Рони Ротэр - Мошки в янтаре. Скуй мне панцирь ледяной. Черный пепел, красный снег. Ключ

• Название: Мошки в янтаре. Скуй мне панцирь ледяной. Черный пепел, красный снег. Ключ
• Автор: Рони Ротэр
• Жанр: Русское фэнтези

Её земное имя осталось в прошлом. Теперь её зовут Вайра. В том мире, по которому она путешествует в поисках дороги домой, она узнает, что магия – удел сильных духом. Что принцы могут быть грубы, а пираты умеют плакать. Что смерть всего одного человека может оказаться губительной для целой страны. А смерть многих станет ценой за спасение одного. Что дорога домой не так уж легка и радостна, а истинным проявлением любви бывает даже ложь. В ваших руках – заключительная книга.

---

«Да, да, я помню твои слова, магистр. Я – идеальное существо. Я проживу долгие тысячелетия. Мне не страшны болезни и старость. Я могу вынести то, что другим не под силу. Я буду жить. Жить столько, сколько понадобится!».

Глава 2

Рыбацкая деревушка мирно спала, когда Зараэль добрела до крайних хат. Южанка прислушалась, и, успокоенная тишиной, осмелилась приблизиться к ближним постройкам. Она отгребла снег от дверей покосившейся сараюшки и протиснулась внутрь. В сарае пахло рыбой и солью. Путаясь в развешанных на просушку сетях и стараясь не свалить что-нибудь ненароком, Зараэль пробралась в дальний угол и забилась в сено. Стараясь отвлечься от боли в ноге, она попыталась размышлять о том, как ей быть дальше. Но думать о будущем не получалось, мысли возвращали её в недавнее прошлое, и это было больнее, чем раны на теле. В конце концов, убаюканная относительным теплом и монотонным воем ветра, прижавшись щекой к заветному перстню с синим камнем, Зараэль задремала.

Разбудили её голоса снаружи. Говорили мужчина и ребенок. Зараэль прислушалась, сквозь шум так и не утихшей вьюги разбирая слова чужой речи. На этом языке иногда, желая поразвлечь её, говорил Астид. Зараэль, больше для забавы, чем для практического применения, освоила странную речь. И вот, поди ж ты, пригодилось.

– Тато, ты скоро?

– Скоро, Микось, скоро. К изборну и обратно. А ты матери подмогни, дров вон еще натаскай, снег срой.

– Ла-адно.

Зараэль осторожно высунулась из сена и огляделась. В щели меж досками проникал дневной свет, в его широких полосах весело посверкивали слетающие с потолка снежинки. Послышались легкие шаги, сопение, скрип снега под лопатой. Южанка притаилась. Дверь приоткрылась, и в сараюшку втиснулся мальчонка лет семи. Прислонив лопату к косяку, он направился к поленнице. Зараэль сквозь стебли сухой травы наблюдала, как пацаненок с серьезным видом набирает дрова. От него пахло теплом и хлебом. Южанке не хотелось, чтобы он кричал. Она стремительно вынырнула из сенного вороха, ухватила мальчишку и закрыла ему ладонью рот.

– Тихо, – прошептала Зараэль в ответ на испуганный взвизг и приглушенное мычание. Она подождала, давая мальчонке время на понимание, а потом веско проговорила. – Говори тихо и быстро. Будешь орать, придушу сразу же. Понял меня?

Мальчик согласно затряс головой. Зараэль убрала руку с его лица.

– В доме кто?

– М-мато.

– Еще?

– Ба… бабка старая и брат. Но он малой еще, м-молочный.

– А отец?

– У-ушел. Соктень п-приходил, его к… к изборну позвал.

– Веди в дом.

Мальчишка дернулся к выходу, но Зараэль удержала его за воротник фуфайки, и кивнула на разбросанные поленья.

– Дрова-то возьми. Я замерзла.

Зараэль прохромала по ступенькам, держа маленького пленника за шиворот, открыла дверь, и втолкнула мальчишку в хату первым. Клубы морозного воздуха вместе с порывами ветра и снегом ворвались в жарко натопленную избу.

– Микось, што дверь-то расхлебенил! Ястося захворишь! Дров принес?

У печи, спиной к двери, хлопотала хозяйка, снимая шкворчащий горшок с огня.

– Мато, – пискнул Микось.

– Да закрой ты дверь, оболтус!

Хозяйка повернула круглое раскрасневшееся лицо с намерением отчитать сына, и вскрикнув, всплеснула руками.

– Висьмирь помоги!

В дверях, ссутулившись и скособочась, стояла темнокожая полуголая девка. Одной рукой она придерживала дверь, а другой держала её сына за воротник фуфайки. Светлые глаза исподлобья настороженно осматривали хату.

– Микосю! – хозяйка бросилась к мальчишке. А тот, не выпуская поленьев из рук, разревелся в голос, громко и испуганно.

Зараэль отпустила мальчишку, и он уткнулся лицом матери в передник.

– Да цел он, цел, – вздохнула Зараэль, прикрывая дверь, и прислонилась к косяку.

Хозяйка, прижимая к себе сына, во все глаза глядела на незнакомку. Её брови изогнулись, когда она заметила синяки и ссадины на теле девушки, запекшуюся рану на ноге. Она была доброй женщиной, и первыми чувствами, сменившими страх за сына, стали жалость и сострадание к неожиданной гостье

– Микосю, ступай, сыно, ступай. Ох, дева, енто хто ж тебя так-то? Хватайся за меня.

