Рената Лукьянова - Гемма, ода и другие

• Название: Гемма, ода и другие
• Автор: Рената Лукьянова
• Жанр: Городская фантастика

Нелегка жизнь великих героев. Приходиться не только отбиваться от полчищ монстров, спасать прекрасных (и не очень) принцесс и принцев, да совершать подвиги во славу Матери – Создательницы, Великой Криатуры, но и еще заниматься перевоспитанием кровожадных злодеев, отбиваться от ухаживаний настырных полусвятых, ну и конечно же, спасать мир. Главное – глядеть в оба и все вовремя записывать, а то на менестрелей полагаться – гиблое дело. Встречайте, отрывок жития Великой Героини Сотлиссы, написанный собственноручно, со слов очевидцев.

---

Оставшись без поддержки Альмандины, Драгоценный город пал.

За считанные дни оды захватили Бриллиантовый Дворец. Однако Пальмовые дети Криатуры не пожелали обживать проклятое место и спалили его дотла.

Алекс, гемм Александрита, так и остался служить у Иного. Он выслеживал и убивал оставшихся в живых геммов, а их ядра приносил своему господину.

Сирена Альмандина. Последняя Верховная Жрица. Убита Иным в саду Бриллиантового Замка.

Зирх, гемм Хризолита начальник королевской стражи. Во время последнего сражения пропал без вести.

Димонда, гемма Бриллианта, последняя Королева Драгграда. Тайно бежала из города, вскоре, потеряв связь со своими подданными, необратимо окаменела.

Апполо, гемм Опала, последний Регент Драгграда. Защищал город вместе с солдатами, которые были верны ему до последнего. Во время боя был оглушен и тайно вывезен за пределы умирающей столицы.

Геммы оказались на грани полного исчезновения. Без Альмандины они были не в состоянии лечить свои болезни, и драгоценный народ был обречен…

Конец.

– Ну нет, так не пойдет! – Дакрик решительно швырнул карты на стол и взялся за бересту, заготовленную на завтра. – Давай хоть одним глазком глянем, что там дальше!

Глава первая

В которой мы знакомимся с главными героями, но ничего особо примечательного не происходит.413 год от первого пришествия

Кетаналь, маленький, но очень своеобразный городок в среднем Левоскалье…

Ближе к обеду покупатели ползли в лавчонку как мухи на пролитое варенье. Кетанальский народ итак не отличался особым терпением, а уж голодный – и подавно!

– Селка! Селка! Селка!!! – высокая женщина, с прической напоминающей дворницкий веник, уже сорвала голос, пытаясь докричаться до нерадивой подчиненной – Селка, хватит болтать, бекицер, бекицер!

Молодая девушка, сидящая на прилавке с воистину королевским величием, и ухом не повела. Да что там – даже не посмотрела в сторону орущей грымзы.

У ребе Селки Шинкерман, потомственной торговки в четвертом поколении, имелись дела куда важней, чем куча нетерпеливых клиентов, сопящих над ухом. Гораздо приятнее было обсудить свежие новости, да перемыть косточки неугодным вместе со своей любимой сестрицей и по совместительству – коллегой, Андинкой Зотовшвейнис.

Андинка вещала, параллельно с этим выдвигая вперед баночки с изюмным сельдереем, срок годности которого истек еще в прошлом столетии.

– И потом Балка сказала ему прямо: «Каждая девушка имеет свой интерес в жизни, и только одна я живу как ночной сторож при чужом складе. Или сделайте со мной что-нибудь, папаша, или я делаю конец моей жизни…»

Селка присвистнула, и собралась высказать свою точку зрения, как лучше уговорить упертого папашу…

– Хрясь – …но об ее голову разбилась стеклянная банка.

– СЕЛКА! – Глаза старшего менагера Гуриньки налились кровью, на низком бородавчатом лбу вспухла толстая синяя жилка.

Покупатели поспешили к выходу. Некоторые даже забывали покупки.

В магазине остались самые стойкие – бандерши и рыбачки, чьи желтые зубы жадно мяли цигарки – самокрутки.

Торговка нехотя встала у кассового горшочка. К ней тут же подошла одна из посетительниц. Зеленоватое лицо и ярко – оранжевые волдыри выдавали в той постоянную клиентку.

– Здрррасте – бодренько протянула Селка, нарочно растягивая букву «р» – Шо – нибудь желаете?

– Чахоточную корицу и банку фу- помидоров.

– Двадцать восемь фигдамиков и тридцать пять кукишек!

Расплатившись, покупательница тотчас опустила чек в карман. Выкинуть его без риска для жизни можно было только на следующее утро, и то, при условии, если все домашние останутся живы.

– Спасибо большое! – женщина улыбнулась, придирчиво рассматривая соленья. Помидоры как помидоры- светло – коричневые, в фиолетовую крапинку. Женщина никогда не покидала родного города, ей в голову не могло прийти, что помидоры могут быть другого цвета.

– Приходьте до нас ще!

Очередь двигалась дальше. К прилавку уныло приковылял следующий посетитель. Улыбка торговки достигла небывалых размеров.

