Владимир Хрулёв - Туритопсис нутрикула. Медуза

• Название: Туритопсис нутрикула. Медуза
• Автор: Владимир Хрулёв
• Жанр: Русское современное

Жизнь в России кроме всего прочего требует памфлета. Извините меня, читатель, что мой недостаточно остр – ведь я не профессионал, патриот ли – не знаю, но я, как и Президент, люблю свою Россию. Это критика необходима как свежий воздух, как стакан воды. Читайте.

---

У Вячеслава Вячеславовича улыбку вызвало это совсем не странное пение человека похожего на Владимира Конкина в роли Павки Корчагина. И тут же зашептал ему в ухо такую же странную вещь, какую только что услышал из пения Павки Корчагина в исполнении Владимира Конкина. Вячеслав Вячеславович отстранился от шепчущего ему в ухо и увидел перед собой ещё одного из этих. Этот шептал: Вы не понимали меня, уважаемый Вячеслав Вячеславович сегодня. А зря. Ведь я сегодня подыгрывал Вам во всём. Вы просто не поверили мне. И были чересчур раздосадованы на меня. Но за что?

– Как за что? Разве мы с тобой, полковник, друзья или, не дай бог, соратники?

– Разве вы не знаете? Я соратник на договорной основе, разве вы не знаете или вам не сообщили подробности?

Вячеслав Вячеславович недоуменно стал рассматривать полковника, но тут же скривился от омерзения.

– Да ладно. Без твоей помощи обойдусь. У меня своих информаторов хватает. – Отмахнулся Вячеслав Вячеславович от полковника из ГРУ.

– Нет. нет. Послушайте меня, Вячеслав Вячеславович. Я вам должен быть прилежен. – Зашептал жарким шёпотом незнакомец, похожий на Павку Корчагина.

– Ты кто такой? Кому принадлежишь? Почему русским не владеешь?

– Я истинно русский, поверьте.

– Тогда почему «прилежен» вместо обязан или верен? Почему?

– Я, честно сказать, из зелёных. Да вы и сами знаете. Ведь встречались и не редко даже на этой площадке, в дебатах то есть.

– Так в чём твоя примазка ко мне? Чего тебе нужно от меня?

– Я хочу, что бы вы заметили меня, Вячеслав Вячеславович, и знали меня в будущем. Я ваш, вот в чём дело, когда в ваших глазах и мыслях я враг.

– Ты не много на себя возлагаешь, мой зелёный недруг? Ты шавка, просто и всего.

И полковник из ГРУ даже не обиделся на унижение, но не смог скрыть капли пота на загоревшем лице. Пришлось напрячься и сделать лицо бесстрастным в безразличии.

Даже плывя кролем или любимым брасом, опустив голову в воду и рассматривая на дне бассейна имитацию греческих амфор, Владимир Владимирович представлял Михаила Ходарковского спящим сладким сном на нарах перед внезапным своим освобождением.

Но Владимир Владимирович, даже он сам, представить себе не мог как быстро, почти мгновенно будет исполнен этот его Указ и тюремное начальство уже до официального распоряжения своего начальства из Главного управления разбудит узника и усадит в своём кабинете в ожидании освобождения. Тюрьма ещё спала, а тут подоспел нарочный из паспортного стола и привез заграничный паспорт. Михаил Борисович удивился:

– А почему нет гражданского паспорта?

– Зачем вам гражданский паспорт, если за вами прислан самолёт из Германии? – начальник лагеря ИК-7 был два дня на ногах, лично охраняя сидельца от всех возможных неприятностей. Был наготове освободить заключённого. – Сейчас за вами прибудет машина из Петрозаводска и вас доставят прямо к борту, что бы переправить в Германию, где вас ждут ваши хорошие друзья. Это они прислали за вами самолёт. Вы разве не знали?

Этого Михаил Борисович не знал. Какой самолёт? Какая Германия? И кто здесь бредит? Неужели не я?

Он то предполагал совсем другое: от подачи прошения на имя Президента пройдёт не мало времени, что бы Кремль принялся совершать какие то действия. Или задумается с чего начинать и чем закончить эту гуманную акцию. А всего вероятнее нужно было ждать провокаций, разлетающихся со страниц российской прессы и с экранов российского телевидения: Михаил Ходорковский признал свою вину по обвинению его в преступлении по делу ЮКОСа, подачей Президенту прошении о помиловании! Это нужно было пережить. А уж потом Кремль потихоньку будет шевелится, ожидая от него полной капитуляции и даже отказа от предоставленного выезда заграницу.

