Марина Воронина - Чешский роман

• Название: Чешский роман
• Автор: Марина Воронина
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Завершение формирования Евросоюза, нелегальные заработки восточных гастарбайтеров, лагеря беженцев, итальянские землетрясения, попытки женщин изменить неудавшуюся жизнь, слезы и радость, отчаяние и надежды, предательство и обретения – всё это в романе Марины Ворониной «Чешский роман», написанный по реальным событиям, происходившим с автором в недалеком 2004 году.

---

Очередная неудача провоцировала сочинение все более жалостливых строк о покинутой Даме и высокой любви. А потом, обхватив себя руками, словно призывала защитить и пожалеть, она читала их на очередных вечерах. Упрекала, жаловалась, верила и прорицала, и оббегала глазами зал, отыскивая нового претендента на звание рыцаря. И находила. Правда, все реже и реже.

– Классика умерла! А это, – показала заведующая на книжные стеллажи, – оставшиеся от нее мумии. Чтоб не забывали.

– Раиса Ивановна! – осуждающе воскликнула Леночка. – Как вы можете!

– Могу, а что?

– Если вы перестали любить и читать книги, не следует, наверное, здесь работать.

– Во-первых, без разницы, где работать. Во-вторых, я профессионал и за слова свои отвечаю. В третьих, удивляюсь: почему ты не сказала – служить? А? это же храм, правда? А мы священнослужители… Нет, милая Елена Борисовна. Книга, как факт, еще существует. Но время классики завершено. Что современный человек отыщет в Тургеневе или Гончарове? Я о массе, о массе говорю! Отдельный Ваня или отдельная Лена, может, еще и повосторгаются «Дворянским гнездом», что тоже сомнительно, но массе оно на фиг не нужно.

– Прекрасный русский язык!

– Ты про «на фиг»?

– Я – про язык русской классики.

– А! Так и я про это. В этих мумиях сохранена русская речь, и дай-то бог, чтоб через пару поколений в ней появилась необходимость.

– Если эсемески и смайлики не уничтожат навыки письма и чтения окончательно. Переключайся, Леночка, на детективы, привыкай заранее, – разглядывала карту полуострова Нина.

– Убийства? Расследования? Увольте. И без того в автобусе ездить невозможно: то перегаром несет, то матом кроют, кондукторы вообще хамло!..

– Давайте ближе к теме. Где тут эта Аквила?

Но города, откуда Катька прислала запечатленные красивости, в атласе они не отыскали.

– Я и без этого скажу! – Раиса решительно захлопнула фолиант. – Там горы, солнце, жарко и оливки. Еще кьянти и эта, как ее, мясо такое, типа буженины… Потом вспомню. По любому, повезло Катерине. А ведь думали – пропала баба.

Дверь распахнулась, и в библиотеку ввалился Ваня Егоршин. Огромный придурковатый парень, мывшийся редко или никогда, но ежедневно набирающий десяток книжек «на вечерю». После него книжки проветривали у открытого окна.

– Мне на вечерю что-нить дайте, – загундосил Ваня Егоршин.

Заведующая сгребла стопку назначенных в макулатуру книг и вручила ему.

– Распишешься завтра, иди, Ваня, мы заняты.

После него на дверь нацепили «перерыв по техническим причинам», и решили смочить горло чаем.

2

Одиссея Катерины Масловой, так возмутившая истрепанные нинины нервы, началась внезапно, без объявления намерений. Зрело ли в продавщице дикое желание всё бросить, возникло ли спонтанно, никто не знал. Пока рядили* о возникшей в Пропойске фирме по набору женщин на зарубежные заработки, Катерина без рассусоливаний оформила документы, втихую назанимала денег и – фффырк! Укатила в какие-то дальние страны. Полгода не было вестей. Думали, сгинула где-нибудь в притонах.

– В проститутки продали, – строились версии.

– Ей сколько годов-то, для проститутки?

– А сколько б не было – сгодится.

– Кому она нужна. Ладно бы, красавица с ногами, а то верста верстой, мужики лишний раз подойти стеснялись.

– То наши мужики, а то ихние.

– По телеку показывали – там извращенцев навалом. Чтоб поиздеваться, любые башли* отстегнут. На куски девок режут, не то что…

– Тьфу на тебя! Чего болтаешь!

Но через полгода Катерина объявилась. Позвонила в магазин и весело кричала, что сидит в Испании, все у нее нормально и передайте маме, пусть ждет посылку. Следом возникла какая-то посланница, с деньгами, таблетками для бабки и сотовым телефоном для сына. С той поры Катька больше не пропадала, названивала, но о себе особенно не распространялась. Долги выплатила. Сплетничать стало неинтересно.

И вот – письмо. «Девочки мои дорогие! Раньше не хвасталась – сглазить боялась. Но есть счастье на свете, есть!..». И торопливо, без подробностей, отписывала, что познакомилась в Испании с итальянцем Сильвио, владельцем строительной фирмы, что живут они весело и развлекаются поездками по стране.

– Вот что значит, глобализация, – хмыкнула Нина.

– Чего? – не поняли в подсобке.

– Глобализация. Когда русская баба, приехав в Испанию, женится на гражданине Италии.

