Наталья Метелица - Фиолетовые заплатки. Разнокалиберные стихи

• Название: Фиолетовые заплатки. Разнокалиберные стихи
• Автор: Наталья Метелица
• Жанр: Поэзия

Перед вами, дорогие читатели, четвертая моя книга. В нее я включила те стихи, что затерялись в черновиках, папках, моей памяти. Написаны они не в лучший период моей жизни, несовершенны и, возможно, останутся понятны лишь мне… Потеря себя, самых родных, логики жизни – и… попытка вернуть/ся.

---

«Будто ветер воеводил…»

Будто ветер воеводил.
Будто дождь не знал конца.
Лето осторожно ходит
Без достойного венца.

Кто-то перепутал даты —
Обещали лету быть,
А июнь другого брата
Просит месяц подменить.

Хмуро небо. Лист дрожащий.
Снова дождику ша-
лить.
Вот такое лето наше,
Где отвыкли жизнь любить.

Зазвенело вновь по крышам.
Солнце спит под мокрый звон.
Я его дыханье слышу —
И сама желаю сон.

Только тут звонок внезапный.
Значит, все-таки скучал!
Что мне месяц безымянный,
Если солнышком назвал!

Найди меня!

     Играюсь.
     И дразню,
     и умолкаю…
В распоротой ночи гудит струна
сорвавшейся мелодии… Без дна
та пропасть —

     разбиваюсь,
     пропадаю…

Найди меня!..

     по следу той потери,
     по каждой пОре, что болит тобой.
     И объясни, где нужная мне мера —
     любить,
     желать
     и – не сгореть душой,
     которую раздеть – нет рук достойных
среди охотников до форм тугих,

     да и вообще – каких-нибудь,
     любых,
     но криворуких в страсти утомленной
моей души искать нагую суть…
Играюсь.

     И дразню – твой ум любимый.
     Найди меня!.. люби!
Потом забудь…
Ладони нашей исповеди —

     мимо…

Всё вновь

Всё было вновь. Тоска дворами
Ходила, сердце потеряв.
Октябрь глумился над страстями —
И руки прятались в рукав.

А ты и я – ладонь в ладони.
Объятьям мало теплых зорь,
И удочки – в речном затоне,
И ночи – усмирить костер!

Нам мало и весны, и лета,
И паутинок, и листвы.
А рыжий клоун бродит где-то,
Зажав свой стон – чтоб ветру
ВЫТЬ!

А ты и я не замечали
Ревущей рядом нищеты.
И грелись чайки на причале,
И солнцу вторили цветы!

Но остужал октябрь горенье,
Сжигал холодною листвой —
И застывали чьи-то тени
Над голой и пустой землей.

А душа горит…

Не причалил южный ветер.
Грустно луч гулял один.
Листья, вспыхнув, догорели.
Улетел последний клин.
А душа горит, как звезды
в горизонте летних зорь,
И, влюбленная в морозы,
окунает светлый взор
в эту голую корявость,
в эту голую любовь —
одиночество без масок…
торжество свободы!.. Слов
не нужно там осенних,
слов не нужно там любых.
Паутинки свились в звенья.
Ветер взвился – да затих…
Сбросил мир наряд игривый.
Сбросил молодость к ногам.
Беззащитно – и красиво.
Своевольна?
ДорогА!

Хорошо, когда притворства
нет в природе и душе.

     Приноси хоть трижды солнце —
     что мне ложь из дележей?!

«По этому полю идти бы зимой…»

По этому полю идти бы зимой:
Всё белое – даже разлука,
И хор многоцветный не мАнит собой,
Когда нет мне близкого друга.

И так тяжело обнимать нежный цвет,
Когда ты дарил бы охапки!
И в травах кровящим закатом реветь,
Забыв, что бывает он сладким…

Срываю цветы! Одеваю себя!
Плету бестолковое счастье.
И только ветра, тот наряд теребя,
Спешат раздевать мое платье.

Сквозь слёзы иду!.. Раздеваю поля!
Срываю цветы неродные!
И лишь колокольчик – хрустальное ля…
И тройка!.. Дороги седые.

И слепнут глаза от мороза и слёз,
И стыну в лукавом наряде.
Любила тебя!.. Как весной. На износ!
А нынче – метели не хватит —

Тебя наказать за разлучные сны,
За мертвое поле без ласки!
И мерзнут в снегах мои слёзы вины,
Смеясь над чужою оглаской!

Несу ту вину! Накажи средь людей
Мою непутевую душу.
А я – беззащитная – только сильней
И рвусь равнодушьем наружу!

«Мало вечера… Свежесть чистую…»

Мало вечера… Свежесть чистую
вдохом трогаю…
проливается…
Даже боль, что была, улыбается,
Да себе и самой же завидую.

