Светлана Березовская - Особняк на Рейне

• Название: Особняк на Рейне
• Автор: Светлана Березовская
• Жанр: Русское современное

Говорят, настоящая революция должна происходить в сознании людей, а все остальное – только бессмысленная мясорубка. Но что делать, если реальность извратила себя настолько, что другие меры бессильны, а бряцанье оружием заглушает любые слова? Тогда остается последнее решение: изменить все радикально. Но какая роль уготована людям, взявшим на себя смелость вершить будущее своих народов? Найдутся ли такие храбрецы? Все здесь: перед вами роман-утопия о том, каким может быть наше будущее.

---

Хенсель вернул бумаги обратно Людвигу.

– Может, правительство поверило в эти россказни? – предположил он.

Шварц развел руками:

– Может быть и так, но собирать деньги в таких астрономических количествах только из-за предположения на пять лет – это уже не поддается объяснению.

– Почему же астрономических? – поинтересовался Хенсель.

– Подумайте, сколько зарабатывает среднестатистический немец, умножьте это число на среднюю численность населения и на процент налога, и вы получите цифру, где нулей будет как минимум шесть, – рассудил его коллега.

Хенселя всегда удивляло, откуда у Людвига такие познания в области экономики. Расчеты, формулы, цифры с нулями – все это казалось Хенселю темной комнатой, куда лучше и не заглядывать вовсе. Сам же Людвиг Шварц, выпускник экономического факультета, был аналогичного мнения о других вещах.

– Тогда что? – недоумевал Хенсель.

Людвиг пожал плечами.

– Если бы я знал, я бы сейчас спал спокойно, но, как видите, я тут. Надо подождать немного и понаблюдать за развитием событий, – предложил он. – Как правило, такие важные вопросы освещаются прессой, даже теледебаты проводятся. Готов поспорить, с протестом выступит партия «Объединение». Они на дыбы становятся, если речь заходит о повышении налогов, платы за коммунальные услуги… обо всем, что может даже с вероятностью 0.01% привести к восстанию. Что мне в них и нравится, кстати говоря.

Догадывался ли Людвиг о том, что лучший друг главы немецкого отдела – глава партии «Объединение»? Вряд ли, но может быть. У членов «Сопротивления» были связи, и их влияние простиралось далеко. Но, несмотря на свою общительность, друзей у Хенселя, в отличие от приятелей, было немного. В мире существовал только один человек, который видел Хенселя насквозь или же почти насквозь, и этим человеком был Альбен фон Дитрих – остальные держались на приличном уровне, и даже Людвиг. Хенсель и остальные жили в мире, где таким людям, как они – подпольщикам – следует быть очень осторожными в выборе друзей и объектов доверия, ведь любой неосторожный шаг может привести к гибели, быть может, всей фракции. С доверием всегда было тяжело, а в это время кризис еще больше обострился.

Хенсель, покачиваясь на каблуках, вздохнул, но вынужден был согласиться с предложением Людвига:

– Хорошо, подождем.

Шварц кивнул и развернулся к своему столу, продолжая искать важные документы в ворохе всяческих бумажек, записок, заметок и прочего мусора. Тут к нему неожиданно обратился Лебнир:

– Я пока у вас останусь. Будь другом, введи меня в курс дела.

Шварц остановился. Некоторое время он смотрел на Хенселя, после чего подхватил со стола кипу бумаг и в компании Лебнира покинул центр управления.

Следующие три дня для Альбена выдались самыми тяжелыми. Целыми днями он крутился, как белка в колесе, между офисом, домом и зданием правительства. Несмотря на стрессовую обстановку, он держал себя в руках и не позволял ситуации выйти из-под контроля. Альбен являлся живым олицетворением спокойствия и непоколебимости.

Однако к концу недели даже Альбен занервничал: «Объединению» было не угнаться за оппонентами, насколько быстро они предлагали аргументы в поддержку своей точки зрения, однако разгадать тайные замыслы Канцлера Альбен и «Объединение» до сих пор были не в силах. Времени не хватало. Но у «Объединения» оставалась возможность перевесить чашу весов в свою пользу: как правило, большая часть законопроектов, способных повлиять на жизнь общества, обсуждалась в прямом эфире на теледебатах, и, если «Объединение» выиграет эти дебаты, у них будет преимущество. Удивительная система, но она имела огромный вес. Именно на это и рассчитывали члены партии. Дебаты проходили между избранными представителями партий, но один на один, и это еще более усложняло задачу Альбену, ведь выступать предстояло именно ему. Ораторские таланты фон Дитриха обеспечили ему место в правительстве. Своими речами он мог, при желании, остановить все войны на планете, а мог, наоборот, их развязать. Смышленый и энергичный молодой человек, талантливый политик, притом еще и неподкупный и не коррумпированный, был настоящим самородком, шанс найти который – один на миллион.