– Я сама.

– Ну, сама, сама. Вот, сюда, на лавочку, да к печке. Ох, ты, велик Висьмирь, енто надо ж, голяком, да по такой стыни! Неуж хто у нас тут обидчик нашёлси? Дык, отродясь тута злыдней не бывало. Иди, мила, иди.

Зараэль дотащилась до широкой лавки у печи. От томного тепла заломило тело, разодранная нога снова начала кровоточить.

– Щас, дева, щас. Микось, – кивнула она сыну, – одёжу скидай да дров в печь подкинь, не то хлеб склёкнет.

Микось, вытирая рукавом нос и с любопытством косясь на диковинную гостью, занялся печью. Хозяйка скрылась за занавеской, отделяющей вторую половину хаты, и вернулась оттуда с чистыми полотенцами и бутылкой из зеленого стекла с какой-то жидкостью. Налив из большого котла, стоящего на печи, теплой воды в миску, она смочила в нем полотенце и прикоснулась к ноге Зараэль.

– А потерпи, потерпи, – подняла она глаза на южанку, когда та шикнула сквозь зубы. – Рану-то, рану омыть надоть. Щас, дева, щас. И настойка у меня ести, хорошая настойка. Мой-то ежели на промысле руки сорвет, я завсегда его ентой настоечкой пользую. Ты не бойсь, я худого не сделаю. Ох, дева, и откель ж ты такая взялася?

– Издалека, – ответила Зараэль, кривясь и пошикивая, когда хозяйка отрывала засохшие струпья с раны и быстро прижимала к ней намоченную в настойке тряпицу. Снадобье припекало не на шутку, но Зараэль терпела. После всей процедуры хозяйка приложила к ране смоченную в настойке ветошку, и обмотала ногу южанки чистой тряпицей.

– Вот, ладнёхонько. Покажь спину-то, не боись. Издалека, сталбыть. С корабля какого, што ль?

– С корабля, – кивнула южанка.

– Оно видать, шо не нашенская. Даже и не из господ. Чудна больно. А по-нашенски ладно баешь. Ну, вот и всё, – смоченная в адском вареве тряпица в последний раз коснулась спины, и Зараэль вздохнула с облегчением. Умывшись и сполоснув руки теплой водой, она почувствовала себя лучше. Хозяйка оглядела её и, нахмурившись, укоризненно покачала головой. – Щас я тебе што-нить прикрыться дам. Сраму-то, сраму.

Зараэль, гордившаяся своей фигурой, обиженно скривила губы. Прикрыться хозяйка принесла рубаху со шнуровкой у плеч и длинную коричневую юбку.

– Надевай, – кивнула хозяйка. – Вскорости Врацек вернется, а тутоти ты голяком. На ноги на вот.

И на скамью перед Зараэль легли онучи и основательно потертые, сшитые из толстой кожи чувяки с тесемками.

– Надевай, надевай, – махнула рукой хозяйка, перехватив недоуменный взгляд южанки. – Оно, можа, и неказисто, да прикрыта будешь.

Зараэль натянула рубаху, юбку, и, представив себя со стороны, чуть усмехнулась. А вот с обувью вышла заминка. Южанка вертела в руках длинную полосу плотной ткани, недоумевая, что с ней делать.

– Пошто размотала-то? Енто тебе не господарски туфели. Смотай. Охо-хо, глядь сюды.

Хозяйка села рядом и задрала подол. Её ноги до середины голени были аккуратно обернуты онучами, и перевиты тесемками кожаной обуви.

– Поняла?

– Да.

Изящные браслеты с раненой ноги пришлось переодеть на другую, иначе они натирали рану. Изрядно повозившись с портянками, Зараэль удалось-таки обуться. С неудовольствием глядя на ноги, потолстевшие в онучах, она мысленно пообещала себе при первой же возможности разжиться сапогами.

– Тебя как кличуть-то? – спросила хозяйка, надрезая большой каравай, и дружелюбно посматривая на Зараэль. Микось, помогая матери, раскладывал на столе деревянные ложки.

– Зараэль, – помедлив, ответила южанка.

– Чудно всё ж! – хмыкнула хозяйка. – Ай да имячко. А меня вот Малья.

– Малья, – повторила Зараэль, глядя, как хозяйка ставит на стол горшок с варевом.

– Ага. А Врацек зовёть Мальком. Он у меня рыбарь, вот и шуткует по-своему, – рассмеялась она. – А ты-то как, замужняя, аль нет?

– Нет, – качнула головой Зараэль.

– А постлюх-то ести?

– Кто? – не поняла южанка.

– Любый, говорю, есть хто?

– Был.

– Неуж бросил? – сочувственно покачала головой Малья.

– Убили его, – тихо ответила Зараэль, отворачиваясь.

– Уби-или? – рыбачка опустилась на скамью рядом с южанкой. – Охеньки, горюшко. Енто как же, хто ж такое содеял-то?

Зараэль дернула плечами, не желая вдаваться в подробности.

– Кто сделал – поплатится, – зло бросила она.

Малья вздохнула и поднялась. Налив в глубокую миску варева, оказавшегося рыбной похлебкой, и взяв кусок хлеба, она ушла за занавеску.

– Мамо, – послышался её громкий голос. – Мамо, полдневать пора.

Послышалось старческое кряхтенье, скрип и сдержанное причавкивание. Выйдя к столу, Малья кивнула на другую половину хаты.