Татьяна Фадеева - «Я люблю Побережье, и мой долг – сделать его цветущим!..» Южный берег русской аристократии. Из истории освоения крымского Южнобережья 1820-1830 гг. в неопубликованных письмах княгини А. С. Голициной Александру I, М. С. Воронцову и другим

• Название: «Я люблю Побережье, и мой долг – сделать его цветущим!..» Южный берег русской аристократии. Из истории освоения крымского Южнобережья 1820-1830 гг. в неопубликованных письмах княгини А. С. Голициной Александру I, М. С. Воронцову и другим лицам
• Автор: Татьяна Фадеева
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-89826-441-3

Книга посвящена малоизвестному этапу раннего освоения крымского Южнобережья русской аристократией, рассмотренному в более широком контексте общественных настроений александровско-николаевской эпохи. В отличие от ряда работ последних лет, пересказывающих уже известные факты, она вводит в научный оборот ряд первоисточников. Это выявленные в РГАДА письма княгини А.С. Голицыной, владелицы Кореиза, Александру I, М.С. Воронцову и другим лицам за период 1825–1837 гг. Дворцово-парковая усадьба Кореиз привлекает туристов и России, и мира. Неопубликованные архивные материалы в сочетании с опубликованными, но малодоступными читателю текстами позволяют ввести в научный оборот новые факты, полнее представить реальную картину заселения и освоения крымского Южнобережья, в то время труднодоступного и почти безлюдного. Они помогут избавиться от ошибок, неточностей и прямых искажений, растиражированных в имеющейся литературе о Кореизе и его владелице. В книге представлен большой иконографический материал – портреты гостей и владельцев, виды усадеб в живописи и графике того времени, современные фотографии.

Новый труд автора, известного исследователя и знатока истории Крыма, сочетающего живость изложения с научной новизной, будет с интересом встречен читателями. Книга представляет интерес для профессиональных историков, краеведов, этнографов, религиоведов, искусствоведов, а также для широкого круга читателей, интересующихся историей России, Крыма.

---

Итак, княгиня Голицына жила здесь вместе с дочерью своей покойной подруги Крюденер – Жюльеттой Беркгейм, которой, согласно завещанию княгини, было предоставлено право пожизненного проживания. Она приобрела статус своего рода старейшины не только среди колонистов, но и местных татар. «Старуха скалы», La vieuïle du rocher, как она сама себя называла, подписывая так свои письма, выглядела необычно: она постоянно носила мужскую шинель и длинный сюртук с капюшоном, а также брюки, в которых удобно было ездить верхом по крымскому бездорожью. За поясом у нее была нагайка или хлыст, необходимая принадлежность для верховой езды, но вокруг него у мемуаристов XIX столетия сложились целые легенды, согласно которым княгиня нередко пускала его в ход, наказывая прислугу, домашних, а то и исправника и т. п. и тем якобы «держала в страхе всю округу». Другой «странностью» было Евангелие, лежавшее на изящном столике в гостиной, и каждому приходившему к ней гостю она предлагала прочесть оттуда главу.

Именно так рисуют ее сохранившиеся воспоминания. Дочь крымского архитектора Карла Эшлимана Каролина рассказывала: «В двадцатых годах прошлого века на Южном берегу Крыма водворились самые видные члены мистического кружка, который во вторую половину царствования Александра Благословенного приобрел такое влияние на впечатлительного государя». Видную роль играла княгиня Анна Сергеевна Голицына. В Кореиз к ней съезжались многочисленные друзья, среди которых было много иностранцев. По рассказам отца, это была очень странная женщина. «В гостиной, где принимала гостей княгиня, на изящном столике неизменно лежало Евангелие. Каждого приходившего к ней она заставляла прочитывать главу из Св. Писания. Но это нисколько не мешало княгине собственноручно жестоко пороть плеткою на конюшне своих провинившихся крепостных, и, когда мой отец, возмущенный ее жестоким обращением с дворовыми людьми, высказал ей свое возмущение и осуждение, княгиня, любезно улыбаясь, на изящном французском языке ответила ему: "Г-н Эшлиман, прошу вас для себя немножко больше снисхождения и немножко больше любезности”»[53]. Не будем забывать, что Эшлиман был выходцем из Швейцарии, где царили свободолюбивые нравы, слишком республиканские даже для Европы того времени, а что касается России, то в то время до отмены крепостного права оставалось без малого 40 лет. Да и воспоминания Каролины были записаны и опубликованы в начале XX в., когда и в России крепостнические нравы и порожденные им характеры – сильные, властные, но далекие от либеральной мягкости – отошли в глубокое прошлое.

Княгиню, как настоящую русскую барыню, не останавливало и почтение к начальству. Ее владения не были огорожены, и татарский скот порой переступал границу и пасся на спорных участках. Тогда княгиня пристреливала животных и отправляла их в свои погреба. Губернатору Казначееву поступали жалобы на нее от татар, и однажды он отправился в Кореиз с просьбой к его владелице больше этого не делать. «Анна Сергеевна, в упор смотря на губернатора, молчала. Казначеев повторил свою просьбу. “Ты – дурак”, – сказала княгиня и вышла»[54].

