Елена Юрова - Блеск и нищета бижутерии. Повседневные украшения в России и СССР, 1880–1980 годы

• Название: Блеск и нищета бижутерии. Повседневные украшения в России и СССР, 1880–1980 годы
• Автор: Елена Юрова
• Жанр: Прочее домоводство
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-480-00218-8

В книге известного московского коллекционера Е.С. Юровой рассказывается об истории бижутерии за сто лет. Во все времена драгоценности были доступны лишь немногим. Недорогие украшения существовали как подделки или как элемент народного костюма. По мере демократизации общества бижутерия постепенно выделилась в отдельный вид прикладного искусства. Дизайном недорогих украшений начали заниматься талантливые художники и ювелиры, а их произведения привлекли внимание искусствоведов и коллекционеров.

Для широкого круга читателей, всех тех, кто интересуется историей прикладного искусства и моды.

---

Это наблюдение подтвердила и хранительница бисера в Музее Виктории и Альберта – Дженнифер Уирден. Словом beads в последнее время действительно обозначаются не только бусины, но и бусы, в отличие от слова necklace, употребляемого, как правило, для чего-то более солидного, вроде бриллиантового колье.

Помимо посещения бисерной ярмарки, исключительно интересным оказался и визит к председательнице бисерного общества Стефани Томалин. Жила она в то время в четырехкомнатной квартире на последнем этаже пяти- или шестиэтажного дома в старом Лондоне. Все комнаты, передняя, кухня и даже санузел были увешаны связками бус и заставлены ящиками с теми экспонатами, для которых не хватало места на стенах. Стефани рассказала, что ездит практически по всем английским ярмаркам, куда привозят целые грузовики бус и бисера со всех сторон света. Раньше у нее был магазин на Портобелло, но теперь она ушла на покой.

Мне была показана, конечно, только небольшая часть коллекции, имеющая непосредственное отношение к бисеру. Очень интересной оказалась, например, длинная тканая лента с греческой надписью. Обращал на себя внимание и кусок тюля с узорами из бисера, нашитыми с помощью швейной машинки. Истинный восторг вызвала кукла XIX века, представляющая собой торговку предметами для рукоделия. В заключение нашей беседы я попросила показать шедевры коллекции; Стефани вынула небольшую коробочку, в которой находилось несколько сероватеньких, потертых стеклянных бусин, на которых, правда, просматривались крохотные личики. Оказалось, что это подлинные античные бусины, которые стоили довольно дорого еще в Древнем Риме. Тогда за одну из них она заплатила на аукционе 250 фунтов.

В процессе нашего разговора Стефани достала довольно безобразные деревянные бусы, залитые лаком, и спросила, не русского ли они происхождения. Несмотря на отсутствие внутренней убежденности в своей правоте, я отвергла это недостойное предположение. Тогда хозяйка задала мне следующий вопрос, оказавший впоследствии радикальное влияние на мои собирательские наклонности: «Что такое русские бусы?» Тогда этот простой вопрос меня совершенно озадачил. Наверное, что-то я ответила, но, вернувшись в Москву, постаралась выяснить, что же такое «русские бусы» на самом деле. С попытки ответить на этот вопрос и с увиденной у Стефани коллекции началось мое увлечение бусами. Постепенно к ним присоединились недорогие подвески, брошки, браслеты и прочее, в общем, все то, что называется бижутерией.

На мой взгляд, достоинством повседневных недорогих украшений является то, что их качество определяется исключительно умением, изобретательностью и вкусом мастера, а не стоимостью материала, как в «настоящих» ювелирных изделиях. При этом целью моих разысканий явилась не бижутерия вообще, а те недорогие украшения, которые носили женщины сначала в Российской империи, а позже в Советском Союзе. Эти поиски, с одной стороны, позволили узнать много интересного, а с другой – породили больше новых вопросов, чем дали однозначный ответ на вопрос, когда-то заданный Стефани Томалин.

В словаре Т.Б. Забозлаевой «Драгоценности в русской культуре XVIII–XX веков» (СПб., Искусство-СПб, 2003) утверждается: «В нынешней речи под словом “бижутерия” подразумевается некая вторичность, поддельность и неосновательность». Думаю, что такой взгляд устарел приблизительно столетие тому назад. За это время во всем мире произошли радикальные изменения в социальной структуре общества. Драгоценности по-прежнему остались доступными только очень немногим; подавляющее большинство перешло на «бюджетные» украшения. Соответственно, существенно расширилось их производство, ученые начали поиск новых материалов и технологий, их дизайном стали заниматься талантливые художники. В результате бижутерия постепенно выделилась в самостоятельный вид прикладного искусства, который в наше время привлекает многих искусствоведов и коллекционеров.

«Русские» бусы

И на груди роскошной бусы
Роскошно зыблются порой.

