Алина Кроткая - Обнуление. Сборник

• Название: Обнуление. Сборник
• Автор: Алина Кроткая
• Жанр: Русское современное

Стихи и новеллы о любви, которые закручиваются в единый клубок эмоций. Перед вами самый полный сборник произведений Алины Кроткой (псевдоним, под которым до сентября 2016 года скрывалась журналистка, поэтесса и писательница Екатерина Мостяева). Некоторые новеллы и стихи уже издавались ранее в сборнике «Сердцелом».

---

Страшный зверь

Страшный зверь перед зеркалом
Обрезает клыки.
Равняет их аккуратно пилкой.
В глазах у безумного столько тоски:
Не обманешь природу настойчивой жилкой.

Страшный волк перед зеркалом упрямо меняет свой вой,
Учит собачьи гаммы и скороговорки.
Но голос хриплый и всё такой же злой
Не исправят упражнения звонкие.

Страшный волк перед зеркалом уже вторую неделю
Каждый вечер упорно меняет свой вид.
А на утро снова клыки на пределе,
И вой на всю округу стоит.

Каждый вечер волк надевает такую маску.
Как ещё? Он боится ЕЁ напугать.
На ночь читает ЕЙ ласково сказки,
Врёт, что домашний, и что с ним можно играть.

Но маска под утро подло слетает,
И девочка от страха начинает рыдать.

Страшный зверь перед зеркалом вновь обрезает клыки…

Мир внутри него безнадежно болит

Мир вокруг него непрерывно болит,
Декорации рассыпаются на молекулы,
Воздух смертельно простужен и кровоточИт,
Боль безнадёжно стекается в лужи,
И никакой рунический щит
Не спасёт от внутренней стужи.

Он примеряет улыбки,
Едко шутит и веселит,
Он, как смертельно больной человек,
Который пытается убедить родных,
Что врач ошибся, и он будет жить,
И что сейчас он так, для прикола,
неподвижно лежит.
…Часы посещений окончены,
Руки бессильно падают вниз.
Спектакль прошёл,
Он опускает занавес
Уставших кулис.

Он приходит ко мне, а я, как безумный химик,
Кричу ему, что нашла лекарство,
И он не умрёт!
Я колю ему тройную порцию нежности
И убеждаю, что всё пройдет,
И мы будем вместе за годом год.
Он делает вид, что верит,
А я пытаюсь раскрасить его
Оставшийся срок.

Мир внутри него безнадёжно болит…

А теперь вот давай—ка выдохнем

А теперь вот давай-ка выдохнем,
Ты можешь затянуться привычными крепкими,
А я пока вытащу из лёгких булавки и скрепки,
Слишком больно дышать, засели внутри очень крепко.

А теперь вот давай без истерик, по-взрослому,
Взвешенно и спокойным тоном
Надиктуем последний абзац нашей повести,
Ты запьешь его колой.
И вобьём его в стихотворный роман осиновым колом.

А теперь вот давай без сказок, надежд и липовых обещаний.
Признаем, что не получилось,
Поскорбим на прощание.
Ты прости, я пыталась, но в итоге осталось только
Отчаяние.
Я вся исполосована твоим непониманием.

А теперь вот давай без ругани, без скандала.
Представим, что мы в коридоре больничном,
Где наша любовь умирала.
Врач вышел, грустно развёл руками:
«Мне очень жаль, но её нет больше с нами».
И нам ничего не остаётся, как молча поникнуть плечами.
Прости, но мы стали друг другу лишь палачами.

Волосы воспоминаний

Я отчаянно цепляюсь за волосы воспоминаний,
Тяну их руками, как моряк шевелюру девки портовой.
Яростно, с хрипами,
Изнемогая,
Просачивая сквозь пальцы,
Прижимая к себе по новой!

За окном не щебечут, а крякают птицы,
Кровать – вместо адовой сковородки.
Моя летняя ночь «весела», как последние часы
Самоубийцы,
Я внутри себя проорала уже всю глотку.

Я вытягиваю из водоёма нашей любви,
Заросшего от негодности тиной,
Воспоминания, лежащие устало на дне плетьми,
И отчаянно даю им красивое имя.
…Я знаю, что всё уже позади,
Но позволь мне подержать воспоминания
За волосы длинные.

Маленькая девочка

Наш маленький мир разлетается сотней осколков,
Рушатся все мосты.
Я маленькая девочка. Я стою, испугавшись, в сторонке.
Ты куришь. Я кричу испугано: «Прекрати!».

Наш уютный и прекрасно подогнанный мир
Сыплется, как соль из пакета.
Я маленькая девочка. В моем платье уже сотни дыр.
Ты кидаешь вниз зажжённую сигарету.

Наш чистый мир обрастает слоями боли:
Его покрыла сплошь липкая глина.
Я маленькая девочка. От твоей сигареты пожар плюёт зноем,
Я бегу потушить и нечаянно подливаю бензина.