Впрочем, в «партикулярных письмах» А.И. Казначеева М.С. Воронцову, где Таврический губернатор предельно откровенно делится возникающими проблемами, мы не находим ни следа подобных жалоб. Скорее напротив, он не забывает похвалить соседей за взаимопомощь: «Княгиня, особенно Мальцов такие делают одолжения вашим Экономиям, что их довольно оценить нельзя». Ценит он и ее внимание к строительным работам в Алупке, ее вкус и достаточно деликатное вмешательство в предотвращение неудачных проектов. Речь шла о конфликтной ситуации, в связи с постройкой гостиницы («трактира») в Алупке, который был поручен Шатильону – архитектору старательному, но весьма посредственному. Княгиня, пишет Казначеев, сказала мне: «Сделайте милость, дорогой мой, посоветуйте ему не осуществлять постройку этого ужасного фасада, жильцам он никак не может понравиться». Было решено поручить Эльсону переделать фасад, но Шатильон нашел способ придраться к архитектору. Возмущенный Казначеев в письме от 3 июня 1832 г. решительно берет сторону княгини и Эльсона:

«Не понимаю, как Шатильон нашел ошибки в Алупском трактире? Конечно, етот трактир не из лучших произведений Эльсона, однако же им прохожие любуются. Левшин жил в нем и не мог довольно нахвалиться. Неужели бы лучше было, когда бы построили трактир по плану Шатильона, который нарисовал ярмарошный балаган в срамном виде и настаивал, чтобы мы его выполнили.

Спасибо Княгине: она первая возопила, и просила меня: и ради Бога, избавь Шатильона от неприятности, а графа от убытка и неудовольствия”. Что он человек честный и усердный к вам, в том нет никакого сомнения; но архитектура ему не удается»[55].

Труды княгини по освоению более 40 десятин крутого каменистого склона крымского побережья поражают своими масштабами, вот где нашла применение ее неукротимая энергия и жажда деятельности! Это колонизация, сравнимая с древнегреческой или с новой, американской. Речь шла не о том, чтобы выжить, а о том, чтобы превратить эту землю в подобие рая земного – с прекрасными постройками, парками, садами и виноградниками. В 1836–1837 гг., путешествуя, Кореиз посетил брат княгини Николай Сергеевич Всеволожский. Это была их первая встреча после 10-летней разлуки, пережитая весьма эмоционально.

«Наконец, я в Кораисе, наконец, я обнимаю сестру, друга, которого никогда, ни на одну минуту не переставал любить! Не знаю, отчего воображение переселило меня к дням нашей молодости, но вместо прелестной, стройной, ловкой женщины я держал в объятиях согбенную худую старушку. Однако черты лица ее по-прежнему выражают ум, доброту и твердость характера, которыми всегда отличалась княгиня Голицына. И она, как и я, но, может быть, с большими правами, могла мечтать о счастье! И ее, как меня, оно мгновенно польстило и обмануло! Но уму ее нужны были в замену этого деятельные занятия, и она умела найти их… Теперь, удаляясь от света, она живет в уединенном уголке Крыма, но еще любима и уважаема всеми, кто… постигает великость ее души… Она нашла пристанище в вере и в этой христианской философии, к которой и я стремился…»

Он описывает прекрасное благоустроенное имение, возникшее «как по волшебству» за какие-то десять с небольшим лет:

«Мы гуляли по саду, разведенному кн. Голицыной, и по горе, до самого моря понижающейся. Здесь все создала помещица; во всем видны вкус и мысль о пользе. Дом в два этажа, спокойно расположенный и убранный не богато, но прилично; небольшая, но прекрасная церковь: этого довольно для такой спокойной и благочестивой жизни.

Но вот светлые кристальные ключи: они бьют из горы, орошают всю дачу, и так проведены всюду, что их достаточно для поливки всех растений; вот богатые виноградники, уже приносящие большой доход; вот деревья, редкие или невиданные в Крыму: все это уже относится к пользе общей и частной. Виноделие усовершенствовалось стараниями сестры моей. Она выписала из Франции и Германии мастеров, погребщиков, бондарей и все необходимое для этой промышленности. Насаждение маслин также начинает у нее процветать. Словом, на голом и диком месте сделала она все, что можно придумать к пользе, и притом к украшению ее собственности»[56].

«Уму ее нужны были деятельные занятия, и она умела найти их» – эти слова Всеволожского точно характеризуют энергичную натуру Анны Сергеевны. В сопровождении немногочисленной свиты княгиня, одетая в мужской костюм, подходящий для верховой езды по крутым крымским тропам, объезжала окрестности, наблюдая за работами, за строительством собственного дворца высоко под скалами и расположенной над ним церкви; дачи для сестры, Софьи Мещерской, – «Розового дома», послужившего украшению сада Голицыной. Особых забот требовали строительство готического дворца и устройство парка в Гаспре, где предстояло закончить свой земной путь министру просвещения князю А.Н. Голицыну, и дома с парком для И.О. Витта и К. Собаньской в Ореанде. Усадьбу на ранних стадиях ее созидания описали автор первого путеводителя по Крыму Шарль Монтандон, известный путешественник Дюбуа де Монпере, поэты Василий Туманский и Виктор Тепляков. 8 сентября 1837 г. «обедает у Голицыной» Василий Андреевич Жуковский и делает соответствующую запись в своем дневнике. 19 сентября он присутствует на обедне, «когда по осмотру дома князя Голицына царь, царица, наследнику Великие князья и весь двор посетили церковь княгини». Это произошло во время достопамятного путешествия императора Николая I с семьей в сентябре-октябре 1837 г.

Облик прежнего имения сегодня помогают представить выполненные в 1830-е гг. литографии. Пожалуй, лучше всего оно не просто описано, но и зарисовано знаменитым путешественником, швейцарским французом Дюбуа де Монпере, словами которого мы завершим наше описание усадьбы.