ОЛС - Я – дерево, которое костёр

• Название: Я – дерево, которое костёр
• Автор: ОЛС
• Жанр: Поэзия

ОЛС. «Я – дерево, которое костёр». Сборник стихотворений. Стихи написаны в период с 1992 по 2016 годы. То, что я выбрал из шести тетрадок и из папок на компьютере. Стихи расположены в хронологическом порядке. И первые похожи на первые стихи, а последние, надеюсь, что не на последние. В стихах должен быть герой. Или не должен. Не обязан. Но присутствует. В этих стихах он тоже есть, но совсем не героический. И он – это не я. Отчасти мы похожи, но находимся по разные стороны жизни.

---

про влюблённость

Я люблю и пою: никогда о другом!
И не знаю, не знаю, что будет потом.
Я – прыщавый студент, я только такой,
Я новее всех прежних, повторяюсь, как их сон.

Не люби, не люби! Ещё рано, поспи!
Чей-то голос мне шепчет из-за двери.
Но попробуй теперь, когда вокруг всё в огне,
И пожарные хмуро дали волю воде.

Я стонал и кричал. Я пытался бежать.
Я сгорал от любви без конца и начал,
Я не выдержал мук, но они не прошли,
Ты сказала мне: доктор, сам себя излечи.

вьюга

Остервенело хлещет вьюга,
Меня пугая.
Не запугаешь,
Мчится с юга к нам птичья стая.

ожидания

Я ждал столько долго лета,
А летом был болен зимой,
И ночью я жаждал света,
А свет мне казался тюрьмой.

В тиши я взывал к звукам,
А в хаосе ждал тишину,
В лесу заплутал и аукал,
Нашёл выход и не хочу.

Всё жду на что-то надеясь,
Как пресыщенный принц,
Жду и это лелею,
Заранее падая ниц.

Теперь же не выкрашу лето
В радужные цвета.
В этом выхода нету,
Всё это ерунда.

мёртвое дерево самшит

Там, где растёт, мёртвое дерево самшит,
Дует ветер, и осень землю холодит.
Там я не был никогда, но скажу наверняка,
Небо там такое, как всегда.

Видел ты мёртвое дерево самшит?
Слышал ли, как оно шумит?
Знаю только лишь одно; слово стань, как серебро
И скажи, что днём там, как у нас светло.

Там, где растёт мёртвое дерево самшит,
Мир таким же затхлым запахом смердит,
Я пойду издалека, высохнет моя рука,
И в руке рассыплется клюка.

Здравствуй! Здравствуй, мёртвое дерево самшит!
Я пришёл, оно уже лежит,
Черви прячутся под ним, он убежище живым,
Посмотри, я стал совсем седым.

Знаешь ли из каких мы дыр?
Я ведь знал, как устроен мир.
Так зачем же я ушёл? Я гонялся и нашёл
В чаще леса мёртвое дерево самшит.

я не тот

Ты смотришь на меня с немым восторгом,
Ты думаешь, что я счастливей всех.
И я парю под облаками с гонгом
Под твой весёлый, лучезарный смех.

Ты думаешь, что я – источник мира,
Ты думаешь, что я сильнее всех.
И я бегу и под ногами лиры
Звенят, как твой солнцеподобный смех.

Ты веришь, что я – врач твоих болезней,
А если нет, ругаешь больше всех.
И провожает в мрак холодной бездны
Меня твой звонкий, золотистый смех.

уже пора

Уже пора. Пора. Пора прощаться.
И кто-то про себя подумал: «Хорошо!»
И кто-то плакать стал и огорчаться,
А я вдогонку напишу письмо.

Ну, здравствуй! здравствуй! Что же мне писать здесь?
Что жизнь скучна по странному теченью,
Что нужно очень-очень постараться,
Чтоб получить от жизни вдохновенье.

Что здесь тепло, но только трое суток,
Что я уснул, забыл и утонул
В природной лени и кормлю лишь уток,
Что ум мой, как строптивый мул.

Моё окно, моё окно – в Европу;
Другое украшают три трубы.
И скоро я пойду искать работу,
Чтоб добывать на жизнь себе гроши.

На этом всё! Без лести и сомнений
Пишу тебе невзрачное «пока!».
Мы встретимся. Не верь огню томлений,
Всё это ложь, обман и пустота.

длинное

Мой милый друг! мой дорогой читатель!
Позволь тебя иллюзией вскормить.
Пусть небольшой я в том изобретатель,
Но и напрасных слов не стану лить.

Бумага стерпит мой словесный выброс,
И муза дышит в росчерке пера,
Пусть тускло, некрасиво, пусть слегка на вырост,
Я в рифмы подбираю знакомые слова.

Я – не поэт, я – тень забытых снов,
Я – повелитель знаков, мастер волн,
Мне будто нравится всё снова, бесконечно снова,
Щенком игривым биться с рукой бога.

Я не научен этому в утробе,
Не накопил на мастерский словарь,
И лезу в муках, силы на исходе,
За нужным словом в свой пустой карман.

И нахожу! И это вдохновляет
Усталый мозг, как кислород огонь,
И сердце в такт рыбёшкой трепыхает,
Подпрыгнув серебром над блеском волн.

Все спят, а за окном уж солнце
Сияет свежевыбритой башкой,
И всё светлее за моим оконцем,
И воробьи чирикают наперебой.

А я усну невнятным сном совёнка
И буду прятаться от света под одеяло,
И проклинать соседского ребёнка,
И думать: как же всё меня достало!

Проснусь под вечер; свет сгорает в чёрный.
И день устал в задумчивых глазах,
И голос улиц бешено-моторный
Притворно засыпает на углах.

Как я люблю! Как я люблю с балкона
Смотреть на город спящий и пустой,
Как чья-то очень скорая работа
Вдруг разрезает тишину опасной бритвой.

