Василий Лягоскин - Свет далекой звезды. Книга первая

• Название: Свет далекой звезды. Книга первая
• Автор: Василий Лягоскин
• Жанр: Научная Фантастика

Это первая книга исправленной и дополненной версии истории о могучем воине и умелом охотнике Свете. Рожденный в глухой деревушке, затерявшейся в дремучих лесах безымянной планеты, он волею судьбы стал спасителем родной земли и иных миров. Среди них – Земля конца двадцатого века…

---

Охотник остановил коня ближе к полудню – на небольшой поляне, заросшей шелковистой травой.

– Надеюсь, почтенный Би Рослан не откажется от куска жареного оленьего окорока?

Историк, остановивший осла посреди поляны, живо огляделся в поисках тех неведомых личностей, что поднесут сейчас проголодавшимся путникам угощение. Он даже сглотнул, представив блюдо с дымящимся мясом. Свет рассмеялся – настолько мечтательным было выражение лица старшего друга. Впрочем, охотник был из тех людей, кто вполне способен мечту превратить в быль.

– Попробуй развести костер, – бросил он с улыбкой и исчез в чаще вместе с Волком.

Би Рослан усердно натаскал сухих веток, которых оказалось в лесу великое множество, и присел у сложенного шалашиком костра, раздувая пламя и немилосердно чихая и кашляя от дыма, почти полностью окутавшего. Огонь никак не хотел вздыматься кверху, накрывая сизым дымом фигуру негодующего старца все сильнее.

Он вдруг вздрогнул от звука упавшей рядом туши – это Свет вернулся, принеся на плече немалых размеров оленя, встретившего на свою беду охотника. Не говоря ни слова, Свет отодвинул Би Рослана от огня и передвинул несколько веточек так, что пламя загудело и ринулось вверх, отправляя к небу горячие клочья. Сучки весело затрещали. А костер словно вобрал в себя сизую дымку, освобождая от этого невесомого плена Би Рослана. И совсем скоро над поляной поплыл восхитительный запах жареного мяса.

Последний кусок подрумянившегося окорока еще не исчез во ртах проголодавшихся путников, когда на поляну выскочил поджарый длинноногий пес, которого природа и долгие труды заводчиков превратили в идеального бегуна. В охотника на дичь. Но не на такого, что выросла тотчас перед ним. С грозным ворчанием Волк преградил дорогу чужому псу. Тот коротко визгнул и затормозил передними лапами, едва не кувыркнувшись через голову. Би Рослан мог бы сейчас рассказать, что за породу вывели для охоты в этих лесах и полях франские бароны. Предки вот этого, выметнувшегося на коне вслед за четвероногим другом. Конь барона – а это мог быть только властитель здешних мест (вон как важно выглядит) – тяжело дышал, поводя боками.

Свет покачал головой, представив себе, как олень, или другая дичь во все ноги мчится от собаки и этого верзилы, заставляя сердце замирать от усталости и ужаса: «Нет! Это не для него!». Он вспомнил свою сегодняшнюю охоту. Олень скорее всего даже не почувствовал, как его покинула жизнь после единственного выстрела подкравшегося неслышно охотника.

Между тем надменное, грубо слепленное лицо всадника, осадившего коня твердой рукой, исказила гримаса гнева. В его жилах забурлила кровь аристократа, заставшего на собственной земле каких-то проходимцев, поедающих его же оленя! Барон Рагон – владелец окрестных лесов и полей – не мог поверить собственным глазам: эти презренные оборванцы поедали окорок как ни в чем не бывало!

– Сорок плетей каждому, – взревел он, едва не наступив на собственную собаку, на которую тотчас перенес свой гнев, – Джой, скотина такая, взять их!

Пес бросил затравленный взгляд на разбушевавшегося хозяина, и молча ринулся на соперника, превосходившего его не меньше, чем в два раза. Свет успел огорченно вздохнуть: «Пес-то в чем виноват?». В следующее мгновенье громадные челюсти Волка сомкнулись на загривке Джоя и все услышали противный треск позвонков, когда длинноногую собаку тряхнули в воздухе, словно неразумного щенка. Волк распахнул пасть, и Джой упал почти на самом краю поляны кучкой неопрятной мертвой плоти. Он даже не сучил ногами – острые клыки тигролова перемололи хребет так быстро и безжалостно, что голова Джоя не успела подать телу ни одной самой простой команды.

На барона было страшно смотреть. Казалось, сейчас его выпученные глаза лопнут от ярости, забрызгав все вокруг, а уши… (замечательные уши – Свет никогда не видел таких огромных, с мочками до плеч) взмахнут подобно крыльям и барон Рагон налетит на врагов, чтобы порвать их в клочья. Ну, или исхлестать до полусмерти плеткой, которая вдруг оказалась в его руке.

