Гореликова - В конечном счете. Сборник рассказов

• Название: В конечном счете. Сборник рассказов
• Автор: Гореликова
• Жанр: Русское современное

В конечном счете мы можем оценить значение своей жизни только её ценностью для других. Из к/ф «Жизнь Дэвида Гейла» (The Life jf David Gale)

---

– Отмазка не засчитана, – в голосе генерального появилась твердость. – Депрессия – это твое личное дело. Лечись. Пей таблетки, их вон сейчас сколько развелось. И чтоб на работе это не отражалось. Сам знаешь, мы в одной лодке.

Макеев согласно кивнул. Они действительно были в одной лодке. Даже в подлодке. Деваться некуда. Тем более, что Толька почувствовал вкус к жизни и спешно добирал то, о чем мечталось в пору голодной юности.

Самому же Макееву вполне было достаточно домика в Испании и квартиры в Вене, где жила дочь. Возня с офшорами угнетала в той же степени, как и пугала. С недавних пор Макееву стало казаться, что он сидит на льдине среди бурного кипятка. Вместе с Козихиным. Только тот рьяно гребет, а Макеев глядит под ноги и наблюдает, как быстро истончается их прибежище.

Макеев отчаянно затосковал по Исфандияр-ака, по его полосатому халату, из швов которого местами пробивалась хлопковая вата.

Голос Козихина вернул Макеева в реальность.

– Иван, у меня к тебе поручение. Я тебя очень прошу, – Толя выделил тоном «очень» – съездить в Шереметьево и передать одному человеку вот эту папку.

В Шереметьево? При такой погоде? Макеев поежился.

– Что за человек?

– Шахревич.

Макеев все понял. Ехать тем более не захотелось.

– А водителя послать нельзя?

– С ума сошел? Какому-то водителю отдавать такие документы?! Нет, ты правда болен.

– Хорошо, поеду. Когда надо?

– Да прям сейчас поезжай. У него рейс во Фриско с девятнадцать с чем-то. Я позвоню, что ты будешь. Шахревич тебе доверяет.

– Ну, слава богу, прям камень с души.

– Вот! – Козихин хлопнул друга по плечу. – Вот теперь я вижу Ваньку Макеева! А то ходишь, как тень отца Гамлета, смотреть противно.

Дорога в аэропорт сложилась на удивление удачно. Макеев уже забыл, когда он столько ехал без пробок.

Снаружи вдоль шоссе клубилась колючая февральская поземка, внутри салона работала печка и тихонько мурлыкало радио. Макеева потянуло на разговоры.

– Нет, Исфандияр-ака, я не против, чтобы ты был все время со мной. Ты мне даже нравишься. Но я решительно не понимаю, почему ты ко мне прицепился. Ну, ладно, ты прицепился потому, что у меня с головой непорядок. Допустим. Я читал, депрессии сопровождаются небольшими ослаблениями когнитивных функций. Пусть так. Но почему именно ты? Вот такой вот, в халате и с бородой? Ты кто, узбек? Таджик? Может, ты вообще моджахед?

Макеев глянул в зеркало. Исфандияр-ака безучастно смотрел в окно.

– Ну, хорошо, извини, если обидел. Ты не моджахед. Но почему мое расстроенное сознание, или подсознание, хрен его знает, породило именно тебя? Я с вашими сроду дела не имел. В Афгане не воевал, в Средней Азии не был… Слушай, а может, ты араб? Я, помнится, лет восемь назад ездил в Эмираты. Там мы с тобой пересечься не могли?

С заднего сидения не доносилось ни звука.

– Я бы понял, если бы я что-нибудь ужасное совершил, и ты бы служил напоминанием… Я одну книгу читал, кстати, интересную… Там мужику все время являлась вьетнамская старуха. Но там все понятно было: этот мужик ее убил на вьетнамской войне. Она – вроде как неотомщенная жертва. А ты кто?

Молчание.

– Нет, ты не молчи, я же должен понять. Ты за мной уже который месяц таскаешься. Вроде ничего не просишь, не упрекаешь… Но не зря же ты таскаешься? Ты, вообще, живой? Или дух?

– Я – твоя фантазия, – наконец ответил старик.

– Тоже мне, открыл Америку! Я и так знаю, что ты моя фантазия. Но почему моя фантазия – это ты?

– Иншалла! – Исфандияр-ака поднял руки и коснулся лба. – Так захотел аллах.

– Тьфу! – Макеев разозлился. – Вот и говори со своим подсознанием!

С досадой он крутанул ручку радио. Салон заполнил низкий женский голос, чувственно выпевавший:

– Llegue a este lugar donde muere el viento

A tocar la brisa y a oir el silencio.

Музыка вернула Макеева в расслабленное состояние, и подъезжая к Шереметьево, он подпевал:

– No eres mi puerto.

Tu no eres mi puerto…

Шахревич встретил Макеева с раздражением.

– Что так долго? Уже посадку объявили. Документы привезли?

И добавил, принимая папку:

– Вы, русские, слишком безалаберны. Так бизнес не делается.

