Владимир Дулга - Витязи в ребристых шлемах. А поле боя держится на танках

• Название: Витязи в ребристых шлемах. А поле боя держится на танках
• Автор: Владимир Дулга
• Жанр: Русское современное

Великой армии, разгромленной своими, посвящаю! Служба в Группе советских войск в Германии – великая школа профессионализма, командирского становления, совершенствования воинского мастерства, возмужания и простой, человеческой дружбы, память о которой останется на всю жизнь. Именно об этом рассказывает книга.

---

Вспомнив эти поездки, комбат мысленно улыбнулся названию, которым их окрестили местные остряки «миллион задницеударов на одном линейном километре». Хотя, и на танке, после длительных учений болит спина, и на бедрах долго не сходят синяки. Командир стоит в люке. Если, «по-боевому» он сидит на своем сидении, то на марше он на нем стоит. А чаще, как жокей на ипподроме, привстающий на стременах, так же пружинит ногами, стоя на спинке командирского сидения. Вокруг броня, о которую тебя бьёт и колотит на всех неровностях дороги. Наиболее опытные, кладут на крышу башни подушку и на ней сидят. От встречного ветра спасает открытый вперёд командирский люк, от пыли танковые очки и респиратор, – вот и все удобства.

Танки шли и шли. Позади, остался обжитый полигон дивизии, на котором каждый бугорок знаком и узнаваем. Раскинувшийся на больших холмах полигон соседей, с оставшейся ещё от фашистов, смотровой вышкой под названием «Палец», тут тоже, вроде заблудиться негде. Ещё немного, деревня под названием Гадегаст, пункт регулирования и привал. С этой деревней связано одно интересное событие. Прошлой весной, выходя на очередные учения, пришлось пройти по мощеной булыжником улице этого населенного пункта. Так, малость, метров триста, четыреста. Но, этого было достаточно, чтобы один из танков занесло на булыжной мостовой. Он, преодолел декоративный забор, настоящий забор, из кованного, узорчатого железа, попутно разувшись на одну сторону. На одной гусенице, машина, увязнув по самое днище, проелозила по клумбе с цветами, и пробив пушкой стену дома, ниже балкона, остановилась. Дело происходило в воскресенье, в доме было какое-то семейное торжество, на балконе толпился народ, с интересом взирая на проходящие танки. Чудом никто не пострадал, домовладельцу возместили ущерб, сумма которого превосходила стоимость всего дома.

Прибывшие ремонтники преступили к эвакуации танка из чернозёмно-цветочного плена, натяжению гусеничной ленты и возвращению машины в строй. Под ногами всё время крутился какой-то пожилой немец, стараясь чем-то помочь, что-то поднести, поддержать. Его безуспешно пытались прогнать, опасаясь случайно покалечить, показывая, жестами, что он может испачкаться. Тогда, он пошёл и переоделся в комбинезон. Наконец, поняв, что его просто прогоняют, по-видимому, обидевшись, ушёл в дом. И, когда про него почти забыли, неожиданно появился с альбомом в руках, обошёл, и пригласил всех. С гордостью продемонстрировал себя в форме танкиста вермахта на фоне танка Т-три. Больше его не прогоняли.

Вот и знакомая деревня, Ткачев заранее снизил скорость, собрал колонну и осторожно выехал на булыжную улицу, также не торопясь, доехал до конца посёлка, и прибавил хода. У развилки дорог, в тени деревьев, стоял знакомый Уазик посредника, заметив который, замполит, не дожидаясь команды, нырнул в люк.

Процедура повторилась, отметив время, майор уточнил, сколько танков в колонне батальона? Комбат ответил, что все тридцать один на ходу.

Километрах в двух впереди, вдоль опушки леса, слегка дымя трубами, на приличном расстоянии друг от друга, расположились полевые авто кухни «ПАК-200» первого и третьего батальонов. У второго батальона была своя изюминка. Конечно, кухня двигающаяся по своему маршруту отдельно от танков это нонсенс. В боевой обстановке так не будет, и колёса, и гусеницы пойдут одним маршрутом, и всего скорее, это будут трассы с твердым покрытием. Но, пока было, как есть. Часто колонны не встречались, пищу не успевали приготовить, и бойцы, пользуясь случаем, съедали боевой рацион, а точнее «НЗ», который затем приходилось восстанавливать. Поэтому Григорий Фомич, каким-то умопомрачительным способом, через знакомых, выбил себе в тылу Группы войск, кухню на гусеничном ходу. На базе бронированного тягача – МТЛБ, неизвестным образом, попавший в эти, бесснежные места. Остальные комбаты завидовали ему белой завистью. Но, до первых учений.

В ходе большого марша, удивляя встречных своим видом, гусеничная машина, густо выплёскивая дым из закопченной трубы, с несуразной будкой автокухни, бодро ныряла и прыгала вслед за танками, по бесконечным кувыркам дороги, распространяя по округе запах готовящейся пищи.