– И что такого? Вышла – и молодец.

– Я и говорю…

Развлекаются они, ага. Хвастает твой Сильвио, пыль пускает, а ты уши развесила – не хотелось верить Нине в неожиданный счастливый исход Катькиной одиссеи. Молча, конечно, думала, чтобы не сказали – завидует. Словно каждая не позавидовала бы! Но так хотелось закричать: ах, страсти-мордасти, человеком она себя почувствовала! А мы здесь?! Не люди, а кони на блюде, что ли? И где это, интересно, может познакомиться нелегалка со строительным бизнесменом? На панели, у барной стойки?… Что владелец сошка некрупная, по снимкам видно: пожилой некрасивый пень обнимает за плечи Катьку, едва до этих плеч дотягиваясь. Обычный прораб на стройке. Или подряды на ремонт берет. Всего лишь. Но – не наш прораб, вот в чем разница! Средства имеет и купить кого-то, и содержать. И потратиться на случайную русскую бабенку. Сам допер или просветили, что за ласку и малую щедрость любая катька, ленка, светка, нинка с потрохами себя отдаст? Потому что одного и хочет только: чтоб в душу не гадили и приласкали еще.

И Нина в который раз подумала о муже. К своему неудовольствию, она думала о нем часто, к месту и не очень. Как зудящий струп, тот никогда не покидал ее голову.

Что понудило десять лет назад, увидев невзрачного парня, отличавшегося тем только, что был ниже и шире других, этакий обрезок древесно-стружечной плиты, остановить на нем взгляд и мысль? Тогда он был, конечно, юн, поджар, маскировал короткие ноги каблуками, а те прятал под длинные брючины. Но и тогда на маленьком его лице обоженно розовели толстые губы. Торчал костистый нос. Блестели прозрачные, будто высосанные, серые глаза. Подбородочек, чуть оторвавшийся от шеи, покрывал пушок бороденки.

– Брейся! – то и дело приходилось заставлять Лешика.

– Зачем? Она же не растет.

– Поэтому и брейся!..

Она столкнулась с Лешиком на свадьбе его лучшего друга Беловошкина. Сидели с подружками в ресторане, попивали винцо, когда услыхали за соседним столом громогласное: «За новую ячейку Беловошкиных!» Похохотали, конечно. Лешик в синей ленте через плечо, носился по залу на кривых ногах и радостно улыбался. Может, она пожалела добродушного уродца? Привиделось, что свадебные гости не привечают напрасно распускавшего петушиные перышки парнишку и захотелось поддержать в нем нелепую убежденность в существовании неких своих достоинств?

В тот вечер как бесы под руку толкнули. И не к месту пробило желание выйти, наконец, замуж. За коротышку, у которого тут же неожиданно образовалась жена, что только подстегнуло заблажившую Нину.

Жена Лешика белой тушей сидела с края свадебной скамьи. И непрестанно, обстоятельно, вдумчиво, вглядываясь в каждый кусочек, ела. На оголенном дебелом* плече лежала желтая коса. Когда она поднялась, Нину изумила величина колыхнувшейся под юбкой задницы, похожей на гигантскую, разбухшую от воды тыкву. Ещё жальче стало мужичка. И, как кобель чует за три версты сучку, так Лешик просёк, что на него обратили внимание более пристальное, чем он привык. Прошурудил глазками по залу, увидел, понял, включился. Упорхнув от жены к чужому столику, уже ухарски ухаживал и подливал девчонкам вино.

– Давайте танцевать! А то вы всё бегаете или так сидите, – заигрывала она.

– Мы не обучены, – подыгрывал он.

– Ой ли? Так я ж видела, как вы топтали ноги женщинам!

– Как топтал?

– Увлеченно.

Танцевал он плохо, топчась и подпрыгивая, не слыша музыки, но безошибочно делал главное – неотрывно смотрел в глаза, лыбился, что-то лепетал и прижимал руку к ее лопатке, словно качал ребенка. Было в этом столько верного мужского поведения, той значительной простоты и надежности, что 27-летняя ветреница Нина Картузова вконец растеряла ориентиры. И завела ненужный роман с женатым человеком.

– Я научу трем движениям – и вы станете великим танцором. Хотите?

– Очень. Хотя я и без движений гляжусь неплохо, а?

– Партнерши млеют, ага. Но еще три шажочка сделают вас окончательно танцором, – поддакнула Нина, поежившись от ощущения, что говорит не она, а какая-то услужливая самка, напрашиваясь на случку.

Вознеся руку Лешика на свое плечо, Нина повела: шаг вперед – в сторону – назад, вперед – в сторону – назад, раз – два – три, раз – два – три… Как кучер, водила она будущего мужа по залу, а со дна души поднималось что-то тягуче тоскливое.

Женихались они недолго. Вопрос стоял о месте встреч, не гулять же, как детям, по улицам. Сняли дом и вселились. Лешик покончил с прежним супружеством легко, точно его не существовало. Нина подозревала, что дебелая тыква и не заметила разрыва. Может, там не было никакой семьи, а так – совместное подобие с какими-то целями? В любом случае, Лешик настоял сразу расписаться. И свадьбу сыграли, где сидело шестеро гостей, включая свидетеля Беловошкина.