Эй, спящий город! Я – твой повелитель!
Молчишь? Молчание значит «да».
Без возражений я свою обитель
Назвал двухкомнатным дворцом царя.

И я увенчиваю голову короной
И чашку с кофе скипетром держу,
И запрещаю своей царской волей
Все звуки громче шу-шу-шу.

Боитесь? Тишина повсюду?
Чтоб только не гневить царя?
Но вы меня, народ мой, не польстили,
Я – царь жестокий, честно говоря.
Свои владения я держу в мясистом,
Мозолистом и крепком кулаке,
И не позволю всяким анархистам
Свободно прыгать на одной ноге.

Я приучу всех к нудному режиму,
Работать, есть и спать – вот наша цель,
Вы все мои рабы, пока вы спите,
Вот вам моя тюрьма – постель.

Хотя быть может я – правитель добрый,
Не добрый даже, а правитель – разгильдяй,
Мне всё ровно какой я для народа,
И мне грозит революционный нагоняй.

Я так далёк от этих дел верховных
И не хочу сколачивать богатство,
Один как перст, не красный и не белый,
И дни мурлычат пьянством.

Меня гнетёт всечасно та же скука:
Куда деваться? Где найти покой?
Всё как обычно, как обычно мука.
И где найти движенье свежих струй?

Я маюсь, ежедневно маюсь,
Наверное, я и, правда, лоботряс,
Но от работы я всё так же маюсь,
Гнетёт меня и труд и праздный пляс.

Я привыкаю ко всему так быстро
И холодею, словно я – свинец,
И снова мне становится противно,
Как будто месяц ел я только холодец.

Мне говорят: «Терпи! Всё это возраст.»
Или: «Да ты неправильно живёшь!»
А мне так стыдно крикнуть во весь голос:
Да что ты во мне знаешь? Сам-то как живёшь?

Ты вырос, отучился и женился,
Работа, тёща и детишки на полу,
А я б твоей водою не напился
И не влюбился бы в твою жену.

Не обижайся, в этом мало злобы,
Я без насмешки, просто я другой,
Я не бросаю от незнанья кости,
Я не хочу жить только головой.

Мне скучно. Отчего? – Не знаю.
Хочу тебя иллюзией вскормить,
А сам я ею сыт, рыгаю
В окно, которое не смог открыть.

Мне бы влюбиться. Впрочем, я давно влюбился.
Открыть бы в ней не сети чёрных глаз,
А то, чего в себе я не добился,
Найти бы в ней заветный тайный лаз.

Блистай зарёй, красавица Востока!
Кастальских вод поверхность вам дарю!
Полярною звездой мерцают строки!
Благодарю! Я всех благодарю!

Опять движение! Мы поймали ветер!
Лети кораблик! Плещется волна.
Лицо свежее утра, весь я светел,
Я покоряю дни и провода.

И словно страшный сон: в нём море и корабль,
И я иду на этом корабле,
И туча, как свинцовый дирижабль,
Хлестнула молнией по мачте и корме.

Я тут же сдался, зазвенели стёкла
Моих исканий, планов и побед,
И позолота на боку поблекла,
И праздник жизни был сведён на нет.

А капитан сидел в своей каюте
И жёлтым ногтем зло чертил маршрут
На старой политической, но карте,
И оценил бокалом виски труд.

Корабль резал море длинной-длинной,
Местами рваной и зиззагом полосой,
И юнга из корзины с кислой миной
Кричал: «Братва! Пока что горизонт пустой.»

В него летели тухлые объедки,
И юнга, вытирая их со лба,
Бросал в ответ сидение табуретки,
За ней летела и подзорная труба.

Потом слезал и подбирал осколки,
Садился есть, нахмуренный и злой,
И, вытирая рот углом футболки,
Мирился до утра со всей братвой.

Ему вручали красную пилотку,
В стакане подавали крепкий чай,
И боцман говорил: «Пьём за Чукотку!»
А штурман возражал:
«Нет будем пить за музы хриплый лай!»

И юнга голосил: «Какие свиньи!
Зачем мне влили вместо чая ром?»
А лоцман спрашивал: «Кто это свиньи?»
И драка превращала всё в погром.

Ломалась мебель и хрустели кости,
На стол взбирались чьи-то башмаки,
И все кипели яростью и злостью,
Печатая друг другу синяки.

И ровно в полночь открывались двери,
В проёме появлялся капитан,
И все матросы с юнгой, словно звери,
Бросались на него, крича: «Таран!»

Но капитан был сделан не из слабых
Он гвозди гнул руками в кренделя,
Всех нападавших стиснув в мощных лапах
На палубу ступал и тру-ля-ля.

И новый день встречает, в море пенясь,
Синеет нескончаемая даль,
И солнце медленно, совсем не кренясь,
Вступает на небесный пьедестал.

Проснулась муза, словно птичка в клетке,
Забилась в ней, как травка на ветру,
И стала подбирать со дна объедки
И теребить гитарную струну.

Она запела страшно хриплым лаем
И трогала рукою восемь струн,
И начала с того, что все не знают,
И в этом её голос утонул.

Скрести сусеки с каждой новой рифмой,
В иллюзиях плескаться голышом,
Я не хочу, но жизнь однообразно тиха,
Пока я в ней богатство не нашёл.

Ведь жить в иллюзиях довольно интересно,
Не надо в буднях заедать себя,
И словно зуммер во всех трубках повсеместно
Не будет нудно жизнь сжигать меня.

Мой милый друг! Мой дорогой читатель!
Я буду жить в иллюзиях и снах,
Я начинаю жить, как реалист-мечтатель,
И буду взвешивать на призрачных весах.

хочу тайну