В другое время Макеев, услышав подобное от человека, родившегося в Мукачеве, в десять лет увезенного родителями в Харьков, а оттуда в тридцать лет женой в Израиль, оскорбился. Однако с некоторых пор он стал замечать, что присутствие Исфандияр-ака делало его нечувствительным к подобным вещам.

Он дружелюбно потрепал Шахревича по плечу.

– I wish you a pleasant flight.

Шахревич с негодованием оглядел рукав своего светлого кашемирового пальто, буркнул:

– What the hell, – и скрылся в толпе.

Макеев взглянул на старика, равнодушно озиравшего аэропортовскую суету.

– Давай, Хоттабыч, выпьем, что ли? – предложил он, кивая на ближайшее кафе. – Только вряд ли они подают твои лепешки.

Макеев заказал чайник зеленого чая и в ожидании облокотился на хлипкий столик, стал рассматривать публику. Было жарковато, Макеев расстегнул пиджак. Перемещение толп, обрывки случайных бесед, мелодичный перезвон, предваряющий объявление очередного прилета-вылета, ввели Макеева в транс. Или он, перегревшись, задремал с открытыми глазами. Погрузился в сон, как в горячую воду.

Неожиданно в поле зрения попало ярко-красное пятно. Сквозь воду Макеев потянулся к нему.

Кажется, вставая, опрокинул столик, но это было неважно. Нельзя было упустить спасительный маяк, который неожиданно раздвоился и стал похожим на чудовищно-красные глаза во мраке.

Макеев шел за красным, точно крыса за гаммельнским флейтистом. Был совершенно беспомощен и безволен, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы под ногу не попалась ступенька.

Макеев споткнулся и пришел в сознание.

Красные пятна оказались всего лишь форменными юбками, плотно обтягивающими задницы двух стюардесс. Те негодующе оглядывались, возмущенно трещали по-французски и, судя по всему, Макеев был всего лишь в шаге от предъявления иска по обвинению в харассменте.

Не вполне очухавшийся Макеев криво улыбнулся, надеясь, что улыбка послужит извинением. Стюардессы затрещали еще громче, и Макеев, спасаясь, ткнулся в ближайшую дверь.

Он оказался в небольшом офисе, увенчанного знакомым логотипом – «Аэрофлот».

– Чем могу быть полезна? – спросила блондиночка, сидевшая за стойкой. Внешность у нее была точь-в-точь, как у той упругой фемины, о которой рассуждал Козихин.

– Я… э-э… Я хотел бы купить билет.

– Превосходно! Куда?

Макеев обвел глазами офис. Из обилия рекламных плакатов взгляд выделил один, нежно-голубой с желтым. Безмятежная гладь океана, неизбежная пальма и тончайший белый песок, такой же, как в его сне.

– Вот сюда, – Макеев ткнул пальцем в плакат.

– Это Куба, – сказала блондиночка, тщательно пряча настороженность, вызванную непонятным посетителем.

– Отлично! – с энтузиазмом воскликнул Макеев. – Давайте до Гаваны.

Блондиночка занесла наманикюренные пальчики над клавиатурой и, все еще колеблясь, сказала:

– Двенадцать часов лету.

– Вот и славно! – Энтузиазм Макеева продолжал бурлить. – Наконец-то высплюсь.

– Желаемую дату, пожалуйста.

– На ближайший рейс.

Глаза блондинки округлились, она оглянулась, выискивая охрану.

– Да вы не волнуйтесь, девушка, – успокоил Макеев. – Я не псих. Просто очень устал и хочу отдохнуть. Деньги есть, – он выложил на стойку пачку пластиковых карт.

Вид верхней, платиновой «Визы» с аэрофлотовским логотипом, подействовал на блондинку успокаивающе. Пальчики с парой скромных колец забегали по клавиатуре.

– Да, билеты есть. Рейс сегодня, в 22.30, прилет в 15.25 по местному времени. Аэропорт Хосе Марти.

– Устраивает. Один билет, пожалуйста. Бизнес-класс.

– Стоимость двести тысяч семьсот тридцать девять рублей.

– И это устраивает, – весело откликнулся Макеев. Мысль о том, что уже завтра он воочию увидит белый песок, привела его в телячий восторг.

Блондинка облегченно перевела дух только, когда терминал высветил: «Покупка совершена, извлеките карту». Распечатала билет и уже совсем другим тоном предложила:

– Давайте я вас и зарегистрирую заодно.

– Будьте так любезны, – согласился Макеев и был награжден долгим томным взглядом.

Поскольку его и фемину разделял надежный барьер из пластика под дерево, Макеев позволил себе подмигнуть. Блондинка зарделась.

Далее по сценарию требовалось выяснить имя прелестницы и посулить авансы, но искомая регистрация была уже готова, и Макеев пренебрег обычаями.

Закрывая за собой дверь, Макеев услышал разочарованный вздох.

– Лечу на Кубу! – Макеев помахал распечаткой перед носом Исфандияр-ака. – На тебя билета не брал, извини. Если хочешь, проникай в самолет при помощи своих подсознательных штучек. Короче, бывай, если больше не увидимся. Я на паспортный контроль.