Эля Джикирба - Лиловый рай. Книга вторая

• Название: Лиловый рай. Книга вторая
• Автор: Эля Джикирба
• Жанр: Русское современное

Герой счастлив, только когда ему удаётся попасть в прекрасный лиловый мир, где всё как на земле, но нет людей. Его можно понять, ведь его жизнь постоянно идёт наперекосяк. Он ищет любви и не находит её. Мечтает о семье, но родная мать бросает его, а приёмная гибнет. Человек, называющий себя отцом, обращается с ним как с вещью. Его жизненный путь устлан жертвами, друзья проявляют слабость, женщины не оправдывают ожиданий. Он выбирает одиночество и мечтает остаться в лиловом мире навсегда.

---

– Понятно, почему наш мэр так эффективно работает, – разглядывая упругий зад Челиты, произнёс Мигель, которому ещё не довелось видеть новую секретаршу. – У него в штате настоящие профи! Вон как ловко подтирать умеют! Не секретарша, а мастерица на все руки!

Крутанув квадратной головой, судья Моралес с утробным вздохом пригладил и без того зализанные волосы и вслед за Мигелем уставился на елозившую по ковру секретаршу.

В ответ Челита весело тряхнула завитыми в стоячие локоны и выкрашенными в жёлтый цвет волосами и, не прерывая своих действий и одновременно отчаянно кокетничая, заявила:

– А я ещё и не то умею!

– Сеньорита, у меня разыгралась фантазия, – влажно разглядывая зад Челиты, прогудел Мигель.

– А то ж, – обещающе проворковала она, оборачиваясь к нему. – Я, сеньор, к вашему сведению…

– Хватит болтать, Челита, – резко вмешался мэр. – Если закончила свои дела, будь любезна – иди и займи своё рабочее место.

– Займи своё рабочее место, Челита, – подхватил Мигель. – Надобно, чтобы ты всегда была на своём месте, а то наш мэр не сможет работать. Он же робот, поэтому без подзарядки работать не умеет. Шестерёнки не двигаются!

И, по-прежнему не сводя с Челиты страстных глаз, смачно захохотал.

Следом стали смеяться и остальные, даже мэр Родригес выдавил из себя нечто похожее на улыбку, и возникшая было в кабинете напряжённая обстановка наконец разрядилась. Внезапно с криком «Циничный негодяй!» прокурор вскочил с кресла и вновь бросился на Ньето.

Подобной наглости Ньето стерпеть уже не мог. Он сбил прокурора с ног и начал избивать. Возмущённый этой сценой мэр затопал ногами и визгливо, по-бабьи закричал, судья Моралес бросился спасать прокурора, и в кабинете возникли суматоха и шум.

IV

Стараясь не привлекать к себе внимания, Челита тихо поднялась с колен, поправила юбку и кофточку с глубоким вырезом и направилась к выходу.

И уже на пороге столкнулась взглядом с Мигелем.

Он стоял, по-прежнему облокотившись о край большого стола, и, явно не замечая творившегося вокруг, смотрел на неё. Но не похотливо, как смотрел до этого, а с почти отцовской нежностью. Челита растерялась. На неё никто и никогда так не смотрел, а собственный отец изнасиловал её, когда Челите едва исполнилось двенадцать.

Она ещё раз поправила и без того безупречный вырез на кофточке и стремительно покинула помещение.

О том, что в ней в тот день родилась любовь, Челита догадалась несколько дней спустя, когда потеряла сон и аппетит и впервые испытала настоящее отвращение к своей древней работе. Эх-х, если бы Челита знала, что, разглядывая её с отцовской нежностью, Мигель думал о Майкле и просто забыл отвести от неё взгляд…

Избитый прокурор разлёгся на мокром ковре и стонал, не сдерживаясь. Он явно не привык к подобному обращению и вёл себя как обиженный ребёнок, у которого без объяснения причин отняли любимую игрушку. Коротко вздохнув, Ньето выразительно взглянул на Мигеля.

«Разруливай ситуацию, парень, пока я не убил его», – означал его взгляд.

Мигель кивнул, подошёл к лежавшему ничком прокурору, присел рядом с ним на корточки и сказал негромко, но так, чтобы слышали все присутствующие:

– Значит, так, мачо. Или ты немедленно берёшь себя за яйца и вновь становишься мужчиной, или мы попросту придушим тебя. Прямо здесь, в кабинете сеньора Родригеса.

Он помолчал и, дождавшись, пока Лопес переведёт свой мутный от боли и обиды взгляд на него, терпеливо разъяснил:

– Надо уметь проигрывать, Паблито. Ты проиграл. Признай это и прекрати тратить попусту наше время. Учти, я на твоей стороне. И сеньор мэр тоже. И Диего. – Мигель кивнул в сторону судьи Моралеса. – Даже Робиньо на твоей стороне, несмотря на ваши отношения. Просто есть вещи, с которыми тебе придётся смириться. А в качестве компенсации за нанесение телесных повреждений наш доблестный начальник полиции преподнесёт тебе хорошую свежую тёлочку, и она скрасит твоё вдовье существование.

Он обвёл всех весёлым взглядом.