– Ну. нет, Владимир Владимирович. Я от предоставленной возможности выезда заграницу не откажусь. Вы для меня опасны. А знаете почему? Потому, что я опасен для Вас ещё более. И Вы знаете об этом. Вы даже не рискнули ждать меня на поклон к Вам – я это предполагал, Вы хотели увидеть мой восторг от предоставленной свободы и благодарность за помилование?. Или нет? Так Вы правильно поступили, выдворив меня за двери России. В надежде. что я не постучусь более. Да, пока Вы у власти, я не постучусь обратно. Да Вы, Владимир Владимирович не дождётесь меня. Не успеете меня дождаться, как Вас лишат власти самого и, вероятнее всего, самого упекут в тюрьму. И едва ли вам избежать тюремного заключения. На смену мне. – Так рассуждал Михаил Борисович Ходорковский, сидя в кабинете у начальника лагеря в ожидании своего долгожданного и внезапного освобождения.

Президент закончил свой кроль. А потом брасс. Сегодня время не засекал – звать не хотел тренера на утреннюю тренировку. Всё утро думал о Ходорковском – какую пакость принесёт слух из-за кордона и чем будет тот, помилованный, полезен своим новым приятелям. А Владимир Владимирович решил позавтракать не заходя в гимнастический зал для утренней гантельной гимнастики. Утренним бегом он пренебрегал и был для него скорее пыткой, чем удовольствием. И бегом он никогда не занимался, даже для здоровья.

На столе был сервирован завтрак из стакана апельсинового сока, ложки овсяной каши, творожной массы с изюмом и курагой, стакана молока и хорошей величины груши – дули, что созревают в Тавриде. После завтрака ему был нужен небольшой отдых, на полчаса. И уж потом он направился в кабинет, где каждый в своей папке ждали его отчеты за прошедший день от ФСБ, МВД, ГРУ.

Сегодня отчеты не впечатлили. Его никто не собирался убивать. Но он остался доволен собой в утреннем плавании и началом дня без тревог.

– Но ведь хотят! – кричал его голос изнутри, – Не собираются и не хотят – это большая разница, это две большие разницы, как говорят в Одессе.

И, тем не менее, на сегодня отменил все выезды и никуда не выезжал, изредка вспоминая, что сегодня обещал интервью каким то молодым журналистам из вновь созданного ИА РФ. И, конечно, памятуя, что самое беспечное время по статистике и по логике приносит самые большие неприятности. Это надо, это сложное время.

Не успели журналисты рассесться за маленьким круглым столиком из какого то, видимо, дорогого дерева в удобных и тоже мниатюрных креслицах, как появился он из незаметной двери в углу этой небольшой уютной комнаты, где Президент готовился непосредственно перед встречей с людьми по какому-либо поводу. И всё равно его появление было неожиданно и пугающе, словно из игры в прятки появился человечек маленького роста, лысеющий и бледный, как медуза, но злобный и памятный – видно сразу. Но нет, это они представляли его таким.

Шторка на двери колыхнулась и из-за шторки появился он, Президент Российской Федераци. Как показалось Юре, был он роста ниже среднего. в аккуратном сером костюме, скрывающем неширокие плечи спортсмена – любителя свободным покроем пиджака. Его лицо казалось припухшим, как бы утомлённым лёгкой бессонницей и почему то влажным, а припухшие веки глаз и вовсе закрывали небольшие светлые не глаза, а незаметные на лице глазки. Президент сразу же спросил, поинтересовавшись:

– Во первых, добрый вечер, господа! Как ваше здоровье? Как настроение и всё ли хорошо в вашей жизни?

Господа вскочили, нарушив свой уют в креслах и в разнобой ответили:

– Добрый вечер, Владимир Владимирович! У нас всё хорошо! Не стоит беспокоиться.

– Свою беседу мы поведём за чаем или за кофе? Что подать Вам?

Нашёлся что ответить Игорь Дмитриевич:

– Мы приобщимся к Президенту, Владимир Владимирович, что бы быть вместе с ним и как бы в одной компании.

– Если так, то – чай. А вы считайте себя присоединившимися или примкнувшими. Согласны на такой вариант?

– По поводу чаепития – с удовольствием!

¬– Так присаживайтесь и начнём нашу беседу.

– Но сначала, Владимир Владимирович, позвольте поинтересоваться вашим здоровьем. – Сказал Игорь Дмитриевич с улыбкой. – Извините, но так принято в обществе – интересоваться здоровьем и желать здравия собеседнику. И доброе лицо Игоря Дмитриевича озарилось.

– А я отвечу анекдотичной короткой фразой: Не дождётесь. Итак, я слушаю ваши вопросы. А здоровье в порядке, если вам интересно знать об этом.

Президент неожиданно икнул и затем подавил в себе движение в поджелудочной железе, достал из кармана платочек и вытер губы, потом промакнул влажный лоб. Тут вошла женщина, внесла поднос с чашками чая и на крошечных блюдцах крошечные кусочки пирожных. Спасибо – сказал Президент. Не забыли поблагодарить и наши журналисты, даже поторопились. Беседа уже должна была начаться, но застоялась по непонятной причине. Тогда Президент проявил инициативу, видя неопытность собеседников: