Вера Клаусова - Страх. Детектив на один вечер

• Название: Страх. Детектив на один вечер
• Автор: Вера Клаусова
• Жанр: Детектив

Начинающая, но уже модная писательница детективных романов приезжает в свой бывший загородный дом, чтобы в одиночестве работать над очередной книгой. Как вскоре выясняется, ее одиночество оказывается иллюзорным…

---

Вере стало ясно, что, если буря не утихнет, ей придется топить и в кухне, и в гостиной практически целый день, иначе она попросту замерзнет. Дров, впрочем, в доме было вполне достаточно; Станда каждый раз обильно пополнял запасы поленьев и щепы. Теперь ей оставалось только подождать, пока дымоход не прогреется как следует. Потом плита сама дымить перестанет – это она хорошо знала по опыту.

Выждав минуту, она развела огонь снова. Старые газеты она разодрала на узкие полоски, на них наровняла щепки, а сверху разложила тонкие аккуратные поленья. Огонь охотно вспыхнул, бумага сгорела и подожгла сухое дерево, однако в ту же минуту плита опять немилосердно задымила, и Вера со слезящимися глазами снова подскочила к окну, чтобы выпустить дым. Потом раздраженно захлопнула за собой дверь и направилась в кабинет.

Ветер усилился и дико завывал в трубе. «Как духи, прячущиеся в дымоходе вместе с ведьмами и домовыми», подумала она. Снаружи время от времени доносился глухой стук. Наверное, это падали яблоки, которые там и сям еще висели на деревьях.

Вера решила больше не обращать внимания на бурю. В конце концов, выбирать не приходится: справиться с ней не в ее силах, остается терпеливо дожидаться ее конца.

Она села за стол и попыталась начать работу. У нее пока что было всего две-три страницы набросков сюжета. Роман повествовал о девочке-сироте, полумертвой от страха, которая ищет защиты у взрослых, но каждый раз находит разочарование: никто ей не верит, когда она рассказывает, что видела и знает. Никто, ни единая душа – пока, наконец, не станет слишком поздно.

Собственно, канва сюжета давно сложилась у Веры в голове. Но теперь, когда она осталась один на один, готовая перенести его на бумагу, когда вложила в машинку первые страницы, вся решимость вдруг оставила ее. Работа показалось ей такой же несбыточным делом, как поймать порыв ветра в лесу или вспомнить обрывочный сон. Канва исчезла, рассыпалась, разорвалась в клочья, словно пелена тумана поутру. Главная идея романа теперь представлялась пустой и надуманной: кому может быть интересна какая-то чужая девочка, кто поверит ее чувствам, кто будет сочувствовать ей?

Вера раз в десятый перечитала свои заметки и, наконец, медленно, с усилием, приступила к работе. Слова, тяжелые и бессвязные, одно за одним ложились на чистый лист бумаги. Неуверенные фразы, отражающие такие же неубедительные мысли. Впрочем, начало всегда было для нее самым нелегким.

Она с большим трудом напечатала две страницы, работа шла тяжело и медленно. Ей стало холодно, и она вспомнила об открытом окне на кухне. Дым, конечно, давно рассеялся, но и огонь в плите успел погаснуть. Стуча зубами от холода, она подошла к серванту, куда поставила несколько бутылок красного вина, купленного накануне, достала одну из них и откупорила. Пить в одиночестве ей всегда было противно, казалось, одна мысль об этом означает начало разложения, упадка и конца, но теперь, именно сегодня, она чувствовала, что выпить просто необходимо.

Она налила вина в медный котелок, на глаз добавила сахара, молотой гвоздики и корицы и поставила на газовую плитку в углу кухни. Горячее вино успокаивает и согревает, она это знала. Потом перелила обжигающий напиток в глиняную кружку и, медленно отпивая сладкую, чуть терпкую жидкость, ощущала, как по всему телу разливается тепло и приятная слабость. Рев бури и холодный осенний свет уже не так действовали на нервы.

Допив вино и в третий раз затопив плиту, на этот раз, кажется, успешно, она снова перешла в кабинет и заставила себя приняться за работу. Допечатав страницу до конца, она вытащила лист, перечитала, смяла его и начала сначала. Медленно продвигаясь вперед, перечеркивая, исправляя, переписывая, она все же ухитрилась придать хотя бы внешнее правдоподобие началу своего романа.

Проснулась она рано, гораздо раньше, чем обычно, и чувствовала себя невыспавшейся. Но теперь, после того, как выпила второй стакан импровизированного грога, она казалась себе вполне умиротворенной и довольной собой и своей работой.

Бросив мимолетный взгляд на часы, она с изумлением увидела, что на них всего половина двенадцатого. Время словно остановилось. Господи, неужели и остальные дни будут тянуться так же бесконечно?!

