Екатерина Кулаковская - Проклятие Золотого берега

• Название: Проклятие Золотого берега
• Автор: Екатерина Кулаковская
• Жанр: Русское фэнтези

Фэнтези, старая добрая фэнтези. Легенды древние открыли: Двенадцать демонов-страстей Сегодня снова в прежней силе И жаждут крови и костей.

---

– Итак, решено. Мы едем в Тиндор, – решительно заявил маг и тут же добавил, глядя на жену предупреждающим взглядом: – Только смотри, Джейран едет с нами.

Ясным солнечным утром, когда море играло изумрудными волнами, большой трехмачтовый корабль купца Омара, «Роза востока», стоял в порту, готовый к ежегодному плаванию в Тиндор. По сходням с достоинством поднялся капитан, а следом двинулись Аметисто, который с удовольствием взял на себя должность корабельного мага, его ученик, и молодой воин, известный всему городу как преподаватель школы мечей Арифас. Кроме капитана, никто, конечно, не знал, что это супруга сына хозяина. Сапфира сама настояла на таком полуинкогнито, не желая быть единственной женщиной на борту. Тем не менее, ей из уважения была предоставлена отдельная каюта. Никто бы и не подумал, какие нелепые мысли одолевали Аметисто при посадке. Казалось бы, он должен был размышлять о будущем путешествии, о малознакомом Тиндоре, а он, причем не без злорадства, думал:

– Ну, посмотрим, женушка, как-то тебе покажется морская болезнь! Покачаешься вволю на волнах, это тебе не степь, ровная как скатерть. А уж я в свою очередь буду сама забота.

На корабельных мачтах развевались цветные флажки, суетились, заканчивая последние приготовления к отплытию, матросы, капитан, подойдя к борту, о чем-то сосредоточенно беседовал с лоцманом, который подъехал в своей лодке совсем близко.

– Отдать носовой! Отдать кормовые! Поднять якорь! Шевелитесь, шевелитесь! – и, повинуясь мерным движениям гребцов, корабль двинулся прочь из бухты.

– Прощай, друг бедняков! – громко закричали из задних рядов провожающих слуги, рыбаки и их жены.

Неожиданно Сапфира заметила в толпе полковника Дельфиниума.

– И откуда он только узнал, что его любимец Арифас уезжает? – думала она, потому что хотела отплыть, не прощаясь.

На пристани махали платочками служанки, купец Омар, оглаживая бороду, молился потихоньку Гидросу за старшего сына и удачу плавания, Лангусто вздыхал, с одной стороны радуясь отъезду старшего, а с другой стороны не без трепета вспоминая его похождения, на которые он сам, благоразумный с ранних лет, никогда бы не решился. И никто не замечал, как Ульва вытирает с лица непрошеные слезы.

Плавание было вполне спокойным. Волшебный ветерок, за которым приглядывал Аметисто, надувал паруса, вокруг корабля временами выпрыгивали из воды дельфины, предвещая доброе отношение Гидроса. К удивлению мага, его супруга чувствовала себя превосходно, даже в дни, когда погода приближалась к штормовой, никакие недомогания ее не беспокоили. В результате у мага совершенно не было возможности проявить по отношению к ней ту самую заботу, которая могла бы возвысить его в собственных глазах и послужить залогом примирения. Зато Джейран, который привык делать вид, что ему все нипочем, окончательно расклеился. Волшебные снадобья от морской болезни почему-то вызвали у джегга еще большую тошноту, так что, в конце концов, пришлось отказаться от попыток улучшить его состояние с помощью магии. Он не выходил из их общей с Аметисто каюты, почти ничего не ел, его хамоватая с подковырками разговорчивость исчезла, будто слизанная морской волной. Аметисто ничего не оставалось, как заботиться о своем ученике, как о тяжелобольном, и пытаться поднять его дух рассказами о подвигах магов былых дней.

Однажды вечером, когда море немного успокоилось, Аметисто вышел из каюты и вдруг услышал, что откуда-то с палубы доносится залихватская песня. Голос показался ему до невозможности знакомым, хотя и немножко хрипловатым. Потихоньку, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, и не видеть внеочередных поклонов, поскольку матросы относились к нему с подчеркнутым почтением, не только как к магу шторма, от мастерства которого подчас зависит жизнь корабля, но и как к сыну хозяина, молодой человек двинулся туда, откуда раздавалось пение. Каково же было его удивление, когда он увидел, что Сапфира в своем воинском костюме сидит на перевернутой бочке, в самой что ни на есть вольной позе, закинув ногу на ногу, бренчит на старенькой гитаре и, несмотря на то, что ее голос несколько пострадал от свежего морского ветра, распевает превеселые куплеты:

Однажды боцман де Лазур,
Большой любитель авантюр,
Служивший много лет на «Трилобите»,
Поспорил с другом на пятак,
Что он без весел, просто так,
Сумеет море переплыть в корыте.

