Елена Якович - Прогулки с Бродским и так далее. Иосиф Бродский в фильме Алексея Шишова и Елены Якович

• Название: Прогулки с Бродским и так далее. Иосиф Бродский в фильме Алексея Шишова и Елены Якович
• Автор: Елена Якович
• Жанр: Кино, театр
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-092115-7

Документальный фильм «Прогулки с Бродским» был снят в 1993 году в Венеции режиссерами Алексеем Шишовым и Еленой Якович и получил первую в истории премию ТЭФИ. Этот фильм, первый и единственный, где нобелевский лауреат на родном языке обращается с экрана к российским зрителям, смотрела по телевидению вся страна.

Книга «Прогулки с Бродским и так далее» – захватывающий рассказ Елены Якович о тех нескольких днях в Венеции, когда Иосиф Бродский и его друг поэт Евгений Рейн, беседуя, гуляли по городу каналов вместе с создателями фильма. Автор представляет здесь полную версию текстов Бродского из этой уникальной съемки, а также сделанные с его разрешения диктофонные записи. Это, по-видимому, последние неопубликованные тексты Бродского. В книгу включены фотографии из архивов друзей поэта и кадры из фильма «Прогулки с Бродским». Все фотографии публикуются впервые.

Прямая речь Е.Б. Рейна исключена из книги по не зависящим от издательства причинам.

---

Елена Якович Прогулки с Бродским и так далее

© Е. Якович, 2017

© А. Шишов, наследники, 2017

© Фонд по управлению наследственным имуществом Иосифа Бродского. Воспроизведение без разрешения Фонда запрещено

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Издательство CORPUS ®

Предисловие

В ноябре 1993-го мы провели целую неделю с Бродским в Венеции, где снимали фильм, который был назван «Прогулки с Бродским» и получил первую в истории премию ТЭФИ в день его рождения 24 мая 1995-го – как оказалось, последний. Вышло так, что это единственный фильм, где нобелевский лауреат на родном языке напрямую обращается к российскому зрителю. И с каждым годом, с каждым днем его мысли, его слова обретают все более глубокий, все более пронзительный смысл, словно время пытается догнать Бродского…

Книга «Прогулки с Бродским и так далее» – это полная версия той уникальной съемки, поскольку в фильм вошла лишь часть разговоров с ним. К тому же, когда камера была выключена, Иосиф Александрович разрешил пользоваться диктофоном. Сохранившиеся четыре кассеты – по-видимому, последние его неопубликованные тексты.

Венеция тогда была выбрана почти случайно. Мы знали, что он очень любил этот город, приезжал сюда каждый год, написал о Венеции свое знаменитое эссе «Набережная неисцелимых». И все же были в его жизни и другие любимые города – Нью-Йорк, Амстердам, его родной Питер.

Спустя три года после съемок Иосиф Александрович умер в Нью-Йорке, но был похоронен в Венеции, на «Острове мертвых», на кладбище Сан-Микеле, рядом со Стравинским и Дягилевым, как и он – изгнанниками, как и он – прославившими Россию на весь мир. С тех пор «Прогулки с Бродским» приобрели новый, мистический смысл, поскольку он гуляет по городу, который станет его последним пристанищем.

И как сказал он сам, «мы уходим, а красота остается, ибо мы направляемся в будущее, а красота есть вечное настоящее».

Елена Якович

Слова благодарности

Фильм не был бы возможен без участия друга Бродского поэта Евгения Рейна. Всегда ему за это благодарна.

Спасибо Евгению Сидорову, Юрию Львову, Лие Лучниковой – за то, что поддержали нас в 1993-м. Без них съемки могли бы не состояться.

Благодарю Татьяну Андриасову и Наталию Зачесову – за то, что помогли мне справиться с собой и преодолеть страх перед этим текстом. И Александра Крюкова – за то, что превратил кадры из фильма в фотографии.

И конечно, благодарю Варю Горностаеву, Иру Кузнецову, Андрея Бондаренко за пристальное внимание к книге и за помощь в ее создании.

Прогулки с Бродским и так далее

Памяти Алексея Шишова посвящается

Вопрос: А может ли тупик быть выходом?

И.Бродский: Тупик – всегда выход.

(из диктофонной записи)

«Вот если вы сейчас туда пойдете, вы увидите, как их кладут в похоронную гондолу. Это буквально десять шагов», – сказал Бродский. Он стоял у церкви, мы собирались войти внутрь – он в очередной раз хотел показать нам какую-то гениальную живопись. Почему-то это никогда не получалось, словно Венеция не пускала, не отпускала от своих фасадов и каналов. Площадь постепенно наполнялась нестерпимым колокольным звоном. «Как красиво», – сказал Иосиф Александрович. Съемка еще не началась, но камера была включена и зафиксировала его слова про похоронную гондолу, его лицо. Только что он предупредил: «Не снимайте, там похороны», и тут же: «Идите». И мы пошли, вернее, побежали за похоронной процессией до самой лагуны. На волнах качались не гондолы – два катера; на один поставили гроб и засыпали цветами, в другой сели близкие. Они уплывали к красной кирпичной стене «Острова мертвых», кладбища Сан-Микеле, пока не превратились в две точки посреди бескрайней «венецианской водички».

Черную похоронную гондолу мы увидели потом – в Морском музее Венеции, куда Бродский нас привел.

