Эпосы, легенды и сказания - Тысяча и одна ночь

• Название: Тысяча и одна ночь
• Автор: Эпосы легенды и сказания
• Жанр: Детская

Книга сказок и историй 1001 ночи некогда поразила европейцев не меньше, чем разноцветье восточных тканей, мерцание стали беспощадных мусульманских клинков и таинственный блеск разноцветных арабских чаш.

Книга сказок и историй 1001 ночи некогда поразила европейцев не меньше, чем разноцветье восточных тканей, мерцание стали беспощадных мусульманских клинков, таинственный блеск разноцветных арабских чаш.

«1001 ночь» – сборник сказок на арабском языке, объединенных тем, что их рассказывала жестокому царю Шахрияру прекрасная Шахразада. Эти сказки не имеют известных авторов, они собирались в сборники различными компиляторами на протяжении веков, причем объединялись сказки самые различные – от нравоучительных, религиозных, волшебных, где героями выступают цари и везири, до бытовых, плутовских и даже сказок, где персонажи – животные.

Книга выдержала множество изданий, переводов и публикаций на различных языках мира.

В настоящем издании представлен восьмитомный перевод 1929–1938 годов непосредственно с арабского, сделанный Михаилом Салье под редакцией академика И. Ю. Крачковского по калькуттскому изданию.

---

И они просидели у него всю ночь без сна, а к конце ночи к ним пришёл плачущий подвижник, и, увидя его, Дау-аль-Макан поднялся к нему навстречу, а подвижник погладил рукою рану его брата и прочитал кое-что из Корана, заклиная рану знамениями всемилостивого. И он неотступно был подле него до утра, бодрствуя, и тогда Шарр-Кан очнулся, открыл глаза, повернул язык во рту и заговорил.

И султан Дау-аль-Макан обрадовался и воскликнул: «Ему досталось благословение через подвижника!» А Шарр-Кан произнёс: «Слава Аллаху за выздоровление! Я сейчас во здравии, а этот проклятый сделал со мной хитрость, и если бы я не склонился быстрее молнии, копьё наверное пронзило бы мне грудь. Слава же Аллаху, который спас меня. А каково положение мусульман?» – «Они плачут по тебе», – отвечал Дау-аль-Макан. «Я в добром здоровье, – сказал Шарр-Кан, – но где же подвижник?» А подвижник сидел у его изголовья и сказал: «У тебя в головах». И Шарр-Кан обернулся к нему и поцеловал ему руки. И подвижник сказал ему: «О дитя моё, соблюдай прекрасную стойкость, и Аллах увеличит воздаяние тебе, ибо воздаётся по мере трудности». И Шарр-Кан сказал: «Помолись за меня». И подвижник стал за него молиться.

А когда наступило утро и появилась заря и заблистала, мусульмане вышли на поде битвы, а неверные приготовились рубить и разить. И войска ислама выступили, ища боя и сражения, обнажив оружие. И царь Дау-аль-Макан с Афридуном хотели кинуться друг на друга, но когда Дау-аль-Макан выехал на поле, с ним выехали везирь Дандан и царедворец с Бахрамом и сказали ему: «Мы – выкуп за тебя!» И он воскликнул: «Клянусь священным храмом и Земземом и Местом Ибрахима[168], я не откажусь выйти к этим мужланам!» И, оказавшись на поле, он заиграл мечом и копьём так, что ошеломил витязей и изумил оба войска. Он понёсся на правое крыло и убил там двух патрициев. И на левом крыле он тоже убил двух патрициев, и, встав посреди поля, крикнул: «Где Афридун? Я заставлю его вкусить унизительную пытку!» И проклятый хотел повернуть назад, подавленный. Царь Хардуб увидал его в таком состоянии и стал заклинать его не выезжать и сказал: «О царь, вчера был твой бой, а сегодня мой бой, – я не посмотрю на его доблесть». И он выехал с острым мечом в руке, и под ним был конь, подобный Абджару, что принадлежал Антару[169], и это был конь вороной, горячий, как сказал поэт:

Вот кровный конь – со взором он гоняется,
Как будто бы судьбу догнать стремится он.
И масть его нам чёрной, мрачной кажется,
Как ночь черна, когда сгустится мрак ночной.
Своим он ржаньем всех волнует слышащих;
Как гром оно гремит, когда в высотах буря.
Гоняясь с ветром, первым он примчался бы
И блеску молний обогнать невмочь его.