Друг другу

Тишину на этой кухне можно рубить с плеча,
отталкивать руками, как плотную воду.
Прикрывающие спины друг другу
от бед, как от ножа,
мы можем рассориться в прах из-за банальной
посуды,
из-за фильма, книги и разных взглядов
на Будду.

Так странно: мы целуем нежно друг другу глаза
и вгрызаемся же в глотки друг другу…

Шарманка из правил

И мы оба знаем,
что Вселенная крутит шарманку из правил:
в любви чёткий план необходим.
Писать – три раза в неделю,
видеться – только один.
Но к чёрту все грамоты и весь расчётливый мир!
Какая логика, если он мной безумно любим?

Мы оба знаем,
что вес слов – тяжелее камня,
что фраза – не маленький воробей.
Но я заглядываю в зрачки глаз самых главных,
И повторяю «люблю» твёрже всё и сильней!
Пусть это опасно, как в аду десятки чертей.

И мы оба знаем,
что на небе кто-то перевернул часы,
что нам отпущен какой-то ничтожный срок.
…Я ставлю чувства свои на весы,
целюсь в разум и спускаю курок.

Оригами

Кто-то до предела выкрутил громкость,
Я надрывно кричу, но не слышно ни звука.
Я помогаю себе жестами, выламываю руки,
Но получается трагисмешно,
Как у сельского комика пантомима глупая.
Я хватаю воздух: не по-майски за окном горячо,
Пересохшие губы открываются жутко.
Мне кажется, вокруг меня стеною стекло,
А я за ним – брошенная кукла.

Не тряпичная, не плюшевая, не пластмассовая.
А из когда-то белой бумаги,
Японская оригами.
На эту игрушку никто и не обращает внимания.
Похожа на лягушку,
Которая надета на пальцы
И рот открывает.
Все в детстве в такую играли.
Вот и он потешился, руки размял,
И теперь новой купил бумаги.

Наизусть

Ты не дотрагиваешься до него,
Но пальцы знают каждую пору,
Как любимое стихотворение.
И тебе не нужно точек опоры,
Чтобы ощутить подушечками его настроение,
И скрытое изящно волнение.
Чтобы оскорбить его кожу излишним прикосновением.
Памяти тела не требуются подтверждения.

Ты тянешь к нему вместо рук зрачки.
Гладишь ими его заросшие скулы…
Дотрагиваешься до скрытой под майкой груди…
Остаёшься на ней медлительным поцелуем.
Между вами метр почти,
Толпа заходится шумом,
Руки к холодным поручням приросли,
Вы не сказали и слова друг другу,
Но в этих ласках излишни губы.

Ты помнишь его наизусть,
И сотни раз про себя повторяешь по кругу.

Фонари 2011—2013

Идеальная

Прекрасно готовлю,
стильно одеваюсь.
Красивая,
истиной женщиной быть
стараюсь.
Не истерю,
почти не ругаюсь,
посуду не бью,
дома жду
и сдержанно улыбаюсь.
Такая вся идеальная,
ты же знаешь…
«Я люблю тебя, —
уходя, вновь кидаешь,
– Я не смогу без тебя», —
и вновь изменяешь.

Я прекрасно готовлю,
но всё остывает.
Ведь ты там, где лапшу
кипятком заливают,
где суп-минутку лишь варят.

Ты говоришь, что
классно я одеваюсь,
а сам идешь к той,
что в темноте наряжалась:
всё вразнобой:
зелёная майка,
синие джинсы и
красный зонт.
А я вся такая красивая,
хоть вой.
Ты говоришь, что я идеальна —
«В ЗАГС бы с тобой!»
…И вновь ночью
не приходишь домой.

Алые паруса

Алые паруса на твоём корабле
Стали серыми —
Смылась краска.
Я в открытом твоём окне,
На тринадцатом,
Без опаски.
Я в каком-то живом полусне,
Где солнце так медленно гасло.
Слишком много романтики,
Так сильно похоже на сказку.
Москва вместо райского сада,
Полнолуние слишком ласково.
И мои дрожащие плечи —
В 4 утра Москва
Холодна и ненастна,
В 4 утра Москва так прекрасна…
Ведь рядом ты,
И время не властно.
Или тот склон:
Под ногами трасса,
Позади монастырь,
Впереди закат бурно красный.
Чуть дальше набережная,
Вода колышется вальсом,
Ты держишь за руку —
Небо, сжалься!
Какой-то внезапный праздник!
Побеги из недр автобуса
Память дразнят,
О музыке разговоры,
Суровый Оззи
У тебя на балконе
Нежно так тянет гласные.
Снова вместе рассвет,
Снова сплетаются пальцы…
Хватит.
Включи в сознании свет,
Вспомни, что было дальше.
Алые паруса на твоём балконе
Бессонным утром нашла.
Алые паруса. Твой корабль тонет.
Я книгу на память себе забрала…

Самое нежное стихотворение