В этот момент ее внимание привлек какой-то новый звук – больше всего он походил на стук в дверь. Вера вздрогнула всем телом и тут же почувствовала, что все ее спокойствие и умиротворение было напускным. Что даже несмотря на выпитое вино она по-прежнему ужасно боится. Стук повторился, уже сильнее, и Вера отважилась встать и бросить короткий, нервный взгляд в окно кухни. У калитки под елями стояла незнакомая маленькая машина.

Кто может ее разыскивать? Ведь никто не знает, что она тут. Кроме Станды, конечно. Но эта машина точно не его.

Она уже подумывала просто не отзываться, сделать вид, что дома никого нет, но, когда стук повторился в третий раз, все же встала и неуверенными шагами на ногах, сделавшимися вдруг ватными, приблизилась к двери. Отперла дверь и стала сантиметр за сантиметром приоткрывать ее, в то время как буря изо всех сил старалась ей помешать. И моментально пошла краской от облегчения и стыда, увидев того, кто стоял снаружи.

Черная фуражка на голове, кожаная куртка и сумка через плечо. Почтальон. Одной рукой он придерживал фуражку, готовую в любой момент улететь бог знает куда, в другой держал какую-то бумагу.

Вера еще сильнее налегла на дверь, чтобы освободить место для прохода, и подумала: «Интересно, заметно ли по мне, как сильно я перепугалась? А чего, собственно, я ожидала? Что за дверью окажется маньяк, психопат, убийца?»

Почтальон растянул губы в широкой улыбке и, переступив порог, с облегчением оперся о дверной косяк.

– Дует, – сказал он лаконично. – Пани Клаусова, верно? Здравствуйте. У меня для вас заказное письмо, вот я вас и побеспокоил. Извините, вы должны еще подписать тут и тут. Пожалуйста.

Вера заметила, как дрожит ее рука, когда она принимала у него ручку и быстрыми движениями писала на бланке квитанции свою фамилию.

– Спасибо, – сказала она. – Я вижу, здесь, в деревне, почта до сих пор работает как в старые добрые времена. В Праге нас никто так не балует, за заказным мы должны сами отправляться на почту и выстоять очередь… Могу я предложить вам чашечку кофе?

После пережитого испуга она говорила, чуть заикаясь. «Что это со мной?», раздраженно подумала она.

– Ну, что же, думаю, наши люди и заслуживают тут лучшего отношения, – бодро ответил почтальон, вручая ей довольно большой коричневый пакет. – А за приглашение спасибо, только, к сожалению, задержаться не могу. В такую погоду работа отнимает в два раза больше времени, даром, что я на машине. Ужасный ветер. И обещают, что к вечеру еще усилится.

Совместными силами они распахнули дверь, почтальон галантно отдал ей честь, приложив руку к козырьку фуражки, и широкими шагами направился к машине. Вера стояла у окна и смотрела ему вслед, пока машина не выкатилась по горбатой дороге между деревьев к шоссе. Только потом она вспомнила, что он ей привез.

Большой конверт с ее фамилией и адресом. «Интересно, как кто-то сумел узнать, что я здесь?», подумала она. Она перевернула конверт и прочла имя отправителя. Л.Е.Вангеур. И адрес какой-то улицы в Пльзени.

Имя ей ничего не говорило, никакого Л.Е.Вангеура она не знала. Может быть, это все же какая-то ошибка? Поколебавшись, она вернулась в кабинет и вскрыла таинственный конверт.

Внутри оказалась не очень толстая стопка бумажных листов, перевязанных широкой розовой тесьмой. На первой странице была только надпись «Портрет Вероники». Вера перевернула лист и увидела письмо или, скорее, просто записку, тоже отпечатанную на машинке. Она гласила:

«Уважаемая пани Клаусова!

Посылаю вам свой роман. Пожалуйста, прочтите его и оцените. Заранее благодарен. Л.Е.Вангеур»

Итак, все было ясно. Рукопись, которую начинающий любитель прислал для оценки профессионала. Случалось и ранее, что совершенно незнакомые люди обращались к ней с просьбой дать комментарии или оценку своему «творчеству» – роману, повести или просто рассказу; наверное, таков удел любого мало-мальски известного писателя. Вере каждый раз это было неприятно. Она не любила заявлять открыто, что работа никуда не годится – а, к сожалению, так чаще всего и было. Ненавидя вранье, она не могла и сказать, что произведение удачное или станет таким, стоит его немного подправить, отредактировать. И она всегда старалась как-то выкрутиться из подобных переделок. Словно мало ей собственных хлопот!

Она устало вздохнула, откладывая рукопись на стол рядом со своими черновиками, и подумала: «Ну, что ж, видимо, придется как-нибудь заняться и этим…»