Т. Макаровских - Вампир в наследство. Будьте осмотрительней в социальных сетях

• Название: Вампир в наследство. Будьте осмотрительней в социальных сетях
• Автор: Т. Макаровских
• Жанр: Современные любовные романы

Что делать, если тебе в наследство достается особняк, расположенный в двух тысячах километров от родного дома? Продать, наверное. А если в подвале этого дворянского гнезда захоронен двухсотлетний вампир, жаждущий стать человеком? Убить – жалко. Жить с ним – страшно, а вдруг кровушкой полакомиться вздумает? Влюбиться – запросто, ведь кровопийца статен и хорош собой. Куда сложнее исполнить его заветное желание. Но для Натальи Вороновой нет ничего невозможного, даже за гранью фантастики.

---

– Папа, расскажи, что ты задумал, откуда ты взял это громадное наследство? Или тебе просто не понравился мой сильный Костя?

– Оно у нас уже двести лет как есть, доченька, – чуть слышно сказал Воронов. – И оно оставлено именно тебе. Ты последняя в роду графов Вороновых, кто носит эту фамилию. Когда ты станешь Попковой, как Константин… лишишься завещанных тебе богатств.

– Пафосно и странно, – пожала плечами Наталья, садясь рядом с отцом и выключая телевизор.

Комната тут же погрузилась во тьму, которую нарушали только редкие огни зажженных напротив окон и фонарей.

– Я и сам считаю, что это странно. Но друг моего далекого предка оставил завещание именно с такой формулировкой. Сначала я хотел тебе подарить его на совершеннолетие. Но решил дать тебе доучиться, повзрослеть. Теперь вижу, что больше нельзя ждать. Как только ты станешь Попковой, ты лишишься фамильного особняка в Ольховке. Тогда пусть он станет вам с Костей приданым.

– А где та Ольховка?

– В Смоленской губернии, – поджав губы, отец протянул старинный скрепленный восковой печатью двухсотлетней давности листок и серебряный ключ на красной атласной ленте.

Для получения такого наследства бесполезен любой нотариус. И если родовое поместье графов Вороновых не разрушили во время Великой Отечественной и не оприходовали большевики, сделав там дом культуры или театр, только тогда у Натальи оставался шанс получить разрешение на приватизацию дворянского гнезда. Она бережно развернула листок, и перед ней предстал рукописный текст, выцветший со временем, написанный на старославянском языке вычурными буквами с завитушками. Сквозь века к ней обращался некто князь Дмитрий Ольховский, двадцати пяти лет от роду, улан Смоленского полка, участник Отечественной войны 1812 года.

Дорогой наследник графа Воронова! При жизни граф был моим лучшим другом. А так как у меня нет ни братьев, ни детей, то сим документом я удостоверяю, что мое родовое имение в Смоленской губернии (и всё, что в нем находится) и сто двадцать пять душ крепостных крестьян, сорок лошадей, пять коров, три быка и пахотные угодья переходят в Ваше единоличное владение с момента прочтения этого документа и обретения Ключа.

Не предполагал князь Ольховский, что через двести лет между завещателем и получателем появится целая пропасть, которую предстояло заполнить бюрократическими бумагами. Сто двадцать пять душ крепостных уже давно умерли, а их потомки уже совсем не крепостные крестьяне. И разъехались, наверняка, из этой Ольховки в большие города.

– Жалко, – вздохнула Наталья, – князь даже GPS-координат не оставил. Интересно, а в гугл-картах деревня эта найдется? А есть фотки из Инстаграммы?

– Учти, дочь, – поднялся из кресла отец, – пока ты не оформишь этот особняк, я не дам тебе благословления на брак с Константином. И у матери не проси. От деревни осталось одно название. И особняк. Хочешь фотки в Инстаграмму – сделай их сама. Хочешь, чтобы все находили Ольховку в Гугле – опубликуй там ее координаты.

Это означало одно – побойся Бога. Кого-кого, а умника на небесах Наталья чтила со всей искренностью, и замуж даже за очень сильно любимого мужчину без благословления отца не собиралась. Но как мудр оказался Андрей Воронов, когда сказал Косте про миллионы. Этот парень мог запросто растоптать все жизненные принципы Натальи, но ничего не проверяет человека лучше, чем внезапно свалившееся на его голову многомиллионное наследство!

Но самое главное перед тем, как отправиться невесть куда непонятно зачем – написать статус в социальной сети: «Мне привалило наследство графа Ольховского. Особняк и крепостные крестьяне, 125 штук! Завтра отправляюсь за кладом!» И всенепременно выложить на стену фотографию со смартфона: старинное письмо и серебряный ключ. Чтобы никто не подумал, будто Наталья Воронова ударилась головой на трассе и начала фантазировать.