Перед началом съемок я спросила Иосифа Александровича, можно ли пользоваться диктофоном, когда камера выключена. Он разрешил. Этот диктофон фирмы Sony и теперь у меня, допотопный сегодня, предмет гордости тогда – квадратный, громоздкий, с кассетами на вес золота, выданный «Литгазетой».

Из диктофонной записи:

Ну, для меня любимый композитор – такой, чтобы я не уходил от него всю жизнь, – это Гайдн. И Моцарт, конечно. Вот еще в этом доме жил замечательный господин, у него есть знаменитое адажио – Чимароза. Он тут и жил. А самая моя любимая музыка – это Сидней Беше, «Маленький цветок». У Доницетти совершенно замечательная «Лючия ди Ламмермур». Вот если умру, я хотел бы, чтобы там это играли. «Если умру»! Когда.

С тех пор я не была в Венеции. Не могла. И на могилу его не ездила.

«Дело» Бродского на Старой площади

И.Бродский. «Их было пятеро» – это гениально. Вот оттуда все и пошло, между прочим. Там была главная сцена в этом фильме… Это такие какие-то французы, которые участвовали в войне, в Сопротивлении, и так далее, и так далее. Они через некоторое время после войны встречаются, в шесть часов после – в кабаре, которым один из них, из этих пятерых, заведует. То есть первый – вполне преуспевающий владелец кабаре, другой – аристократ, третий – я уже не помню что, четвертый – жулик, а пятый – маленький такой лейтенантик, который потом уехал воевать в Алжир. И вот все это происходит в кабаре у их друга, и маленький лейтенантик – это то, что в некотором роде предопределило мое поведение на этом свете, – он вылезает, уже немножечко подпив, на эстраду и принимается читать стихи – Валери, если я не ошибаюсь. Ему начинают орать, сгонять, возникает драка. А он читает совершенно таким нейтральным голосом замечательные стихи. И вот это отношение, когда ты читаешь стихи, а в зале происходит уже полная ночь из-за того, что ты это делаешь, – вот это, по-моему, самая интересная тема.

(первая запись на съемках)

Как это вообще могло случиться? Как вышло, что в ноябре 93-го мы провели в Венеции съемочную неделю с ним и потом вместе с Лешей Шишовым сделали «Прогулки с Бродским»? Думаю, он этого захотел. Захотел фильм о себе – для России, куда не собирался возвращаться, для своих русских читателей. А мы просто стали проводниками.

Все началось с полосы в «Литературной газете» от 5 мая 1993 года «„Дело“ Бродского на Старой площади». Вот она у меня в руках, эта пожелтевшая от времени полоса.

Тогда открывались разные засекреченные документы из архивов, в том числе из архива ЦК. Его даже переименовали в ЦХСД – Центр хранения современной документации. Позвонил оттуда знакомый: «Чего хочешь посмотреть?» Я сказала: «Что-нибудь по Бродскому, если есть». Все-таки не все выводилось на уровень ЦК. Бродского выводили.

Собственно его «дела» как такового там не было – но два витка, два круга «высочайшего внимания» к тому, кто «выдавал себя за поэта-переводчика». Один, 1964–1965 годов, был связан с тем, что «осуждение Бродского вызвало различные кривотолки в среде творческой интеллигенции» дома и за железным занавесом.

И второй – 1987 года. Удивительная переписка партийных руководителей по поводу вручения ему Нобелевской премии. Они тогда не знали, что с ним делать, – с одной стороны, в стране полным ходом шла перестройка, с другой – они по инерции всерьез обсуждали, давать ли информацию о вручении Бродскому Нобелевской премии в советской печати, и если давать, то на сколько строк.

Документов по «ленинградскому делу» было всего два, но они многое говорили о времени и о судьбе. И о людях, фамилии которых были выделены в них заглавными буквами.

ЦК КПСС

Секретно

20 мая 1964 года.

…Члены Союза писателей Л. ЧУКОВСКАЯ, Р. ОРЛОВА, Л. КОПЕЛЕВ оценивают процесс над БРОДСКИМ как «рецидив печально известных методов произвола»…

Поэт Е. ЕВТУШЕНКО, прочитав материалы ВИГДОРОВОЙ, заявил, что процесс над БРОДСКИМ пахнет фашизмом, нарушается законность.

С. МАРШАК, К. ЧУКОВСКИЙ и Д. ШОСТАКОВИЧ принимали меры к защите БРОДСКОГО, к которому, по их мнению, суд отнесся несправедливо…

Следует отметить, что наиболее активно муссируются слухи вокруг дела БРОДСКОГО в кругах творческих интеллигентов еврейской национальности.

Вследствие достаточно широкого распространения материалов ВИГДОРОВОЙ, они стали достоянием зарубежной прессы…

Комитет Госбезопасности принимает меры по розыску лиц, способствовавших передаче тенденциозной информации по делу Бродского за границу.

Председатель Комитета госбезопасностиВ. Семичастный

В деревне Норенской ссыльный Бродский пас телят (плохо, по всем отзывам: «и телята за версту чувствуют интеллигентного человека») и писал свои лучшие стихи. В Москве по указанию Отдела культуры ЦК, скрепленному визами Андропова, Демичева, Ильичева, Подгорного, Козлова (почти всё Политбюро), Союзы писателей СССР и РСФСР вместе со своим московским отделением обсуждали «вопрос о нездоровых явлениях и фактах антипатриотического поведения отдельных литераторов», посмевших встать на его защиту.