Илья Стефанов - Жизни пульс тугой. Лирика

• Название: Жизни пульс тугой. Лирика
• Автор: Илья Стефанов
• Жанр: Поэзия

«Трагические стихи», так назван первый раздел книги, хотя такой термин можно распространить на следующие три раздела – «Триада о волках», «Песни разбойников» и «Чёрно-белые стихи», да и на другие части книги. При этом пронизывающие трагическую ткань светлые, жизнерадостные строки служат, кажется, только тому, чтобы лучше прочувствовать весь трагизм представленной действительности. Бескорыстие чувств и внутренняя свобода с ощущением своей причастности ко всему определяют содержание стихов автора.

---

«Жизнь нам сердце ранит…»

Жизнь нам сердце ранит,
Время раны лечит.
Боль слабее станет
Лишь при новой встрече.

Свет же новой встречи
Нам сулит разлуку.
Время раны лечит,
Порождая муку.

«Расставаясь, плачут…»

Расставаясь, плачут,
А встречаясь, смеются.
В жизни так, не иначе,
В этом все сознаются.

Я же, честно признаюсь,
Поступаю иначе:
Хоть надолго прощаюсь,
Никогда не плачу.

И потом, при встрече,
Я в восторг не впадаю,
Только трону за плечи
Или руку сжимаю.

Слёз ведь не хватит страданьям,
А смех от счастья не лечит.
Жизнь ведь вся – расставанье,
В жизни всё – только встречи.

«По дороге тёплой, по дороге пыльной…»

По дороге тёплой, по дороге пыльной
Я иду встреч солнца стороною ссыльной.
Тяжело шагаю тонкими ногами,
Будто весь избитый кольем-батогами.

Справа лес угрюмый, слева гниль-болото.
А шагать на солнце трудно отчего-то.
Ноги, мои ноги, как свинцом налиты,
Иль как будто тяжкой цепью-звон обвиты.

Сторона ль сторонка, дикая, шальная!
Гасит сердца стоны грудь моя больная.
Разорвав надежды тягостные сети,
Руки мои, руки виснут с плеч, как плети.

«Вьюга белая лицо моё ласкает…»

Вьюга белая лицо моё ласкает
Рукою ветра, пальцами снежинок,
О моей судьбе поёт-вздыхает,
Сметая грусть-усталость с глаз-морщинок.

В этой ласковой холодной крутоверти
То кто-то плачет, то как будто злится.
А метель круги-спирали вертит
И заласкать-утешить нас стремится.

«Вновь весна апрельской первой лаской…»

Вновь весна апрельской первой лаской
Обещает чудо-чудеса.
И опять волшебной майской сказкой
Грезят охмелевшие леса.

Что леса? Порядок заведённый
У растущих в небо из земли.
Человек же только что рождённый
За собой сжигает корабли.

Позабыв, что он явился с неба,
Не сумев наладить связь с землёй,
Он, унизив тело ядом хлеба,
Возвышает душу коноплёй.

И одолевают одиноких
Призрачных надежд тоска и ложь,
Пагубные ласки чернооких
И обид, сомнений острый нож.

Всё равно, друг милый, нежной лаской
Обещай мне чудо-чудеса:
Сердце радо жить волшебной сказкой,
Как живут весенние леса.

«Как я дальше буду жить, не понимаю…»

Как я дальше буду жить, не понимаю.
Желчь и грусть из сердца вон я изгоняю,
А без них душа и вовсе омертвела.
Что мне делать? Что мне делать? Что мне делать?

К чёрту грусть! Зачем мне слёзы лить напрасно?
Мне б веселье петь, веселье без предела.
Только радости слова мне неподвластны.
Что мне делать? Что мне делать? Что мне делать?

Видно, в грусти пребывать намного проще,
Чем в веселье изнывать душой и телом.
Песнь моя и в светлый день грустит и ропщет.
Что мне делать? Что мне делать? Что мне делать?

Как я дальше буду жить, не понимаю.
От себя я слишком многое скрываю.
Ведь давно мне жизнь-мученье песню спела.
Что мне делать? Что мне делать? Что мне делать?

«Разгорается-горит вечерняя заря…»

Разгорается-горит вечерняя заря.
Разгорелось сердце синь-огнём.
Синь-огнём горит, сжигает грудь мою.
Тяжко, больно ощущать мне пламень сердца.

Уж заря обуглила-сожгла шатёр небес.
Сердце отгорело жар-огнём.
Грудь моя спокойно-мирно дышит вновь.
И не слышен стук обугленного сердца…

«Я сегодня усталый донельзя…»

Я сегодня усталый донельзя.
В голове тесно жмутся вопросы.
Светом-мыслями не разрешаясь,
Повторяются тысячекратно.

Подойди ко мне, милый дружочек,
Ты легко прогоняешь усталость.
Проведи по лицу мне ладонью,
Чтоб глаза нежность рук ощутили.

И при этом спокойно и строго
Повторяй мне слова утешенья:
Будет всё хорошо, это правда,
А плохое, что было, забудем.

«Скоро ночь сбросит прочь чёрный плед…»

Скоро ночь сбросит прочь чёрный плед,
Скоро вспыхнет зарёю рассвет.
В белом пламени звёзды сгорят,
И жар-солнце начнёт свой парад.