***

Смоленск, конец 1814 года

Особняк князя Дудинского располагался в самом центре Смоленска и считался любимым местом для балов дворянского сословия всей губернии. Не прошло и двух лет, как отгремели бои Отечественной войны на этих землях, а замерзшие до кончиков ушей французы с позором бежали в Европу. Итог войны был предрешен, но армия билась в предсмертных конвульсиях. Я вместе со своим другом и сослуживцем графом Андреем Вороновым вынужден был завершить свой боевой путь в Лейпциге и вернуться домой. Судьбе было угодно, чтобы я получил боевое ранение именно там, где Наполеон был разгромлен в пух и прах. Мы с Вороновым прошли и Бородинское поле, и вышли оттуда живыми и невредимыми. А тут произошла попросту нелепость, и я сильно повредил бедро. Воронова командировали сопровождать меня до родового поместья, где мы и задержались до самого нового года. 1814.

К концу декабря я уже ходил, не прихрамывая на левую ногу, и мог даже вальсировать с дамами. Потому мы с графом Андреем с радостью приняли приглашения от старого князя Дудинского, собравшего весь свет губернии в своем особняке. Мы думали еще, не отправиться ли нам в Петербург, к сестре Воронова, и не сходить ли там в какой-нибудь из салонов. Но потом началась метель, и новогодний бал у Дудинского стал единственной возможностью хорошо отметить Новый год в светской компании.

Честно признаться, после войны мне не очень-то и хотелось ходить по балам. Я с нетерпением ждал весны, когда смогу, наконец, уехать обратно в Европу. К ней, странной молчаливой девушке Дэйкиэне из румынского замка, которую встретил прошлой весной в лесу рядом с одной из деревень. Ее красоту невозможно передать словами. Она была изящна как грациозная хищница, ее длинные черные волосы, заплетенные в косы, обрамляли смуглое курносое личико с большими карими глазами. Ее бархатные ресницы, алые губы, аккуратная грудь, под кружевной блузкой… Скромная, но в то же время, как мне показалось, дерзкая. С ней не сравнится ни одна дворянская дочка из Российской Империи. Дэйкиэна. Она не крестьянка. Крестьянки не носят бархатных платьев, расшитых золотом, и плащей с отделкой из волчьего меха. И лицо у нее благородное. Я ее никогда не смогу пригласить на тур вальса, но не это в жизни главное. Эта женщина живая, в отличие от юных княгинь да графинь, которых мне сегодня предстояло увидеть. От девушек, выученных и воспитанных по одной схеме, которые разговаривали заученными фразами, и для которых жизнь была давно расписана по часам до самой смерти.

– Дмитрий, – окликнул меня друг, – ты слишком много думаешь об этой австрийке.

– Румынке, – поправил его я. – Австрийки страшнее самой Бабы Яги, на них бы я и не посмотрел вовсе. Потому что она лучшая, mon ami.

Не пойму, почему, но граф Андрей слишком настороженно отнесся к моим рассказам о Дэйкиэне, о том, как мы гуляли по лесу и поднялись в гору, и я проводил ее до входа в замок. Дальше она меня не пустила. А на следующий день наш отряд должен был покинуть деревню, рядом с которой жила графиня Дэйкиэна. Я ей обещал, что вернусь на обратном пути, но пуля-дура рассудила иначе, и ехал я домой в карете через Варшаву и Минск, всей душой стремясь очутиться где-то под Бухарестом.

– Она тебя околдовала, – только и твердил Андрей, как я начинал живописать свою дражайшую Дэйкиэну.

Я ничего не брал из ее рук, ничего не пил и ни к чему не прикасался. Я только смотрел в ее бездонные влюбленные глаза. Но она даже не позволила поцеловать ее и убежала, не оглядываясь. После той встречи я понял, что искал эту девушку всю жизнь. Искал не там, на балах вроде того, что сейчас проводил Дудинский. И встречал только мёртвых кукол.

Мы с графом Андреем, как и нынче, приезжали на карете и, заплатив кучеру полагающееся ему жалование, торопились в особняк, где уже начинали собираться гости, звучала прекрасная музыка. О, Иван Дудинский отличался отменным вкусом и приглашал всегда самые лучшие оркестры в свое собрание. Так и в канун 1815 года у него играли приглашенные московские скрипачи. Музыка была ненавязчивой, а просто создавала чудесную атмосферу праздника. Особенно я любил Моцарта. И в этом мои вкусы совпадали с князем Дудинским. Мы с Андреем, взяв по бокалу вина, решили уйти подальше от входа, где на меня, статного улана, да еще и при орденах, уже начали заглядываться какие-то дворянские куколки-дочурки. Друг мой, как ни странно, страдал от неприметности и невзрачности, был он невысокого росту и немного лысоват уже в свои двадцать пять. Потому, несмотря на не меньшие заслуги на службе, девушки в первую очередь смотрели именно в мою сторону. Да, от гордости не умру, в сторону высокого широкоплечего молодца с густой русой челкой и, как обо мне писали в своих альбомах дамы, огромными серыми глазами, в которых можно утонуть, словно в омуте, девушки смотрели с большой надеждой на скорое замужество. Я бы такой вакханалии эпитетов в рассказе о себе, точно бы, не позволил.