На привале, Фомич приехал в первый батальон, который в это время принимал пищу вокруг своей старенькой полевой автокухни ПАК-170, имевшейся в то время у Ткачёва.

– Как, гвардейцы, ужин? – бодро поинтересовался он у танкистов, – где комбат? – увидев Ткачёва, потянул в сторонку:

– Виктор, не откажи в услуге, покорми моих. Половина батальона без ужина осталась, с этой кухней, будь она не ладна! На ходу котёл не откроешь, сам знаешь, как болтает. Повар попробовал, руки обжёг. Из колонны не выйти, пойдут чужие танки, – назад не влезешь. Так, что загрузили в начале марша, то и сварили. Тут, открыли, – вода выкипела, оставшееся в котле, превратилось в размазню, как клейстер, хоть окна заклеивай. Выручай!

Ткачев дал команду, что останется, передать соседям, и пригласил Тубачёва на обед. Позже и другие батальоны получили новые, колёсные ПАК-200, у Фомича остался «болотоход», как он его в сердцах называл.

Колонна остановилась, механики заглушили двигатели, наступила звенящая тишина. После многих часов рева моторов, свиста ветра, треска помех в наушниках шлемофонов, казалось от тишины больно в ушах, она оглушала. На привал было отведено тридцать минут. Экипажи быстро получили пищу, вскоре, аромат наваристого борща прочно соперничал с запахами дизельного топлива, и нагретых двигателей.

На двух белоствольных березах, секретарь комсомольской организации батальона, прапорщик Горин успел развесить походную ленинскую комнату. С фотографиями членов политбюро и генералитетом Вооруженных Сил. Здесь же боевой листок, с именами лучших механиков водителей, отличившихся в ходе марша. Хотя, сам Ткачев, не понимал, как можно определить лучших, и отстающих, если никто не отстал, и все идут в одной колонне. Даже самый передовой, никак не может обогнать комбата, значит, самый передовой, – он, старший лейтенант Ткачёв. Ему даже захотелось поделиться своими наблюдениями с Владимиром Дмитриевичем. Но тот, уже что-то бодро докладывал, внимательно слушающему его, начальнику политотдела дивизии. Тут же, деловито стояли замполит полка майор Боев и пропагандист майор Федченко.

– Вот, замполит баллов набрал! На танке, на марше! В шлемофоне, да ещё весь в пыли! Ну, прогнулся Дмитриевич! – с насмешкой подумал комбат. – Вот, кто настоящий передовик! Может подойти и встать рядом? Нет, не поймут!

– Товарищ старший лейтенант, вас вызывает командир полка, – лихо козырнул посыльный – заряжающий из третьей роты, – и продолжал, почему-то во множественном числе, – они в конце третьей роты, кушают.

– Джахадзе, за мной, – окликнул своего заряжающего Ткачев, – чепчик захвати! Приняв, поданную из танка, фуражку поспешил в хвост колонны.

Ещё издали, заметил приткнувшийся к кустам танк командира полка, и два штабных БТР. На гусеничном БТРе, плотную фигуру командира, с котелком в руке, что-то показывающему склонившемуся над картой Тубачеву. Поднявшись, по предупредительно приставленной лесенке наверх, Ткачёв доложил.

– Перекусил? – вместо ответа спросил командир. И услышав, что не успел, продолжил. – Так пошли посыльного, пусть принесет. Меня, тут, Тубачев какой-то «затирухой» кормит. Лучше поешь со своего ПХД.

Ткачев повернулся к своему заряжающему, неотступно следующему сзади, и теперь стоящему внизу, возле БТР. Предусмотрительный Джахадзе, уже протягивал ему котелок с едой.

– Молодец! – с теплотой подумал комбат. – Экипажник!

– Жуй, и слушай! Смотри и запоминай! – доставая ложкой что-то из котелка, продолжал командир. – Вот здесь, – показал он черенком ложки, – в двадцать три часа, будет развернут полевой пункт заправки. – Всё остальное доложит командир роты подвоза горючего армейского автобата.

Только теперь Ткачев заметил невысокого офицера с эмблемами автомобилиста. Они переглянулись, улыбнувшись, кивнули друг другу.

– Заправка будет производиться здесь, – ещё раз уточнил старший лейтенант, – заглянув в карты комбатов. Заправляемся в две нитки, к каждому заправщику встают два танка с обеих сторон. На каждую роту, по пять АТЗ. Очень прошу не ездить по заправочным рукавам.

– Вот по этой части, они мастаки! На прошлых учениях, орлы Фомича, по расчалкам ретранслятора проехали. Так, бедные связисты, до утра свои тарелки собирали, – вмешался командир полка. – Всё ясно! Я, как и прежде, в колонне второго батальона! Не теряйте время Ткачев, вперед! Третий батальон уже подходит.

Ткачев спустился вниз. Конечно, он узнал в командире автомобильной роты своего школьного товарища Тольку Антонова, который поступил в Челябинское автомобильное училище. И один раз они даже вместе были в курсантском отпуске. На этот раз поговорить не удалось, надо ехать, договорились встретиться на пункте заправки.