Потом каждый из них кинулся на противника, укрываясь от его ударов, и выказал чудеса, которые он таил в себе. И они наступали и отступали, пока не стеснились груди и не истощилось терпение судьбы. И тогда Дау-аль-Макан вскрикнул и ринулся на царя армян Хардуба и ударил его ударом, скинувшим ему голову и прервавшим его дыхание. И неверные, увидев это, вместе понеслись на него, и все направились к нему, и Дау-аль-Макан встретил их на поле в жарком бою, и сеча и удары продолжались до тех пор, пока кровь не полилась потоками. И мусульмане закричали: «Аллах велик! Нет бога, кроме Аллаха, молитва да будет над благовестителем и увещалем!» И сражались жестоким боем, и Аллах ниспослал победы правоверным и посрамление неверным. И везирь Ашдан закричал: «Отомстите за царя Омара ибн ан-Нумана и за сына его Шарр-Кана!» И обнажил голову и крикнул туркам – а подле него было больше десяти тысяч всадников, – и они понеслись за ним, все как один, и неверные не нашли для себя ничего кроме бегства, и повернули спины, и заработал среди них остро рубящий меч. И убили из них около пятидесяти тысяч всадников, а в плен взяли больше этого, и множество народу было убито в жестокой давке при входе в ворота. А затем румы заперли ворота и взобрались на стены, боясь пытки, а отряды мусульман вернулись, поддержанные Аллахом, победоносные, и они пришли к шатрам, и царь Дау-аль-Макан вошёл к своему брату и нашёл его в наилучшем состоянии и пал ниц, благодаря преславного всевышнего. И, приблизившись к своему брату, он поздравил его со спасением. А Шарр-Кан сказал ему: «Мы все под благословением этого подвижника, обращающегося к Аллаху. И вы победили только благодаря его принятой молитве, ибо он сегодня все время сидел и молился за победу мусульман…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сто четвёртая ночь

Когда же настала сто четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Дау-аль-Макан, войдя к своему брату Шарр-Кану, нашёл его сидящим, и богомолец был подле него. И он обрадовался и, обратившись к брату, поздравил его со спасением. А Шарр-Кан сказал: «Мы все под благословением этого подвижника, и вы победили благодаря молитве за вас: он сегодня не двинулся с места, молясь за мусульман. А я нашёл в душе силу, когда услышал ваше славословие, и понял, что вы победили врагов. Расскажи же мне, о брат мой, что выпало тебе на долю». И Дау-аль-Макан рассказал ему, что у него произошло с проклятым Хардубом, и поведал, что убил его и он отправился к проклятию Аллаха. И Шарр-Кан восхвалил его и превознес его рвение.

И когда Зат-ад-Давахи, бывшая в обличье подвижника, услышала об убиении её сына, царя Хардуба, цвет её лица переменился на жёлтый, и закапали из глаз её сильные слезы. Но, однако, она скрыла это и показала мусульманам, что она рада и плачет от сильной радости, потом она сказала себе: «Клянусь мессией, от моей жизни не будет больше проку, если я не сожгу его сердца за его брата Шарр-Кана, как он сжёг моё сердце из-за опоры христианской веры и приверженцев Христа – царя Хардуба». Но она скрыла свои мысли.

А везирь Дандан, царь Дау-аль Макан и царедворец остались сидеть у Шарр-Кана, приготовляя ему пластыри и мази и давая ему лекарство, и здоровье направилось к ему, и все очень обрадовались и сообщили об этом войскам, и мусульмане возликовали и говорили: «Завтра он сядет с нами на коня и примет участие в осаде». А потом Шарр-Кан сказал сидевшим подле нею: «Вы сегодня сражались и устали от боя, вам следует пойти к себе и поспать». И они ответили согласием, и каждый из них ушёл к себе в шатёр. Возле Шарр-Кана остались лишь немногие слуги и старуха Зат-ад-Давахи. И Шарр-Кан поговорил с нею, а затем он прилёг уснуть, и слуги также, и сон одолел их, и они заснули, как мёртвые.

Вот что было с Шарр-Каном и его слугами. Что же касается старухи Зат-ад-Давахи, то после того, как они заснули, она одна осталась бодрствовать в палате. И она посмотрела на Шарр-Кана и увидела, что он погружён в сон, и, вскочив на ноги, она вынула отравленный кинжал, такой, что, будь он положен на камень, он наверное расплавил бы его, и, вытащив его из ножен, подошла к изголовью Шарр-Кана, провела кинжалом по его шее и зарезала его, отделив ему голову от тела.

А затем она вскочила на ноги и, подойдя к спящим слугам, отрезала им головы, чтобы они не проснулись. И после того вышла из палатки и пошла к шатру султана. Но, увидев, что сторожа не спят, она направилась шатру везиря Дандана и нашла его читающим Коран. И когда взор везиря встретился с её взором, он сказал: «Добро пожаловать богомольцу-подвижнику!» И, услышав от везиря, она почувствовала в сердце тревогу и сказала: «Я поэтому пришёл сюда в это время, что услышал голос одного из друзей Аллаха, и я ухожу к нему». И она повернулась, уходя, а везирь Дандан воскликнул про себя: «Клянусь Аллахом, я последую за подвижником сегодня ночью!» И он поднялся и пошёл за нею, и, когда проклятая услышала его шаг, она поняла, что он идёт сзади, и испугалась, что опозорится. Если я не обману его хитростью, я буду опозорена», – подумала она, и обратилась к нему издали и сказала. «О, везирь, я иду за этим другом Аллаха, чтобы узнать его, и когда я его узнаю, я спрошу для тебя позволения подойти к нему, и приду и скажу тебе. Я боюсь, что если ты пойдёшь со мной, не спросивши его позволения, он почувствует ко мне неприязнь, увидав тебя со мною». И везирь, услышав её слова, постыдился ответить ей и оставил её и вернулся к себе в палатку. Он хотел заснуть, но сон не был ему приятен и мир едва не рушился на него. И тогда он вышел из палатки и сказал про себя: «Пойду к Шарр-Кану и поговорю с ним до утра». И он пошёл и, войдя к Шарр-Кану, увидел, что кровь течёт, как из трубы, и слуги зарезаны. И везирь издал крик, который встревожил спящих, и люди поспешили к нему и, увидев лившуюся кровь, подняли плач и стенания. И тогда султан Дау-аль-Макан проснулся и спросил, что случилось, и ему сказали: «Твой брат Шарр-Кан и слуги убиты». И он поспешно поднялся и, войдя в палатку, увидел кричащего везиря Дандана и нашёл тело своего брата без головы – и исчез из мира. И тогда все воины закричали и заплакали и стали ходить вокруг Дау-аль-Макана, и он очнулся и, посмотрев на Шарр-Кана, заплакал громким плачем, и то же сделали везирь и Рустум и Бахрам. А что до царедворца, то он кричал и очень много плакал, а потом пожелал уехать, так как испытывал ужас. «Не знаете вы, кто сделал это с моим братом и почему я не вижу подвижника, удалившегося от дел мира?» – спросил Дау-аль-Макан. И везирь воскликну: «А кто навлёк такие печали, как не этот сатана-подвижник! Клянусь Аллахом, моё сердце бежало от него, так как я знаю, что всякий, кто далеко заходит в благочестии, – человек скверный и коварный». И он повторил царю свою повесть и рассказал, что хотел последовать за подвижником, но тот ему не дал этого сделать.