Петр Котельников - Из живых ключей твоих, Россия

• Название: Из живых ключей твоих, Россия
• Автор: Петр Котельников
• Жанр: Историческая проза

Какой смысл спорить теперь о том, откуда и когда пришли на землю нашу предки наши? Возможно, что они исстари проживали по берегам Десны и Сейма. И имя племени моему – древляне. Корень слова этого – дерево. Может, потому, что леса непроходимые были здесь? А может потому, что древнее других были?

---

Крепостные

Ну, почему мы все такие?
Идет прогресс, идет расцвет!
А мы, в России – крепостные,
И выхода иного нет.

Царь Александр нам дал свободу,
Но, что свобода без земли,
И нашу рабскую природу
На поводке всегда вели.

По хуторам, по отрубам,
Потом загнали всех в колхозы,
А муки здесь, и муки там,
Мы проливаем пот и слезы.

Свобода есть, но нет земли,
А землю дали, нет свободы,
И оторваться от земли,
Не дали нашему народу.

И, наконец, к тому пришли,
К истокам. Все начать сначала?
Нет ни свободы, нет земли,
Есть просто сказка про мочало.

Накопление недовольства крестьян своим положением время от времени выливалось в выступления, перерастающие в открытые бунты. Для подавления их использовались крупные воинские соединения. Участвовал в подавлении восстания Пугачева и такой прославленный полководец, как Александр Васильевич Суворов.

Кто испытал крестьянский гнев,
Тот ярости народной не забудет —
Жестокости, цинизма беспредел…
Вина того, кто гнев селян разбудит!

Причина: вековая зависть,
Бесчинства, унижение, грабеж.
Межу переступил, – к чему лукавить, —
Начнется бунт – костей не соберешь!

Ломают все, летят со стен картины,
И превращают мебель на дрова.
На миг крестьяне разогнули спины.
Что дальше будет? Трын-трава!

И мрамор древний, вазы из Китая,
И многих поколений тяжкий труд —
В обломки раззяренный превращает,
На мир озлобившийся люд!

Семья помещика, до одного убита,
И челядь разбежалась, кто куда.
Горит поместье, пламенем обвито,
Да, это – настоящая беда!

Глянь на мои просторы

Но, если оставить все мрачные стороны человеческой жизни, пребывание в естественных природных условиях само по себе – величайшее благо. Недаром зажиточные люди стремятся покинуть стены самых цивилизованных городов, и выехать, хотя бы просто на берег реки…

Какой ты раз мне говоришь
Про горы, да про горы?
Прошу тебя, спускайся вниз,
Глянь на мои просторы.

Взгляни на быструю реку,
Взгляни на эти хаты,
Не часто встретишь на веку
Таких земель богатых.

Какие чудные сады,
Цветы белее снега.
Оглоблю, скажем, садишь ты,
А вырастет – телега!

Землей своею дорожу,
Не знаю я иной,
Дороже золота, скажу,
Мне горсть земли родной!

Я на чужбине – тут же грусть
По родине, поверь мне?
Ничто мне не заменит Русь,
Красот моей деревни.

К сожалению, представители моего народа отвратительно относятся к памяти предков. И, если, потомки дворянских родов еще знают что-то о своей родословной, пусть и не до глубоких седин времени, то потомки крестьянских семей о том, кто был их дед, тем более прадед – не знают. Я, чтя память того, чью фамилию ношу с гордостью, посвящаю несколько строк ему…

Памяти Котельникова Иосифа

Глухая ночь. На ветлах шапки гнезд,
Под ними не найти следов могилы.
А в черном небе россыпь ярких звезд
И бледный диск полночного светила.

Давно ограды нет. Церковный холм
В венце кустов и буйных сорных трав.
Там, в стороне, забитый в землю кол,
Да в метре от него зияющий провал.

Мир запустения и памяти людской, —
Здесь хоронили прежде именитых,
В духовной жизни и мирской,
А ныне незаслуженно забытых.

На их могилы не кладут цветов,
Не ведомы потомкам их могилы,
Лишь стрекотня цикад, ночные крики сов,
Да песни ветров, скорбных и унылых

Слышны. Живым тебя не видел, дед,
Ты в мир иной ушел, а я родился
Минуло в моей жизни много лет,
Но я тобой особенно гордился.

И, если бы, перешагнув рубеж времен, я мог.
Прийти к тебе и низко поклониться,
Тебе – строитель церкви и дорог,
Почетный мещанин из Рыльска.

К сожалению великому, судьба жестоко обошлась с местом захоронения деда моего, построившего в деревне моей красивую церковь, похороненного в ограде ее за эту заслугу.

На месте церкви той и небольшого сельского кладбища проложена теперь асфальтированная дорога. Вот – образец отношения власти к памяти своих сограждан!