Лишь только выкрасил рассвет
Полнеба в золотистый цвет,
А ветер разогнал клочки тумана,
Наш фантазер на корабле,
Каких не знали на земле,
Отдался грозной воле океана.

Бранились чайки над волной:
Одна нахально у другой
Добычу из-под клюва утянула.
Казалось, путь сулит успех,
Да появилась как на грех
Голодная зубастая акула.

Решив на храбреца напасть,
Она уже раскрыла пасть,
Но боцман, не привыкший падать духом,
Плевок прицельный в тот же час
Послал злодейке прямо в глаз,
И та всплыла со страху кверху брюхом.

Едва он справился с бедой,
Как юной девы под водой
Послышалось чарующее пенье:
«О, странник мой, спустись ко мне,
Ты здесь, в прохладной глубине
Познаешь неземное наслажденье!»

Смутившись от таких речей,
Моряк бывалый поскорей
Назад к родному берегу рванулся,
Но вскоре о коварный риф
Корыто вдребезги разбив,
Пошел ко дну и в этот миг проснулся.

Бедняга боцман сам не свой,
С хмельной тяжелой головой,
Весь мокрый, точно вылез из колодца,
Лежит в таверне под столом,
А друг стоит над ним с ковшом:
«Ну что, приплыл, голубчик?» – и смеется.

«Чего, чтоб черт его побрал,
В вино хозяин подмешал!
Я ж приложился только раз к стакану!
Возьми хоть десять пятаков,
Но только, ради всех богов,
Не говори ни слова капитану!»

Вообще-то Сапфира немало нахваталась подобных песен в школе бойцов, знала она и более непристойные варианты, но душа ее не лежала к избыточному натурализму.

– Подумать только, и это моя скромница Сапфира… – только и смог прошептать Аметисто, – выходит, я совсем не знаю своей жены…

Глава 3. Королевский бал

В последний день месяца таяния снега состоялся королевский бал, первый после долгого траура. Бледные после зимнего затворничества лица придворных красавиц отражались в длинных зеркалах залы, словно чахлые первые подснежники в саду. В зеленом зале, возле карточного стола, толпились кавалеры, не столько для того, чтобы поучаствовать в игре, сколько чтобы успеть назначить нужную встречу или обменяться многозначительными взглядами. Королева со своего возвышения отлично видела и смущающихся дебютанток, и самодовольных мамаш, надеющихся выгодно пристроить своих чад, и спину своего первого министра, кланяющегося Великому магу чересчур почтительно на ее взгляд.

– Да где же, наконец, дайн Сандарак? Мне необходимо, просто необходимо пройтись с ним в следующем танце, чтобы партия Воздуха не сомневалась, что ее ставленник все еще в фаворе, – сердилась королева Лиания, но на ее мраморном строгом лице не отражалось ничего, кроме положенной на такой случай милостивой улыбки.

Дайн Сандарак, последний потомок знатного, но обедневшего рода, два года тому назад удачно продал свою мужественную красоту. Высокий, отлично сложенный, великолепный наездник и дамский угодник, он казался всем одним из тех легкомысленных молодых людей, которые ни к чему не пригодны, кроме как веселиться, делать долги и греть постели богатых дам, способных прокормить этого залетного орла. Но это было обманчивое впечатление. Партия Воздуха давно приметила сероглазого красавца, но только он сам и еще кое-кто знали, чего стоил и к чему должен был привести его успех у королевы.

Танец начался. Церемонно кланялись кавалеры, развевались пышные зеленые, красные и синие юбки дам. Лиания, так и не дождавшись возлюбленного, поднялась с возвышения, и через потайную дверцу покинула зал. В уютном кабинете, куда звуки музыки почти не проникали, она смогла, наконец, погасить дежурную улыбку и посидеть в тишине. Своды, задрапированные темной тканью, неяркий магический светильник, плетистые розы, изображенные на стенах. Любимое место для размышлений и печали. А печалиться королеве было о чем. Его Величество, погибший при не очень ясных обстоятельствах на зимней охоте, не был для нее светом в окошке. Грубый, подчас склонный к избыточной выпивке, он мало интересовался государственными делами, оставив все на первого министра. Еще свежи были постыдные воспоминания о том, как этот могучий мужчина, приняв лишнего, укладывался на пол в одном из дворцовых коридоров и щипал придворных дам за разные места. Дамы совсем не сердились, они притворно взвизгивали, и каждая надеялась на продолжение. Еще бы, при таком короле можно было рассчитывать на влияние для родни. Но надежды их были напрасны. Пошутив и побаловавшись, король возвращался в женину спальню, но не в политику.