Но именно это обязывало его ко многим вещам, и публичное выступление не только от лица политической партии, но и от лица народа, который эта партия представляет, как раз входила в этот круг обязанностей. Безусловно, Альбен был не один: его коллеги тоже вносили немалый вклад в общее дело, однако Альбен фон Дитрих являлся тем самым джокером, который картежники являют только под конец игры. Он был опорой «Объединения», и именно поэтому эта партия была так сильна, и даже политические противники вынуждены были расступаться перед Альбеном.

К концу недели Альбен чувствовал себя слегка измученным. У него резко ухудшился сон: каждый раз в голове всплывали какие-нибудь отрывки из документов, совещания… Альбен был утомлен, но сдаваться он не собирался. Раз уж он это затеял, то доведет дело до конца. Фон Дитрих принципиально не отступал ни при каких обстоятельствах.

На следующий день были назначены дебаты. Альбен репетировал речь, жесты, тембр голоса, расхаживая по квартире из угла в угол. Для политика язык тела был очень важен, даже важнее, чем слова. Можно сказать одно, однако повести себя абсолютно иначе. Альбен старался не допускать досадных ошибок дилетантов. Он держался уверенно и непоколебимо, что бы ему ни говорили.

Однако в этот момент раздался стук в дверь. Как всегда без приглашения, явился Хенсель. Это был единственный раз, когда Альбен предпочел бы, чтобы Лебнира здесь не было: политик был занят делом государственной важности. Однако он, вместо того, чтобы выпроводить Хенселя вон, нацепил на себя самое радушное лицо и открыл дверь. На пороге, как и предполагал Альбен, стоял писатель, как всегда, с улыбкой на лице. Однако уже через пару секунд улыбка сменилась выражением озадаченности.

– Ты не рад меня видеть? – серьезно спросил он. Хенсель мастерски умел читать человеческие эмоции, как и Альбен, однако второй был перед Лебниром бессилен еще и из-за давней дружбы.

– Тебе прямо ответить? – уточнил хозяин квартиры.

Хенсель кивнул.

– Не совсем, – устало ответил Альбен. – Я ничего не имею против тебя, однако я сейчас слегка занят, и ты явился не вовремя. Опять ты меня не предупредил.

Хенсель пожал плечами, мол, бывает, и уже собрался уходить, когда Альбен вдруг его остановил.

– Хотя постой! Быть может, ты и есть тот человек, который мне нужен, – вдруг заявил он и пригласил товарища в квартиру.

– Ты же сам сказал, что занят, – напомнил тот.

– Это так, – подтвердил Альбен. – Я сейчас продумываю речь для завтрашних дебатов, и мне важно знать, будут ли мои слова понятны простому населению. Ты же понимаешь, законопроект принимается не только голосованием сенаторов: на это оказывает влияние и воля жителей.

Лебнир хитро улыбнулся.

– Великий Манипулятор, – так в шутку он окрестил друга. – Теперь я понимаю, почему, если вдруг надо говорить что-нибудь на публику, ставят тебя. Твои слова производят магический эффект на людей!

Альбен кивнул:

– Ну, вот, ты знаешь, как дело обстоит.

Хенсель плюхнулся в кресло и, махнув рукой, произнес:

– Ну, давай свою речь. Посмотрим, что может понять среднестатистический немецкий мозг.

Альбен протянул Хенселю бумаги и, улыбнувшись, направился на кухню, заваривать чай. У Хенселя в доме Альбена уже появились «свои» вещи: например, кресло, в которое садился только он, чашка, из которой пил только Хенсель, даже вешалка в шкафу! Все потому, что Хенсель очень редко бывал у себя дома и все свое время проводил в штабе, где-нибудь за границей или у Альбена в гостях. Можно сказать, что квартира Альбена стала для Хенселя по-настоящему домом. Именно домом, ведь здесь его ждали всегда, вне зависимости от времени суток, погоды и политической ситуации в стране.

Наконец, вернулся Альбен. Он устроился в кресле, подвинув к Хенселю чашку чая, и с надеждой посмотрел на товарища.

– Ну, что скажешь? – поинтересовался он.

Хенсель еще несколько секунд внимательно всматривался в слова, а затем, вернув Альбену бумаги, ответил:

– В принципе, все хорошо. Однако я не уверен насчет четвертой страницы: лично я оттуда понял только то, что грядет кризис, и больше ничего.

Альбен отхлебнул чаю и заявил:

– Ты понял самую суть. Остальное неважно.

– Неважно? – переспросил Хенсель и устремил недоуменный взгляд на фон Дитриха: – Зачем же ты тогда писал кучу всего еще на пол-листа?

Тот закинул ногу на ногу и сцепил пальцы в замок. Так он делал в случаях, когда нужно было объяснять что-то важное. Именно это поведение друга насторожило Хенселя. Он подвинулся к краю кресла и, опершись локтями на колени, приготовился слушать.