Не всегда жизнь встречает приветливо появляющегося на свет нового человека, тем более, тогда, когда тому захотелось познакомиться с миром раньше положенного времени. Ни природа, ни родители не готовятся к такому акту неповиновения. Если в городе любопытного недоношенного ждут многие неприятности, то, что говорить о селе, которому нужны сильные, крепкие люди. Со слабыми не церемонились нигде и никогда. Слабых в древней Спарте живыми в пропасть бросали. Мне еще здорово повезло, что родился в глубинке российских просторов, на которых тогда не покушались на жизнь младенца, глубокомысленно говоря: «Бог дал, Бог и возьмет!» Родился я в деревне, где самого рождения ребенка всегда ожидали с радостью, даже тогда, когда семьи были многодетными. Правда, рождение девочки встречалось без особенной радости. Знали, что вырастет девушка, в чужую семью уйдет. К тому же и придание за ней следует давать. А это – разорение, и только! Иное дело мальчишка. Рождался новый работник, руки, и ноги которого никогда в крестьянском хозяйстве не были лишними. Но какой, скажите, пожалуйста, из хилого, болезненного ребенка вырастет работник?..

Не ждали

Рожденье одного – судьбы подарок,
Другого – непредвиденный скандал,
В февральскую пургу рожден недаром,
В семье меня никто не ожидал.

Мир встретил далеко не лаской,
Хотя я на него, пожалуй, не в обиде, —
Все новое встречается с опаской.
А я явился в неприглядном виде.

Лицо морщинисто, головка с кулачок,
Кишечник четко виден через кожу,
И на спине седых волос пучок,
Мать обомлела на родильном ложе

Позвали предсказательницу в дом.
Та, губы долго пожевав, сказала:
«Нет, не жилец! Вишь, воздух ловит ртом?
Подобного уродца не видала!».

С душевной болью с нею согласились,
Не согласился с ними только я,
За жизнь цеплялся, что хватало силы, —
Какою б не была, она была моя.

Один беду встречает прямо, грудью,
Другой – покорно подставляет спину.
Мне постоянно приходилось трудно —
Пытался отыскать истоки и причины…

Один любовью окружен с рожденья,
Другому – подзатыльники, тычки.
Жизнь одного – приятное скольжение,
Другому на пути – загуленки, сучки.

Все постигалось мною потом, кровью.
Я об удаче даже не мечтал…
И за любовь свою расплачивался болью,
Но от того любить не перестал.

Возможно, глянет свет в мое оконце, —
Ведь для чего-то создан я, рожден?
Кого-то ласково одаривает солнце,
А я всегда под проливным дождем.

Вот и появился на свет раб божий, чтобы, прочертив деяниями своими жизненный путь, и закончить его. Местность, где я родился, на всю жизнь след яркий, красочный в душе оставила.

Сторона моя

Ты с буранами повенчана,
Да с морозами приличными,
Сторона моя бревенчатая,
С деревянными наличниками.

По утрам с густыми росами,
С непроглядными туманами,
Да с кудрявыми березами,
Да с дубами великанами,

Да с потешными боями,
Да с цепами молотильными,
Да с гармошками, баянами,
Да с застольями обильными

Разудалые ребятушки,
Русокосые красавицы,
Ты, Россия, моя матушка
Хлебосольством своим славишься.

И с печалью безутешною,
Душу Богу исповедую,
Прочь умчится тьма кромешная,
Снова будешь ты с победою.

Крестьянин

Как родинка, мое село
На теле матушки – России,
Жива страна, оно цвело,
Зеленым цветом, красным, синим.

Живучи жители села,
Вцепились крепко в землю корни,
Куда бы жизнь ни завела,
Село живет, Россию кормит.

Селянин не меняет мест,
Сорвешь с земли, и он завянет,
Несет покорно тяжкий крест,
Недаром и зовут – крестьянин.

Заступник матушки – России.
Со страстью будет защищать
Ту землю, что его взрастила.
Что детям должен передать.

Он жизнь отдаст за землю эту,
Ведь в мире нет ее красивей.
И сколько будет жить планета,
Столь вечной будет и Россия.

За жизнь мою я пережил немало приключений, больше неприятных по сути своей. О некоторых я помню из рассказов тех, кто видел мое появление на свет и события его сопровождающие. Так как по слабости своего состояния я не мог брать грудь матери, просто не хватало сил сосать молоко, мне его каплями направляли в рот. Сил слизывать его с губ своих мне еще хватало. Но, однажды попытка накормить меня окончилась полным провалом. Капли молока стекали с губ моих на подбородок, а язык мой не высовывался. Решили, что я умер. Узнав о моей «смерти», бабушка сказала: