Валерий Есенков - Царь

• Название: Царь
• Автор: Валерий Есенков
• Жанр: Историческая проза

«В 1566 году усиливает Иоанн оборону восточных украйн переселением, под видом опалы, нескольких сотен конных и оружных служилых людей. Нисколько не усмирившись после позорного бегства из-под ветхой Рязани, с наглым, но уже смехотворным высокомерием, Девлет-Гирей требует возвращения прегордым татарам Казани и Астрахани, а для начала предлагает посадить в Казани царем своего сына Адыл-Гирея, кроме того полагает прямо-таки необходимым возобновить поминки прежних, давно позабытых времен. Афанасий Нагой, представитель царя и великого князя за Перекопью, рассудительно отвечает разбойнику, явно помраченному от старости лет:

– Как тому статься, сам посуди? В Казани, в городе и на посаде и по селам государь наш поставил церкви, навел русских людей, села и волости раздал детям боярским в поместье, а больших и средних казанских людей из татар всех вывел, подавал им в поместья села и волости в московских городах, а иным в новгородских и псковских, да в Казанской же земле государь поставил семь городов: на Свияге, на Чебоксаре, на Суре, на Алатыре, на Курмыше, в Арске и город Лаишев…»

---

Предвидя столь возмутительный для его правосознания и все-таки чрезвычайно важный для его политики торг, Иоанн уже предпринимает кое-какие шаги, чтобы приобрести наследственное право на Литовское великое княжество, на этом наследственном праве, но только на нем, сесть на польский престол, одним махом разрешить все надоевшие, слишком хлопотные дрязги с Ливонией, и на основе строго династических. наследственных приобретений воздвигнуть величайшее государство в Европе, которое протянется от Волги до Вислы, может быть, и до Одера, от Балтийского моря до Черного, поскольку при подобном развороте событий дни крымского ханства окажутся сочтены. Загвоздка именно в том, чтобы обзавестись именно наследственным правом, чтобы ни в коем случае не оказаться выборным королем. Он засылает в Литву своим тайным лазутчиком Яна Глебовича, литовского воеводу, плененного в стремительном и победоносном полоцком взятии. Яну Глебовичу поручается посулами и подарками заманить на московскую службу Воловича, одного из Радзивилов и любого из влиятельных воевод, из тех, кто не желает полного слияния с Польшей в единое государство и неизбежного в таком случае верховенства по-хамски кичливого панства, но главное, главное Яну Глебовичу вменяется в обязанность убедить панов Раду не искать себе великого князя, кроме московского царя или его сыновей. Идея великого славянского государства, способного соперничать с непобедимой Оттоманской империей, до того увлекает его, что в ирные минуты он готов участвовать даже в выборах, однако, поскольку избрание государя его подданными противно самым коренным убеждениям и прямо-таки ненавистно ему, этого безобразия для его душевного спокойствия, для прочности его власти лучше было бы избежать, но как? И тут в самый острый момент тревожных, далеко идущих предположений, в момент колебаний между соблазном и убеждением вновь появляется где-то в шведских туманах одиноко кукующая Катерина, законная наследница польского короля и литовского великого князя, уже ступившего в могилу одной парализованной ногой. Женись он на ней, он тоже станет законным наследником. Тогда он по праву может по меньшей мере занять литовский великокняжеский стол и без кровопролития, которое противно ему, овладеть старинными русскими землями, в свое время, нет, не завоеванными, просто-напросто украденными Литвой, а там можно будет подумать и о польском, правда, уж очень шатком, столе. Такую возможность и в пятнадцатом, и в шестнадцатом, и в семнадцатом веке, и даже поздней не упустит ни один государь. Иоанн тоже не имеет причин упускать. Правда, он женат на Марии Черкасской и для него священно таинство брака, какие бы гадости ни распускались из-под руки о его будто бы звероподобном распутстве. Однако с этой стороны в его пользу два обстоятельства, его времени абсолютно понятные. Во-первых, он женат на своей подданной, не имеющей царственной крови, а такой брак признается неполноценным, недаром все монархи Европы взапуски ищут себе венценосных невест. Второе обстоятельство ещё более важно в монархическом государстве: после кончины младенца Василия черкешенка никак не может родить ему сына, наследника, тогда как его сыновья, рожденные любимой Анастасией, худосочны, болезненны и, по всему видать, не заживутся на свете. В таком случае черкешенка может постричься, постричься с одобрения церкви, как произошло с Соломонидой, и он станет свободен для нового брака, и его отец в свое время был вынужден так поступить, так что и сам Иоанн рожден от второй жены, которую его подручные князья и бояре, прежде убив, до сей поры предпочитают именовать незаконной, лишь бы оспорить его права на московский престол. Разумеется, в ветреном феврале 1567 года Иоанн не собирается ни разводиться, ни снова жениться. Как опытный дипломат он лишь начинает игру и станет ждать ответного хода противника. А пока переговоры идут очень складно и быстро. Если перепалки и ухищрения с польской стороной тянутся по нескольку месяцев, чтобы благополучно завершиться ничем, то с шведскими представителями уже шестнадцатого февраля подписывается союзный договор. Договор любопытный, составленный искусным политиком. Иоанн отдает Швеции всё, что она уже захватила в Ливонии, но оговаривает, что эти города передаются на время и что Рига должна принадлежать только ему. В дальнейшем Швеция и Московское царство вольны приобретать в Ливонии всё, что удастся приобрести, причем Иоанн хладнокровно рассчитывает на то, что слабосильная Швеция больше не приобретет ничего. В обмен на свободу действий в Ливонии изворотливый Иоанн берет на себя смелое обязательство примирить короля Эрика, запутавшегося в своей внутренне и внешней политике, с наседающей Данией и ганзейскими городами, претензии которых на безоговорочное преобладание в балтийских портах Иоанну тоже не нравятся, или на худой конец предоставить ему военную помощь, тогда как Эрик, и это для Иоанна важнее всего, в знак благодарности обязуется со своей стороны пропускать на Русь европейских мастеров и оружие, что упорно отказывается делать польский король. Ключевым же условием становится Катерина, без её передачи в полное распоряжение московского царя и великого князя ни один пункт договора в действие не может вступить, а в случае её смерти теряет силу и сам договор, что, кстати сказать, на случай казни её мужа гарантирует ей жизнь, и нельзя исключить, что вся эта преувеличенная возня с Катериной, не то вдовой, не то мужней женой, предпринимается именно для того, чтобы успокоить Эрика, приручить его, втянуть в военный союз, но сделать неисполнимым сам договор, поскольку трезвый, обстоятельно мыслящий Иоанн едва ли рассчитывает на то, что ему выдадут когда-нибудь Катерину, слишком это дорогой и многих интересующий товар. С тем он и отпускает покладистых шведских послов, с тем и отправляет в Швецию своим послом Воронцова, присовокупив, чтобы после утверждения договора Воронцов испросил у короля Эрика руку его шестнадцатилетней сестры для московского царевича Ивана, а в качестве приданого потребовал воротить Колывань, злодейски переиначенную немцами в Ревель.

Подобным договором как будто исполняются все заветные мечтания Эрика. Иоанн предоставляет шведскому королю приятную возможность наслаждаться одержанной дипломатической победой, видимо, очень надеясь, что не способный ни на чем сосредоточиться Эрик не углядит, как московский царь и великий князь его вокруг пальца обвел. Катерина-то Катериной, Катерина нечто вроде журавля в небе, за этим призраком он укрывает синицу. На владении Ригой, этим важнейшим центром восточно-балтийской торговли, он настаивает недаром. Рига не только составляет неприятную конкуренцию пока что шведскому Ревелю-Колывани. Важнейшая торговая магистраль проходит по Западной Двине, из-за чего Ревель-Колывань утрачивает приблизительно половину своей привлекательности для московской торговли, а без московской торговли этот порт обречен на оскудение, на полуголодное прозябание, так что Швеция перестанет им дорожить, а собственные военные силы Ревеля-Колывани слишком ничтожны, чтобы самостоятельно отстоять независимость в водовороте событий. Заодно овладение Ригой развеет химерические притязание Польши на ливонские города. Больше того, если ему в самом деле удастся примирить Швецию и ганзейские города, восстановится насильственно затрудняемый торговый обмен между Москвой и хиреющими, но всё ещё богатыми немецкими городами, что даст щедрые пошлины, немецких мастеров и оружие, которые запер на ключ всё тот же польский король.

Так в голове Иоанна зарождается грандиозный план оборонительного и наступательного союза северных государств, направленный, само собой разумеется, против хищной, несговорчивой Польши. В этот крайне полезный, крайне приятный его уму и сердцу союз уже входят Московское царство и Швеция. Исключительно дипломатическими средствами он присоединит к этому союзу ганзейские города, привлечет Данию, которая тоже не приходит в восторг от слишком наглых польских претензий на преобладание в балтийской политике и торговле, и заманит в него каким-нибудь способом Англию, которая именно в эти переломные для своей истории десятилетия нуждается в союзниках как никогда. Между прочим, в расчетах на Англию им руководит не фантазия, а трезвая оценка её положения. Ему ведомо, до какой крайности шатко положение королевы Елизаветы на английском престоле. Мало того, что специальным эдиктом покойного короля Генриха, её деспотического отца, она объявлена незаконнорожденной и несколько лет ждала в заточении казни. Ему известно от английских торговых людей, что с севера, из Шотландии, английской королеве угрожает куда более законная претендентка Мария Стюарт и что по этой причине очень ненадежны английские лорды северных графств. Он знает о непримиримой вражде испанского короля Филиппа, который перекрывает английской торговле морские пути, кроме одного, к пристани святого Николая на белом море. Он заключает по рвению английских торговых людей, как нуждается Англия в налаженной, прочной торговле с Москвой. Его извещают лазутчики, что и германский император, и польский король настойчиво требуют от Елизаветы наложить запрет на эту торговлю, чтобы полностью изолировать русский народ от Европы и тем обречь его на ничтожество и нищету, однако английская королева всякий раз отвечает туманно, общими фразами и продолжает направлять в Белое море десятки своих кораблей, да и сами английские торговые люди так и рвутся в русскую Нарву и доставляют свои товары до самого Нижнего Новгорода. Как ей не согласиться заключить с ней военный союз, а если она согласится, кто во всей Европе сможет устоять против них? По его убеждению, не сможет никто!