– Мало одной? Дадим двух! А может, ты хочешь мальчика? Я серьёзно говорю, парень. Можно и мальчика. Нежного, страстного, с коровьими глазами.

Ответом Мигелю стал стон, в котором были слышны явственные примиренческие нотки. Прокурору нужно было внимание, он привык к нему и без него чувствовал себя как пьяница, лишённый привычного стаканчика вина. Мигель невольно обеспечил Лопесу необходимую дозу. Прокурор встал и, прихрамывая, вернулся на своё место. Под его левым глазом стремительно разрастался синяк.

– Так-то лучше, мачо! – одобрил его поведение Мигель и, подмигнув Ньето, сказал:

– За тобой должок, Робиньо. Не тяни с его отдачей.

Инцидент, по крайней мере на словах, был исчерпан, Челита дотёрла ковёр, а комитет вернулся к своим непосредственным обязанностям. Было решено похоронить падре в один день с доньей Кармелитой, но в разное время: падре пораньше, донью Кармелиту попозже.

Все расходы по организации похорон как падре, так и доньи Кармелиты взял на себя Мигель.

Кто ещё должен платить в этом городе, как не он? Не чиновники же?

Школа

I

Закрытую школу для бездомных сирот в одном из уголков штата Калифорния Барт и его жена Джейн содержали и на собственные средства, и на пожертвования, которые шли на их счета из различных благотворительных фондов, и попасть в неё могли только те, у кого вообще не было родственников: ни близких, ни дальних.

Контроля со стороны родственников Барт избегал не потому, что делал нечто неправильное или ужасное, а из-за того, что не хотел, чтобы его дёргали все кому не лень, включая различных не в меру приставучих двоюродных тётушек, хотя у бродяг, из которых набирался контингент учащихся, вряд ли могли найтись приставучие двоюродные тётушки. Спокойной жизни школы и её защите от тётушек способствовало и тщательно выбранное Бартом изолированное место, затерявшееся среди Каскадных гор в максимально возможной удалённости от туристических троп и великолепных мамонтовых деревьев, которыми так славились тамошние края.

У Барта Чарльза Аарона Райта-Колтрейна имелись все возможности для того, чтобы сделать себе имя. Белый, довольно высокого роста, с немного заплывшей жиром талией, крепким торсом и длинными ногами, он приехал в Калифорнию из Нью-Йорка, имел весьма приличное образование и умел убедительно говорить и ещё более убедительно действовать.

Под стать Барту была и сопровождавшая его повсюду жена, Джейн Барт Райт-Колтрейн, в девичестве носившая фамилию Локерби. Выше среднего роста, с красивым овалом лица, лучистыми глазами, бледной тонкой кожей и худой мальчишеской фигурой, она, так же как и Барт, имела хорошее образование, даже гораздо более хорошее, как покажет время, и так же, как он, могла быть весьма убедительной, когда желала этого.

Прекрасная пара энтузиастов – вроде бы молодых, но не настолько, чтобы не иметь жизненного опыта, – Барт и Джейн произвели фурор среди жителей приграничных районов. В один жаркий летний день Барт дал своё первое интервью местному телеканалу.

– Вы сейчас упадёте! – весело сказал он в телекамеру. – Я такое придумал, что вы точно упадёте!

Благородный порыв романтика, решившего потратить доставшееся ему наследство на школу-интернат для бездомных сирот, был воспринят обществом на ура и широко освещался в прессе и по телевидению. В многочисленных интервью Барт рассказывал о том, что, несмотря на счастливое полноценное детство (что было чистейшей ложью, поскольку у Барта было отвратительное детство), он всегда мечтал заниматься трудными и несчастными детьми. Начало мечте, по словам Барта, было положено, когда ему едва исполнилось четырнадцать и он увидел Божью Матерь, воспарившую над рекой и оттуда благословившую его на подвижничество, что тоже было чистейшей ложью, потому что в местах, где вырос Барт, не было реки, да и Божьей Матери, скорее всего, тоже.

– Я проникся Её духом и понял, в чём моё предназначение, – посверкивая ярко-голубыми глазами с будто выцветшими короткими ресницами, лгал Барт и сам верил в сказанное. – Мы должны внимать голосу разума и сердца и стремиться улучшить качество жизни тех, кого обделила судьба. Частные школы в стране существуют не только для детей из обеспеченных семей. И вообще, какая, в сущности, разница? Главное – результат! Главное – новые полноценные граждане, которые будут приносить пользу нашей великой стране, а не паразитировать на социальных пособиях за счёт налогоплательщиков.

В своей стратегии Барт делал упор на патриотизм и славные традиции прошлого.

– Меня вдохновили настоящие подвижники, – с доверительными интонациями в голосе сообщал он. – Именно они, настоящие американцы и патриоты нашей великой страны, зажгли передо мной и Джейн огонь, освещающий наш путь. И мы с Джейн хотим повторить подвиг тех, кто открывал детские дома после Гражданской войны и спасал оставшихся без крова и родительской любви несчастных детей. Мы гордимся Вильямом Джорджем. Он начал свою героическую деятельность ещё совсем молодым человеком, и мы мечтаем повторить его путь и создать современную «Республику молодёжи», чтобы и сегодняшние дети улицы получили шанс вырасти достойными членами общества.