Скоро, скоро… Но где же рассвет?
Ночь, на запад сдвигай чёрный плед!
Не задерживай, солнце, парад,
Хоть при этом все звёзды сгорят!

Триада о волках

Волки

Стонут волки.
Серым – худо.
Им бы, злыдням,
Кровавое блюдо.
Но лес пустой,
Заледенелый,
А снег не истоптанный,
Белый-белый!
Рыскали, метались,
Поджав животы,
Но натыкались
Лишь на свои следы.
Всем в мире, кто ищет,
Конечно, ясно,
Как обидно
Искать напрасно.
Тяжёлым шагом
Сквозь темь и стужу
Пришли к оврагу
Облегчить душу.
Упиваются горем,
Входя в экстаз,
Сначала каждый,
Потом все враз.
Тянут прямо из-под сердца,
Аж по коже мороз!
Жалко им, болезным,
Своих собачьих грёз.
Но все ж тем хорошо,
Кто плакать умеет:
Хоть кругом темно,
На душе светлеет.
И кажется волкам:
Сбудутся грёзы —
Отольются кому-то
Волчьи слёзы!
И уже с надеждой,
А не по привычке
Идут навстречу
Кровавой стычке.

Волк

Северный ветер
Колет иглами в бок.
Не легко это,
Идти ветру поперёк.
Впереди над поляной
Небо в белых крестах.
На лесной окраине
Постою в кустах.

Ветер начал рьяно
Жёсткий наст шлифовать.
По такой поляне
Мне б оленя гнать!
Хоть и скор рогастый,
Можно гнать одному:
Грани жёсткого наста
Рвали б жилы ему.
И когда распростёртый
На снегу б он лежал,
Я в бока его тёплые
Жадно б зубы вонзал.

Эти сладкие думки —
Паралич для души!
Когда пусто в желудке,
Не нужны миражи.
Знаю: наша забота —
Только снег топтать.
Здесь теперь не охота,
А одна суета.
Уже многие сутки
Просто нечего жрать.
Мои братья, ублюдки,
Стали падаль глотать.
Это разве по-волчьи?
Жалкий, мелкий сброд!
Лишь позорят, сволочи,
Гордый волчий род.

Трудно жить, конечно,
Ох, как трудно жить!
И наверное вечно
Волку волком выть.
Но не дрожать же шакалом
И глотать гнильё,
Раз теснят нас нагло
Люди – злое зверьё.
Эти злыдни-охотники
Не дают нам дышать.
Я решил сегодня же
Одного растерзать.
Трудно будет, конечно,
Его только тронь!
Он из пасти железной
Извергает огонь.
Но я знаю их повадки
И имею дар
В быстротечной схватке
Упреждать удар.
Я надеюсь, что встречу
В две полоски след.
Будет в лоб мне картечью
Или жирный обед.

Но – довольно! Продрог я,
Разум слушая свой.
Мне милее трогать
Жизни пульс тугой.

Умирающий волк

Умирать не больно:
Если боль – это жизнь!
Только мне с моей болью
Уж не долго жить.

Я теперь уж не встану,
Здесь, в кустах, мне лежать,
Ведь смертельную рану
Знаю – не зализать.

Ну и что, что смертельно,
Если это в бою?
Я за всё, что мной сделано,
Славлю дерзость мою.

Дерзость мне помогала
Выжить в сотнях драк.
Дерзость мне помогала
Против стаи собак.

Ещё в резвую молодость
Мной ответ жизни дан:
Чем сгибаться от голода,
Лучше сдохнуть от ран.

Умирать не больно,
Больно жалким слыть.
Обо мне в жизни вольной
Будет память жить!

Память – рваные раны,
След разящих зубов.
Память – грубые шрамы,
Что на шкурах врагов.
Всё, что было со мною,
Пронеслось, как гроза.
Жизнь
Гремит за спиною,
Смерть
Глядит в глаза…

Между жизнью и смертью
Есть чудесный миг.
Тайну жизни и смерти
Я теперь постиг:

Умирать не больно,
Смерть на радость дана,
Если жизни полную
Чашу выпил до дна.

Но хотелось, чтоб кто-то
Обо мне смог провыть!
На высоких нотах
Прожалеть, проскулить.

Ты взгрустнёшь ли подруга,
Что меня извела,
Длинноногая сука
Из лесного села?

Или будешь…
И щенята…
Стало трудно дышать.
Муравей в траве,
Трава измята…
Жить… не жить… умирать…

Что-то вспыхнуло,
И – ряд колец…
Мыслям, чувствам ли —
Конец.

Песни разбойников (для поэмы «РОБИНГУДЫ»)

«Ещё много в мире дел…»

Ещё много в мире дел
Разбойнику,
Ведь высок ещё дворец
Злодея.

Его подлая рука
Мечом блестит,
Но над каждой дланью есть
Другая.

Я люблю за жуть и грех
В ночи стоять,
Чтоб того, кто покрупней
Ограбить!

Всех злодеев превзойду
Жестокостью,
Пусть трепещут их сердца
В испуге.

Эту песню я сложил
Не в честь словам —
А товарищам своим
Во славу.

«Жил я под звон соловья…»