Он шагнул вперед, поднимая плетку для удара – перед ним стоял почему-то только один соперник, Би Рослан. Рука барона, уже начавшаяся опускаться, оказалась вдруг в железном захвате, а его дородное тело вопреки желанию повернулось. Он оказался прямо напротив второго противника – юного и спокойного; никак не реагирующего на гнев Рагона. Только в глазах его – голубых и бездонных – начал зарождаться гнев; не менее яростный, чем у барона. И последний вдруг задрожал – как это делал каждый простолюдин, посмевший обратить на себя внимание господина.

– Сколько плетей, ты сказал? – вопрос хлестнул барона, словно пощечина.

– За Джоя, – прохрипел все же владетель окрестных земель, – я запорю тебя до смерти.

Он даже попытался занести увесистый кулак для удара, но опоздал. Палец охотника, нацеленный, словно копье, в шею барона, мог, наверное, раздробить и горло, и позвонки за ним; однако остановился он как раз в таком положении, что Рагон в ужасе почувствовал – он не может шевельнуть ни одним членом. Только волосы, которыми он безуспешно прикрывал свои безобразные уши, не подчинились незнакомцу – они встали дыбом, когда барон понял, зачем юный силач спрашивал его о плети.

Свет отступил назад, опуская тело барона на траву; широкий поясной ремень выдержал, когда охотник приподнял тело так, что пояс глубоко врезался в то место, где у владетеля когда-то была талия. А молодой охотник встряхнул барона, словно нашкодившего несмышленыша; и еще раз, и еще – до тех пор, пока ремень не лопнул, и барон не оказался опять на траве – уже без штанов, которые рука Света ловко сдернула с жилистого зада, накачанного мускулами настолько, что как-то неудобно было называть это место мягким.

Свет глянул на Би Рослана, словно приглашая того принять участие в экзекуции, но историк еще не открыл глаза, которые в отчаянии зажмурил, ожидая первого удара. И удар последовал! Только не по голове старого ученого, а по голой заднице барона – хлесткий и обидный. Оказалось, что внутренние органы – по крайней мере те, что отвечали за слезы – тоже работали. Из уголков глаз Рагона потекли ручейки соленой жидкости – впервые за многие годы, а точнее – в самый первый раз. Потому что в первый раз в жизни его унижали и оскорбляли. Неимоверное усилие воли позволило ему лишь заскрежетать зубами – он вслед за охотником считал удары, которых совершенно не замечал – до тех пор, пока Свет не сказал: «Сорок», – и не ткнул его пальцем в район поясницы.

Вместе с подвижностью вернулась вся боль сорока ударов, а обида и унижение куда-то улетучились, загнанные яростью в самый уголок недоброй души барона. Би Рослан уже давно открыл глаза; он тотчас отметил, как налились кровью; стали почти малиновыми огромные уши Рагона. Что это было – фамильная черта, или небо отметила лишь этот образчик человеческой расы?

Узнать это ученый историк мог у самого барона, или его приближенных. Вот только особой охотой разгадывать эту загадку Би Рослан не горел. Он лишь поглядел на своего Дружка; осла уже разглядывал и Свет, переводивший глаза с животного на барона и обратно. Он заметил интерес историка, и подмигнул ему:

– Дружок-то покрасивее будет.

И Би Рослан, сам того не ожидая от себя, громко расхохотался. А Свет подвел к лежащему барону его коня, рывком забросил тело на седло, не озаботившись привести его одежду в порядок, и хлопнул животное по крупу. Конь взвился, едва не сбросив Рагона, и помчался с поляны, заржав уже за поворотом тропы.

– Пожалуй, нам пора собираться.

Историк, еще всхлипывая от истерики, кивнул. Он не хуже Света представлял себе, какая суматоха поднимется скоро в замке барона. Только теперь он обратил внимание, что держит в руке большой мосол с остатками остывшего мяса. Бросив кость Волку, он пошел к Дружку, вытирая руки большим платком. Уже сидя на верном четвероногом ушастике, Би Рослан неодобрительно покачал головой, обращаясь к Свету:

– Теперь добыть кольчугу Владимежа мирно вряд ли удастся. Никто не кичится честью больше, чем франские бароны. Нужно было попытаться договориться с н6им.

– После того, как его проклятая собака чуть не загрызла Волка?

Историк бросил взгляд на огромного пса, навострившего уши при звуках своего имени. Толстую кость пес успешно разгрыз, добравшись до теплого мозга, и теперь бежал с самым невинным видом. Би Рослан никак не мог решить – сердиться ему на юного друга, или еще раз рассмеяться, словно он услышал самую смешную шутку за последнее время. След проследил его взгляд на «невинную жертву», и присоединился к его смеху.

– Я не думаю, – сказал он, отсмеявшись, – что все бароны такие, как этот надутый индюк. Будем надеяться, что тот владетель, у которого сейчас кольчуга, окажется благоразумней.