А.И. Подолинский. Портрет, 1828

Различные украшения, в том числе бусы, разумеется, существовали на Руси еще в глубокой древности. Об этом свидетельствуют результаты археологических раскопок. Их анализу посвящена обширнейшая литература, в которой подробно рассмотрены типология, время и место бытования бус, гривен, серег, височных колец, фибул[2] и т. п. Однако мне казалось, что вопрос Стефани касался не таких отдаленных времен. Кроме того, коллекционирование архаичных украшений представлялось не очень перспективным, поскольку любая частная коллекция такого рода на фоне музейных собраний и трудов профессиональных археологов сильно напоминала бы историю соревнования Эллочки-людоедки с дочерью Вандербильта.

Тем не менее интересно отметить, что стеклянные бусины входили в состав украшений русских женщин еще в IX веке. Правда, в IX–XI веках это были преимущественно сирийские и византийские бусины; русские мастера стали осваивать это искусство позже, в XI–XII столетиях. Они использовали все известные в древности технологии изготовления стеклянных бусин: из трубочек, из палочек, путем навивки стеклянной нити вокруг стержня, а также из капель жидкого стекла. Хотя в ожерельях они зачастую сочетались с металлом, глиной, янтарем, сердоликом, аметистом, домонгольская Русь была царством именно стеклянных бусин. Они составляют почти две трети из всех найденных бусин IX–XII веков. Исследования показывают, что они отличались большим разнообразием цветов и форм. Позднее, начиная с XIII века, стекло начинает вытесняться янтарем.

2. Неизвестный художник. Портрет молодой крестьянки с жемчужными серьгами. 1840-е гг. ГИМ («Для памяти потомству своему…», М., 1993, илл. 203)

3. Сальников Н.А.Портрет императрицы Александры Федоровны. 1849 г. Собрание С. и Т. Подстаницких («И мира звук в ответ мечу гремел…», М., 2011, с. 238)

Гораздо позже, с XVII века, пальма первенства решительно переходит к жемчугу, который в изобилии встречался в русских северных реках. Но особенно высоко ценился привозной «гурмыжский» или «бурмицкий» жемчуг, добывавшийся в Персидском заливе. Стоит просмотреть многочисленные портреты и жанровые картины того времени (начиная с парсун[3] XVII века и вплоть до полотен конца XIX века), чтобы убедиться в особом пристрастии русских женщин к жемчужным ожерельям. При этом они, разумеется, существенно различались по качеству: на зажиточной крестьянке можно видеть воротник из мелкого речного бисера, а шею императрицы украшают жемчуга величиной с перепелиное яйцо. Жемчужное ожерелье было и последним украшением последней императрицы. По свидетельству Е.А. Свиньиной («Родная чужбина» – аудиокнига на основе передач радиостанции «Град Петров», а также журнал «Знамя», № 11, 1997), с начала войны 1914 года она всегда была одета в скромное черное шерстяное платье с белым воротничком и ниткой жемчуга.

По-видимому, в представлении людей того времени единственно достойным украшением для шеи любой женщины являлось именно жемчужное ожерелье. Это подтверждается и многочисленными примерами из русской классической литературы. Недаром у Пушкина о превратившейся в царицу старухе из «Сказки о рыбаке и рыбке» сказано: «Жемчуга огрузили шею». Образ Анны Карениной перед балом навсегда остается в памяти всякого, прочитавшего роман Толстого: «Анна была не в лиловом, как того непременно хотела Кити, а в черном, низко срезанном бархатном платье, открывавшем ее точеные, как старой слоновой кости, полные плечи и грудь и округлые руки с тонкою крошечною кистью… На точеной крепкой шее была нитка жемчугу». А в повести А.Ф. Писемского «Тысяча душ» старый князь демонстрирует гостям жемчуга и бриллианты своей дочери, княжны Полины: «– Недурная вещь! – говорил он, проходя мимо Калиновича и давая ему на руки попробовать тяжесть ящика, который Полина нехотя отперла и осторожно вынула из него разные вещи.

– C’est magnifique! C’est magnifique! [Великолепно! Великолепно!] – говорил старик, рассматривая то солитер, то брильянты, то жемчужное ожерелье». Другая героиня того же произведения, бедная Настенька, для торжественного случая собирается надеть единственное свое украшение – жемчужное ожерелье: «На шею Настеньке она [экономка Палагея Евграфовна] предназначила надеть покойной жены Петра Михайлыча жемчуг с брильянтовым фермуаром, который перенизывала, чистила, мыла и вообще приводила в порядок целые полдня. Палагея Евграфовна, как истая немка, бывши мастерицей стряпать, не умела одевать. Выбранный ею газ хотя и отличался добротою, но был уж очень грубого розового цвета. Крепостная портниха тоже перемодничала в покрое платья и чрезвычайно низко пустила мыс у лифа.

Приведенный в порядок жемчуг, конечно, был довольно ценный, но имел какой-то аляповатый купеческий характер». В этом отрывке обращает на себя внимание следующая деталь: и Палагея Евграфовна, и Настенька очень далеки от требований моды. Они не знают, что молоденькой девушке вообще не пристало надевать бриллианты (жемчужное ожерелье было с бриллиантовым фермуаром).