидели очертания самолета. Когда самолет приблизился, офицеры разглядели опознавательные знаки ВВС Японии. Разведывательный самолет снизился, пролетел над кормой, снова набрал высоту и улетел, растворившись в дали.

Только тогда Джуди перестала лаять.

В Англии в то время радар только разрабатывали в условиях крайней секретности, но на канонерке было скромное животное-талисман, которое могло заменить сложную технику за малую долю средств, выделяемых английским ученым. «Поразительно, – сказал адмирал Литтл. – Вероятно, дело в звуковой вибрации. Возможно, придут времена, когда нам всем понадобятся Джуди на мостике»[2].

В последующие дни и годы Джуди станет системой раннего предупреждения, способной чувствовать приближение самолетов (а они обычно приближались с враждебными намерениями) задолго до того, как их замечали члены команды. Но что заставляло Джуди реагировать на самолеты лаем и стойкой? Возможно, это объяснялось ее включившейся наконец инстинктивной реакцией на летящий объект. Мы-то понимаем, что самолеты очень отличаются от птиц, но Джуди этого не знала. Для нее они были просто чем-то, на что «Тэнки» Купер учил ее указывать. Так она и делала. И эти объекты оказались более важными, чем случайная птица.

Каковы бы ни были биологические причины реакции Джуди, тот случай снял напряжение, и адмирал решил не продолжать инспекцию канонерки. Потрепав Джуди по ушам, он приказал прекратить учения. А когда адмирал Литтл убыл с канонерки, «Москит» продолжил плавание вверх по течению Янцзы к пункту назначения, стратегическому порту Ханькоу, находившемуся глубоко в дельте Янцзы, одному из городов «трехградья», которое теперь образует современный Ухань.

Некоторым членам экипажа пришло время сходить в увольнительную на берег.

Когда экипажу предоставляли возможность выбора, матросы отдавали предпочтение городу, прозванному «Восточным Парижем». В Шанхае, население которого составляло 10 миллионов человек, в то время жило около 40 тысяч европейцев. Большинство из них были русскими белогвардейцами, массово бежавшими в Китай после революции 1917 года. Несмотря на свою малочисленность, квейло контролировали почти половину огромного города, особенно его западную часть, что было вполне логично. Именно европейцы помогли превратить Шанхай в современный мегаполис и внедрить такие новшества, как электричество и трамваи. Британские и американские бизнесмены наживали большие деньги на торговле и финансовых операциях, а немцы использовали Шанхай как базу для инвестиций в Китай. В то время на Шанхай приходилась половина импорта и экспорта страны.

Шанхай, шумный город с нескончаемыми развлечениями, был центром общественной жизни в Восточной Азии. Более мирской и пестрый, чем британский протекторат Гонконг, Шанхай обслуживал как покупателей с изысканными вкусами, так и люмпен-пролетариат. В годы, предшествовавшие Второй японо-китайской войне, жизнь в британском сеттльменте представляла собой любопытную смесь нравов оживленного азиатского города и традиционной английской сельской местности. В сеттльменте существовали теннисные и крикетные клубы, ежедневно в пять дня подавали чай (китайцы охотно приняли этот обычай), были там и пабы. Одной из особенностей британского сеттльмента, которая выделяла его и вступала в противоречие с обычаями местного населения, было содержание и разведение собак как домашних питомцев.

Так что когда Джуди сопровождала товарищей по команде «Москита» в увольнительных на берегу, ей всегда были рады. Иногда матросы посещали местное заведение на реке, где стульями служили старые перевернутые картонные ящики. Во время других увольнительных матросы «Москита» ходили в роскошные бары в великолепном Park Hotel или в Shanghai Race Club, куда Джуди пускали как официального члена ВМС Великобритании. В 30-е годы оба места являлись центрами общественной жизни. Матросы часто были провинциальными, необразованными парнями, обученными искусству навигации и, возможно, речной дипломатии, но не более того. Но хотя им непросто было общаться с утонченными франтами, ночи напролет танцевавшими в Park Hotel, в холмах и долах модных мест Шанхая они все же чувствовали себя комфортно.

Гулд Хантер Томас[3], рабочий американской нефтяной компании, написавший воспоминания о старом Шанхае, заметил: «Люди все приходят и приходят в этот город, причем многие тратят половину своего заработка (или больше того) на развлечения». Это определенно относилось к матросам с канонерки, которым надо было за одну-две ночи получить удовольствий на несколько недель вперед, прежде чем вернуться на реку.

Поскольку британцы обычно держали на борту канонерки алкоголь (как и другие европейцы, на кораблях которых были запасы вина), они вели себя куда спокойней, чем американцы, которые, как только оказывались в городе, были готовы устроить вакханалию. Для янки (или, как они сами себя называли, «речных крыс») увольнительная на берег обычно означала абсолютную свободу, потасовки и эпические кутежи, которые заканчивались возвращением на корабли без гроша в кармане за несколько секунд до подъема якоря.

Вспоминает офицер, служивший на американской канонерке: «После долгой, темной, дождливой зимы, когда любой сходивший на берег утопал в грязи по колено, каждый матрос получал сумму, равную, по меньшей мере, половине ведра серебряных долларов, и горел желанием так или иначе потратить эти деньги». Грязные забегаловки и «клубы для джентльменов» на Набережной всегда предлагали «речным крысам» варианты вложения этих денег. Как сказал один из американских матросов, «большая часть уходила на бухло и баб. Остальные я растратил глупо».

Драки в барах случались часто и разгорались при малейшем оскорблении корабля или страны. Все речные патрульные хорошо знали друг друга, независимо от того, на каком корабле и в каком флоте они служили, и потасовки часто не были вызваны настоящим гневом, а становились чем-то вроде племенных ритуалов. Драки случались между представителями разных стран, между представителями команд разных кораблей одного флота, иногда и между членами команды одного корабля, уставшими друг от друга. Алкоголь будил в матросах зверя.