Шла за вечером… в ночь высокую.
Ведра полные…
рассыпается…
Тело бренное в звездах купается!
А к себе возвращаться?!..
…дорогою
незнакомою… предрассветною.
Вышла… Звездная… одинокая.
Вечность. Молодость. Я
длинноногая.
А идти – и не знаю-не ведаю.

Там горит уже день – три пожарища..
Я себя собираю по остовам.
Та, что ночью высокая, звездная,
Бродит днем по земле, точно кладбищу.

Но сгорает и день, что пожертвован
Для вечерней зари.
Возвращается!
Даже боль, что была, улыбается!
Ночью худшая мысль мне —
блаженная…

«Ты думаешь, что я тебе судья?»

Ты думаешь, что я тебе судья?
Ушедшему без слова о прощеньи,
Когда я разбирала мир на звенья —
И не потеряна,
и не горда.

Тот мир придуман нами изначально —
Свободно, добровольно, как мечта,
Которая не ждет исход печальный,
Но и не ведает, где высота.

И что судить?.. Жестокие законы
Для страсти, именуемой любовь?!
О нет, не говори, что был влюбленный!
Возможно, ты влюбиться был готов.

Что о любви мы знаем у костра,
Где выгорают наши ночи плотью, —
Когда лишь в измозоленной заботе
Есть свет любви
и истина добра.

«Я хотела же стать иконой…»

Я хотела же стать иконой,
На которую б ты молился.
Только древнею, а не новою,
Где потресканы лица.

В твои руки бы реставратора
Я упала с веками бережно.
А я вся бы – как лунные кратеры,
Вся старинная —
да, ох, денежная.…

Но без нимба любимою стану ли?
Зря февраль в белоснежном фраке
Залатает иконе рану.

     Только снег от святости сладкий.

     Я хотела же быть иконой,
     На которую б ты молился.
     Только кто? – Персонаж влюбленный,
     Кому молодость снится…

Помнить будущее

Мне ОТ тебя две стороны-дороженьки.
Зима смела воспоминанья летние.
Я там была. Но вспомнить – и поверить?!
Ах, память зимняя,
зачем ты осторожная!

Осталось две:
жить с памятью о памяти,
что унесла ту радость позабытую, —
или
туда, где помнят до проклятия,
но не живут. Змеею ядовитою
тот путь, где помнят только речи черные,
обиды бес-/ и просто лже-
толковые,
и слабости, смешком разоблаченные,
и клятвы —
сиротинки или вдовьи.

Я выбираю путь, где помнят лучшие
слова, поступки, поцелуи, шалости,
и я готова помнить жизнь до старости,
когда в ней ты – живущий где-то в будущем.

Я помню всё, что будет,
когда кончится.
Я знаю ту, что на меня похожая
и что в стихах моих себя размножила,
когда по всем дорогам
К ТЕБЕ хочется…

Ты мой…

     Я женщина всегда тебе!
В разорванных стихах бессочных,

     В наряде белом – и порочных,
     И нараспашку – и в себе.

     Ты мой порог. Сюда дорога
Моя приходит собирать
Цветы, проросшие в тетрадь,

     И крошки – птицам пировать,
     Чтобы с ними ждать неодиноко.

     И я не знаю, чем полней
     Вселенная из птичьей выси:
     Кричащей глоткой жадной жизни —
     Иль шепотом ночных полей?..

Е. К.

Как больно, что столько
болезней в мире
и столько жестоких смертей…
нелепых и ранних…
мне зря говорили,
что богу оттуда видней.

Нечестная осень

Я князь – коль мой сияет дух; Владелец – коль страстьми владею; Болярин – коль за всех болею…

Г. Державин

     Как же просто мне жить с тем незнанием…
Правда острым кнутом сожжет
всё, что вовремя, поздно, заранее,

     всё, что высший – и третий сорт;
     все ошибки мои и свершения,
     все спокойные ночи
и стыд —

     и прочтет некролог с выражением,
     потому что и незачем жить,
     если правда придет уродиной,
     за белилами пряча ложь —
     ту, что ты на попытке
двухсотенной
продавал мне за правду «вельмож».

     ……
Как же странно мне жить с этим знанием!
Вроде высечена, вроде – нет,

     и живая как будто – заранее,
     замерзая, как зимний рассвет.

«Холодно…»

Холодно.
Будто одно сердце —
на всех.
И одно —
без всех.

Несмотря…

Несмотря на всю ложь, что у слова хозяином
                                                              служит,
когда хочется лжи… или просто нужна – для
                                                             фасада
разрушенных зданий, —
ты мне нужен.
Я люблю.
Виновата…

«Люблю, когда меня ревнует кто-то…»