Считалось, что стереть улыбку с лица ребе Шинкерман можно было лишь только выбив оной зубы. Это было неправдой. Селка относилась к тому редкому разряду людей, которые умеют улыбаться деснами.

– Желаете шо – нибудь особенное?

Новый посетитель, или, как говаривала Ниннелька Лутовман – гость, интересовался товарами примерно как путана – любимой книгой своего клиента. В отличие от остальных, подозрительный тип хотел только одного – тихо и незаметно повеситься.

Одет гость был в белоснежную мантию священнослужителя, увитую сочно-зелеными листьями. Вернее, сочно – зелеными они были, если в душе обладателя царил мир и порядок. Листья же на святом одеянии человека имели тот самый цвет, который мамки часто видели на дне детского горшочка.

Улыбка девушки слегка притухла.

– Авик, не делаете мине больно! Таки скажите уже правду!

Очередь позади него недовольно бурчала. У некоторых покупателей оживал кефир.

– Селка, шо ты там копаешься как девственник в первую брачную ночь! – зычный голос, раздавшийся из пыточной, разом перекрыл злобное бормотание – Бистренько! Бистренько!

Пыточной за глаза называли комнату, где хозяйка учиняла разносы провинившимся работникам. Прилежные продавцы старались обходить кладовку на полусогнутых, для Селки же комнатушка была как дом родной.

– Нам полный… – влажные карие глаза Авика были полны печали.

– Чего угодно дорогому гостю? – Твердь разверзлась, и чудовище вылезло наружу. Тяжело переставляла свои могущественные телеса, Нинелька Лутовман сама вышла к недовольному народу.

Гость не смел пошевелиться, очередь – тоже. Селка пригладила вставшую дыбом челку.

– Предложить вам что-нибудь из нового завоза?

Авик тихо бубнел заупокойную.

– А может, – коварная обольстительница нависла над священником, потрясая огромными потными грудями. – Предложить вам что-нибудь из старого?

Святоша и сам был не без греха. Временами он любил скоротать свободный вечер в компании какой-нибудь безутешной вдовушки…

– Ннннееет, спасибо, я таки просто смотрю! – …однако настолько «старое» даже ему было не по зубам.

Хозяйка магазина, поняв, что гость уйдет отсюда только с заиканием, развернулась и величаво утопала обратно.

Аватор мигом отпрыгнул от прилавка и жестом показал Селке, что подождет ее на улице. Покупатели оставались на растерзание Андинки.

Авик ждал коллегу рядом с мясной витриной, упершись лбом в унылую буренку. Из магазина были слышны звуки ударов и злобное «Что, ублюдки, пожрать захотелось?»

– Ну шо? – Селка перешла прямиком к гешефту – Шо Дон сказал за те гравюрки, шо мы отгрузили на Малокривогожской?

Полусвятой молчал, уныло разглядывая коллегу. Сообщать человеку то, что в скором времени из него вынут кишки, было слегка…неприятно.

Селка терпеливо ждала. Люди из магазина валили толпами. Вслед им неслось жизнерадостное «Шоб вы подавились!»

Молчание затягивалось. Воспользовавшись перерывом, торговка поспешила сделать укладку. Она смачно плюнула на ладонь и прилепила ко чубчик ко лбу.

Ребе Шинкерман была далеко не красавицей. В толпе сочных, фигуристых кетаналек, она казалась бледной молью, которая случайно залетела в стайку расфуфыренных бабочек.

Мутное стекло витрины отражало горбатый кетанальский нос и огромные зеленые глазищи. В сочетании с узким личиком и острым подбородком, во времена сильного удивления это делало ее похожей на страдающую запором жабку.

На голове девушки царил хаос из темно – каштановых кудряшек, единственным спокойным местом среди которых был традиционный торгашеский косой чубчик. Нарисованная на витрине доярка недовольно взирала на тоненькую талию, узкие бедра и тощие ножки. Селка в свою очередь с завистью смотрела на еле прикрытые халатом пузатые бидоны, казавшиеся навскидку размера этак седьмого.

Авик придирчиво осмотрел намалеванную селянку и душевно приложился к витрине лбом.

– Я!

Бумммммм!

Ребе Шинкерман была в экстазе. За стекло Ниннелька платила из своего кармана.

– Не!

Бумммм!

– Знаю!

Бумммммм!

– Как!

Буммммммм!

– Нам!

– Буммммм!

– Отдать!

Буммм!!!!

– Долг!

Несмотря на крепость тарана, витрина стояла до последнего. Полусвятой мученически вздохнул, разглядывая свое отражение.

Курчавая голова, трехдневная щетинка, мятая, поношенная ряса – благочестием от Авика, вопреки его должности даже не пахло. Священнослужитель, казалось, являл собой наглядный пример того, как НЕ должен выглядеть истинный аватор. Однако у Криатуры было другое мнение на этот счет, иначе бы, три года назад, после ритуала Поцелуя, полусвятой отправился драить монастырские сортиры.